Больше не хочу делать шаги назад. Только вперед. К нему… С ним.
— Сумасшедшая… — выдыхает Дэн и бурно кончает, изливаясь мне в рот. Глотаю.
— Твоя… — отвечаю эхом.
Облизываю губы и поднимаюсь, чтобы получить невероятно нежный, благодарный поцелуй и слушать его дыхание, гулко бьющееся в груди сердце, которое пока не желает успокаиваться.
— Зачем? — пытаюсь отдышаться, прижимая ее к себе и не веря в то, что только что произошло. Молчит, уткнувшись носом мне в грудь. По ее телу пробегают толпы мурашек. Замерзла, ведь вода едва теплая.
Аккуратно за плечи отстраняю ее от себя, поднимаю на руки и ставлю на пол. От только что смелой, раскованной девочки не осталось и следа. Леся снова прячет глаза и мне это совсем не нравится. Заворачиваю ее в полотенце, сверху надеваю свою футболку, поднимаю лицо за подбородок, вглядываюсь в красивые голубые глаза.
— Лесь, — провожу большим пальце по губе. Осторожно касаюсь щеки, заправляя мокрые волосы за ухо. — Маленькая моя, — стараюсь улыбнуться. — Спасибо, — девушка нервно сглатывает и обнимает меня за пояс, прижимаясь к мокрому телу. Глажу по волосам, пытаясь успокоить ее и себя. — Все хорошо, малыш. Все хорошо… — Она дрожит. Не хватало, чтобы заболела!
Быстро надев штаны, вывел девочку из ванны, снял все мокрое, обтер полотенцем и завернул в простыню, сдернутую с кровати. Огляделся вокруг в поисках одежды, но ничего не нашел, вопросительно уставившись на нее.
— Больше ничего нет, — тихо поясняет малышка. — Мама забрала стирать, а новое по запарке забыла.
— Бля… — не сдержался. — Прости, — тут же извинился. Ее вещи мокрые. Мы намочили их, пока вылезали из душа. — Бегом на кровать, — скомандовал и малышка безропотно пошла устраиваться на свое место. — Сейчас вернусь, — бросил и покинул палату, чтобы вернуться через десять минут с одеялом.
— Денис, — смеется она. — Лето же!
— Ничего не знаю. Посмотри, у тебя губы синие. Лето! Вода была чуть теплая. Еще не хватало заболеть. Мало нам проблем.
— Нам? — и столько удивления в голосе, что захотелось дать ей воспитательный подзатыльник.
— Нам, Леся. Нам! А точнее мне, — завернул ее по пояс в теплое одеяло, она улыбается, но позволяет мне крутить себя на кровати, чтобы подоткнуть его под ноги и попку. — Ты маме сама позвонишь или мне съездить?
— Зачем? Нет. Не надо. Просто повесь все куда-нибудь. Одежда быстро высохнет, — снова тяжело вздохнул и принял самое простое решение. Позвонил в магазин и заказал для нее одежду и нижнее белье проигнорировав возмущенное сопение.
— Даже не надейся, — усмехаюсь. — Решения здесь принимаю я. В течении часа привезут. И вот еще что, малыш, так как перевозить тебя теперь можно, ты переезжаешь в клинику к Кравцову.
— Но… — попыталась возразить Леся, а я мигом оказался близко. Очень-очень близко. Удержал за затылок и поцеловал так, что у самого подогнулись ноги будто и не было ничего несколько минут назад. Выкинув все из головы отстранился и коварно улыбнулся, так, что малышка поежилась.
— Я. Принимаю. Решения. — не повышая голос, но четко давая понять, что возражать не выйдет, отчеканил каждое слово. Услышала. Кивнула. Отлично!
Сев на кровати, набрал старого знакомого и договорился о переводе на завтра. Алекс все подготовит и сам приедет, чтобы помочь с «переездом». У нее будет все самое лучшее, решил для себя. Клиника, питание, одежда. Все, что захочет. Все, что будет необходимо.
Дождался, когда привезут вещи и вышел, давая Лесе возможность спокойно одеться. Ни к чему дразнить зверя во второй раз. Сдержаться снова может не получиться.
Выкурив пару сигарет, вернулся и застал малышку, стоящую у окна с расческой в руках. Длинные светлые волосы рассыпались по спине делая хрупкую фигурку еще нежнее. Завис, не веря, что это все теперь мое. Кажется, я ждал целую вечность, чтобы можно было просто касаться ее, вдыхать ее запах, целовать.
Серые бриджи и розовая футболка легли идеально. Я угадал с размером и довольный собой тихо пересекая палату положил руки на тонкую талию. Леся вздрогнула, но тут же расслабилась, прижимаясь ко мне спиной.
— Давай, — забрал у нее из рук расческу и стал осторожно водить по прядкам, укладывая их одна к другой. Отложив щетку в сторону, разделил волосы на три равные части и стал заплетать тугую косу. Она замерла. Кажется, даже дышать перестала. — резинку давай, — усмехаюсь и протягиваю ладонь. Закрутив обычный черный ободок на кончике, быстро поцеловал малышку в щеку и прошептал в ушко — Ложись. Ты сегодня и так дала слишком большую нагрузку на организм. Нельзя пока столько. — не дожидаясь ответа, подхватил свою девочку на руки и донес до кровати.
— Я могу сама, — прячет взгляд.
— Да я не спорю, — улыбаюсь во все свои тридцать два. — Самостоятельная моя, — поцелуй в лоб. — Дождемся обхода, и ты ложишься спать, а мне нужно отъехать по делам. Вечером я вернусь, поняла? — кивает, а в глазах селится грусть. — Эй! Леся, я сказал, что вернусь.
— Хорошо, — она укладывается на бок и обнимает подушку. Почти бессонная ночь и потрясающее ранее утро оставили ее без сил. Красивые глазки с пушистыми ресничками стали закрываться сами. Кое-как дождавшись обхода, малышка выдержала очередной осмотр, я убедился, что все идет хорошо и наше утреннее приключение не навредило ей. Поцеловав моментально заснувшую девушку, быстро собрался и отправился прямиком в офис. Стас звонил уже несколько раз. Без меня никак. Что-то случилось у одного из постоянных клиентов.
Даже домой заезжать не стал, прямиком на работу. Честно говоря, за эти дни я чертовски соскучился по своему пистолету. Постоянно сдерживать себя, постоянно контролировать каждый шаг становится просто невыносимо. Эмоциям нужен выход. И вот сейчас у меня есть шанс оторваться. Недобро усмехаясь, я вошел в кабинет друга и коллеги. Стаса передернуло.
— Слушай, мне уже пиздец как страшно. Добрым и пушистым ты мне нравился больше, — он улыбается.
— Очень смешно, — рыкнул на мужчину и бахнулся в кресло напротив. — Рассказывай.
— Помнишь Миронова?
— Это тот, у кого под видом импортного табака в брикетах наркота килограммами? Еще бы его не помнить. Я эту суку в прошлый раз знатно отделал, — зверь внутри довольно урчит, вспоминая, как мразь, подсаживающая на травку, подростков, толкая ее через сети кальянных, ссала кровью целую неделю. Как только живой остался, сука! — Стасик только довольно улыбнулся, видя мою зверскую рожу.
— Он вернулся, только вот Ахмед, чьи кальянные мы теперь охраняем, сотрудничать с ним наотрез отказался. Потому что репутация и такое прикрытие для него важнее грязных денег. Миронову это не понравилось. Очень
