и прижимает к дереву подо мной. Моя грудь сжимается, когда меня охватывает паника. — Пожалуйста, — всхлипываю я, мои эмоции берут надо мной верх, когда я снова вытягиваю ноги изо всех сил, пока тиски не обхватывают мои лодыжки, прежде чем грубо придавить их тоже.
Пока я лихорадочно ищу, кто меня держит, я нахожу Рико, прижимающего одну ногу к столу, в то время как мой отец сжимает мое бедро и толкает икру вниз.
Я полностью обездвижена, когда доктор нависает надо мной, натягивая на руки пару латексных перчаток, и я чувствую, как по моему лицу текут слезы, когда я безудержно плачу.
Еще один удар слева от моего отца застает меня врасплох, и я изо всех сил пытаюсь открыть глаза, когда слышу, как он рычит: — Заткнись нахуй, тупая сука.
Я пытаюсь унять свои рыдания, но это слишком сложно, поскольку я изо всех сил пытаюсь бороться с ними. Игровое поле неравное, но так никогда и не должно было быть.
— Сначала я проведу тест двумя пальцами, и, если необходимо, я могу провести визуальный осмотр для подтверждения, — небрежно объясняет врач, как будто это обычный осмотр, но он отказывается встречаться со мной глазами, что говорит мне о том, что он знает, что делает неправильно.
— Пожалуйста, не поступай так со мной. Пожалуйста! — Я плачу громче, и на этот раз мое лицо встречает кулак моего отца, когда он бьет меня прямо в нос.
Боль отдается рикошетом по моему лицу, когда я чувствую, как кровь течет во все стороны, но мои глаза, кажется, плотно закрываются, не давая мне видеть ничего, кроме тыльной стороны век, когда из уголков моих глаз текут слезы.
— Давай просто перейдем к делу, ладно? Ты выбиваешь из нее всю прелестную невинность, и Тотему это не понравится, — слышу я слова мистера Манетти и с благодарностью чувствую, что присутствие моего отца исчезает.
Я лежу вслепую, когда чувствую, как кто-то задирает подол моей юбки на бедра и стягивает мои крошечные трусики с ног. Мои крики становятся громче и гнусавее, по мере того как кровь продолжает литься у меня из носа. Я не слышу никого из них, мои крики заглушают больше травм, чем я могу вынести, оставляя все мое внимание на прикосновении доктора. Когда я чувствую, как он медленно вводит в меня два пальца, мне кажется, я умираю.
Я пытаюсь сделать глубокий вдох через рот, когда мой разум немеет вместе с каждым дюймом моего тела. Пока он насилует меня, я пытаюсь использовать все имеющиеся у меня мозговые силы, чтобы представить океан, доску для серфинга, Райана и все, что мы делали сегодня.
Я пытаюсь представить себе место получше, но обстоятельства делают это намного сложнее, чем я ожидаю, когда доктор на несколько мгновений засовывает пальцы в мое отверстие, и моя кровь превращается в лед, пока я лежу, застыв на месте, пока не слышу, как он говорит, перекрывая мои крики.
— Она девственница.
Я могла бы сама тебе это сказать.
Я могла бы, блядь, сказать тебе это сама.
Я чувствую себя разрушенной и полностью разбитой на миллион кусочков, и все ради того, чтобы они могли подтвердить, что я девственница.
Девственница.
— Хорошая работа, Бернард. Твоя дочь выручит на аукционе кругленькую сумму. Хотя, возможно, тебе стоит отложить это на неделю или около того, иначе из-за ее разбитого лица ты потеряешь кучу денег, когда мероприятие будет только для нее.
Я чувствую, как руки с одной стороны отпускают меня, но внутри у меня все горит, когда мистер Манетти проводит пальцами по внутренней части моего бедра, пока отец не убирает его руку.
— Ты не сможешь прикоснуться к ней без оплаты, Рико. Помни это, — рычит отец, отпуская меня, но я не двигаюсь ни на дюйм, даже когда Брюс тоже отпускает меня.
Мгновение спустя я слышу, как открывается и закрывается дверь. Короткий фрагмент вечеринки, происходящей по ту сторону двери, можно услышать всего на мгновение, прежде чем раздается щелчок замка, вставляющего его на место, но затем все снова стихает, и я предполагаю, что меня оставили в покое.
Я медленно сворачиваюсь в клубок, полностью обнаженная на столе, но ничего не вижу из-за распухшего лица от побоев моего отца.
Как мне попытаться обработать всю эту информацию? Я купаюсь в страхе и неуверенности в будущем, поскольку у Рико явно болтливый язык, и он был вполне счастлив поделиться деталями, в которые был посвящен мой отец.
Я не знаю, как долго я лежу и плачу, кажется, целую вечность, но прежде чем я впаду в бессознательное состояние, я обещаю себе одну вещь.
Они не могут продавать мужчине то, что им никогда не принадлежало.
Никогда.
РАЙАН
Я покончил с этой школой и этими занудными предметами, которые я уже закончил изучать. Я имею в виду, может, это было меньше года назад, но я уже покончил с этим. Я скучаю по чистке своего оружия для перевооружения, я скучаю по спаррингам в боевой, и я даже скучаю по долбаным бизнес-классам.
По пути из научных лабораторий в класс английского я стараюсь идти длинным обходным путем, чтобы пройти мимо офиса. Дверь в комнату ожидания, где находятся секретари, оставлена широко открытой, и кажется, что из основного офисного помещения отходят три двери.
Мне нужно попасть туда сегодня. Сегодня утро понедельника, и я проявляю инициативу, начиная неделю так, как я намереваюсь продолжать — целенаправленно.
Больше никаких глупостей. Мне нужно сосредоточиться, и пока я снова не смогу осмотреть ратушу Найт-Крик, это мой следующий лучший вариант.
Я уверен, что могу нарваться на небольшие неприятности, чтобы взглянуть поближе. Мне отчаянно хотелось ударить кулаком и немного разрядить напряжение.
Решительным шагом я направляюсь на английский и вспоминаю, что это, кажется, единственное занятие, которое у меня есть с Бетани.
Мои мысли мгновенно возвращаются к субботе и тому веселью, которое мы провели. Наблюдение за тем, как она внимательно слушает мои инструкции и постоянно поднимается на ноги, чтобы пробовать снова и снова, пока не сможет оседлать волну, показало мне, насколько она чертовски внушает благоговейный трепет.
Я был впечатлен, а такого никогда не бывает. Затем, как последний придурок, я сел рядом с ней на доску для серфинга. Бессознательно реагируя на сильный магнетизм Бетани, мое тело двигалось само по себе, и, прежде чем я это осознал, я убрал мокрые волосы с ее лица
