«Пожалуйста»? — поддразнила я.
— Сделай это.
— Что сделать? — спросила я, как будто была оооочень невинна и совершенно не понимала, о чем он говорит. При этом я перестала гладить его.
— Продолжай, — выдавил он.
— Ты имеешь в виду это? — спросила я и медленно погладила его снова.
— Еще, — прошептал он.
— Даже несмотря на то, что мы едем в машине посреди белого дня, и нас все видят?
Он помолчал, словно обдумывая услышанное.
Я вдруг почувствовала тревогу, как будто только что испортила момент.
«Не останавливайся, — мысленно взмолилась я. — Не останавливайся…»
— Да, — прошептал он. — Продолжай.
Я решила, что больше не буду испытывать судьбу, поэтому просто заткнулась и позволила пальцам говорить за меня.
Я оторвала руку от его ширинки, ухватилась за ремень и расстегнула его. Затем я расстегнула верхнюю пуговицу его брюк. Это заняло некоторое время — я не самая ловкая или опытная девушка в подобных ситуациях, — но думаю, что справилась относительно хорошо.
Его брюки почти распахнулись от напряженного давления внутри.
Теперь у меня было больше места для игр.
Я снова запустила пальцы в его боксеры и ласкала весь его твердый, как камень, ствол до самой набухшей головки.
Черт, не только я была мокрой.
Его сок намочил верх боксеров, настолько сильно он был возбужден.
— Это из-за меня? — прошептала я, скользя пальцами по его гладкой, влажной коже.
— Да, — кивнул он, не отрывая глаз от дороги.
— Тебе нравится думать о моей?..
Я не хотела этого говорить — это было слишком…
«Ты теперь плохая девочка, или забыла?» — радостно произнес тоненький голосок у меня в голове.
«Тогда, наверное, мне лучше говорить подобающим образом», — ответила я.
— …моей маленькой мокрой киске? — прошептала я ему на ухо.
Он застонал.
Мои пальцы теперь были влажными, и я позволила им скользить по нижней стороне его члена. Ощущение моей гладкой и скользкой кожи поверх его было потрясающим.
— Тебе нравится думать о том, чтобы засунуть этот большой… толстый… потрясающий член… в меня? — Я мурлыкала, медленно поглаживая его вверх и вниз.
Он вцепился в руль дрожащими руками.
— Да, — сказал он свирепо.
Я позволила своим пальцам скользнуть обратно к верхушке его члена и потерла большим пальцем головку, скользя по набухшей коже его собственной спермой, массируя, обволакивая, дразня его, доставляя удовольствие… невероятно медленно.
Я чувствовала, как его мужское достоинство напрягается, сильнее, чем когда-либо прежде.
— Тебе нравится думать о том, чтобы заставить меня кончить с твоим длинным… толстым членом? — прошептала я.
Его глаза на мгновение закатились, и он заставил себя снова сосредоточиться на дороге.
— Да, — выдохнул он.
Я наклонилась и другой рукой поправила его боксеры так, чтобы его член наконец освободился.
Боже, это было великолепно.
Удерживаемый на месте тканью, он стоял прямо, — прекрасное скульптурное произведение искусства — совершенно розовое, очень длинное, до слез толстое. Его яйца все еще оставались в боксерах, так что не было ничего, кроме длинной, шелковистой гладкой колонны чистого секса.
Я снова погладила его, медленно вверх и вниз. Его член резко сжался, всего один раз, и крошечная капелька прозрачной росы показалась на кончике его распухшей головки.
Я подумала о том, чтобы использовать ее для скольжения, но нет, вместо этого я хотела попробовать ее на вкус.
Я склонилась над средней консолью, что было невероятно неудобно.
Но награда того стоила.
После недолгих переговоров мой рот оказался прямо над его распухшей головкой.
Я обвела языком мягкую, горячую кожу… а потом медленно взяла в рот его соленую, влажную и скользкую головку.
Боже, как я любила чувствовать его во рту. Только мягкость и тепло его кожи на моей… влажное, чувственное ощущение моих губ, окружающих его…
И мне нравилось слушать его стоны. Теперь он стонал, как отчаявшийся человек, пойманный между удовольствием и жгучей потребностью большего.
Я снова начала заводиться.
Я медленно опустилась на него, позволяя губам скользить по его влажной коже, забирая его так далеко в рот, как только осмеливалась. Я нагнулась под странным углом. Это было неудобно, а он был невероятно большим… так что я могла сделать только это. Этого, по-видимому, было достаточно.
Он хмыкнул, пока я медленно двигалась вверх и вниз, дразня его языком. Я вынула его изо рта, затем провела влажными губами вниз по нижней стороне его члена, особенно заботясь о гребне кожи прямо под головкой.
— Господи, — простонал он.
Я положила голову ему на колени так, что мое правое ухо оказалось между его ног, и провела языком вниз по основанию его члена, исследуя, как глубоко я могу лизнуть.
И тут я почувствовала, что машина меняет направление.
Он повернул руль и прибавил скорость.
Я посмотрела на него, что было немного комично, учитывая, где была моя голова, и что было всего в нескольких миллиметрах от нее.
— Что ты делаешь? — спросила я
— Я хочу тебя. СЕЙЧАС, — сказал он, его лицо было диким и яростным, глаза — сосредоточены на дороге.
— Мы в отеле?! — спросила я, чувствуя, как страх сжимает мой желудок.
— Нет, — сказал он хриплым и низким голосом.
— Ммм…
Это было немного тревожно.
Я поднялась с его колен, затем посмотрела в окно, моля Бога, чтобы никто не увидел худшее клише в мире: великолепный парень в Ламборгини и взъерошенная цыпочка, поднимающаяся с его колен.
Мы были далеко от Стрипа (примечание: примерно семикилометровый участок бульвара Лас-Вегас в округе Кларк в штате Невада, США. Здесь находится большинство крупнейших гостиниц и казино агломерации Лас-Вегаса, при этом Стрип лежит за пределами самого города и административно относится к пригородам) и толпы. Я бы не назвала место, где мы были, «убогим», но оно и близко не было таким блестящим, как главная улица. И уж точно не такой безвкусным. Вегас ночью — страна чудес; Вегас днем — памятник избытку, и вопрос: «Неужели они действительно думали, что это будет хорошо выглядеть»? Мы были снаружи чего-то, что выглядело как кондоминиум или таймшер — куча коричневых, невзрачных зданий. Более сдержанные, не такие безвкусные и довольно скучные.
Машин на стоянке было немного. Снаружи тоже никого. Думаю, они все были внизу, на главной улице, а здесь только оставались на ночь.
— Что мы здесь делаем?
Коннор припарковал Ламборгини и поспешно засунул эрекцию обратно в штаны. Это заняло какое-то время, учитывая, как много было работы.
— Я же сказал, что хочу тебя. СЕЙЧАС.
В его голосе было что-то звериное, тон, которому нельзя перечить.
Было немного страшно.
И очень, очень горячо.
— Что — здесь, в
