Следующий день начинается с обычного утреннего развода, на котором снова обсуждаем дело о пропаже диадемы. За прошедшие полгода мы отработали более десяти разных версий: облазили все блошиные рынки и ломбарды, искали пропажу через подставных скупщиков антиквариата, устраивали очные ставки сотрудникам загородной усадьбы, но в расследовании так и не продвинулись.
С делом о покушении на Римму Харисовну тоже не все так просто.
Главный подозреваемый — Арсений, который скрылся сразу же в ночь происшествия и сейчас находится в федеральном розыске. Экспертиза выявила, что, скорее всего, удар женщине был нанесен левшой, да и доступ в комнату хозяйки у помощника имелся. Побег только усугубил положение парня.
А вот с мотивом следователь по этому делу что-то намудрила. Основная версия, что Римма Харисовна приставала к своему молодому менеджеру, а он не выдержал оскорбления.
С учетом того, что я видела, как общаются эти двое, такое предположение — полнейшая глупость, что я и имела смелость сказать в отделении Пригородного района и позже была наказана майором за дискредитацию коллег. Нарядом вне очереди, естественно.
— У нас есть ещё одна возможность немного больше узнать о семействе Непейвода, — заявляет Тимур, награждая меня загадочным взглядом.
Промолчав, смотрю в свой ежедневник и продолжаю заниматься тем, чем занималась. На календаре старательно обвожу в кружочки оставшиеся рабочие дни до конца года. Когда поднимаю глаза, замечаю, что Тимур сжимает зубы и отворачивается.
Заметил?.. Догадался?..
Хлопнув обложкой ежедневника, прилежно складываю руки на столе.
— Ты затянул с паузой, Иваныч, — вздыхает Кологривый. — Говори уже. Сын превратит Деда Мороза в кубика Рубика, если не увидит приставку.
Бойцов почесывает подбородок. Я же не могу отвести взгляд с ровной ткани очередной белой рубашки. Отпариватель ему на День милиции, что ли, подарили? Откуда такая любовь к глажке?..
Почему-то думать, что он завел женщину, не хочется. Во-первых, это больно. Во-вторых, хочется думать, что Тимур не обманывает Сюзи.
Закатываю глаза от самой себя. Обманывать человека и надеяться на то, что он не врёт воображаемому человеку — апофеоз цинизма и эгоизма.
— В выходные отмечают юбилей Кима Харисовича, — произносит Тимур загадочно.
Постукивает костяшками пальцев по столу и смотрит на меня в упор.
Я же загораюсь как спичка. Вся неудовлетворенность за полгода выходит в некрасивой истерике.
— Ну, не-ет, — возмущенно вскакиваю с места.
— Лера, сядь, — кивает на стул.
— Я не поеду, — тыкаю в его сторону пальцем.
— Пожалуйста.
— Не поеду. Ты никак меня не заставишь!..
— Быстро села, — срывается он.
Орет на меня! При всех!
— Если ты решил, что я снова буду спать с тобой, Бойцов, ты сильно ошибаешься, — кидаю ему, как пощечину.
— Завьялова, — прикрикивает он, тоже вскакивая с места. — Ты на службе, не забывайся.
Протыкаем друг друга воображаемыми иглами, словно это не мы держали нейтралитет почти полгода.
Тимур краснеет так, что если заштриховать его шею в синий цвет, то получится перевернутый флаг России. Почему-то данное наблюдение меня смешит и я едва сдерживаю хохот, но это настроение сменяется практически слезами, когда майор, еще раз смерив меня взглядом, стремительно кабинет. Дверь хлопает по натянутым нервам.
Оглянувшись, в полной тишине, гордо забираю ежедневник и усаживаюсь за стол.
Коллеги ведут себя по-разному. Те, кто постарше, отводят взгляд, Яша краснеет, как тибетский монах, а Кологривый начинает громко ржать.
— Вау, — хлопает в ладоши с апломбом.
— Заткнись, Миша, — цежу ему грубо. — Пожалуйста.
— Я так и знал, Лер, — потирает он руки. — Я. Так. И. Знал. Черт возьми.
— Что ты знал? — сквозь зубы спрашиваю.
— Знал, что вы втрескались друг в друга по уши, и как два барана теперь упираетесь.
Глава 28
С гордо поднятой головой, неспешным шагом шурую всё к той же «Тойоте Королле». Щеки при воспоминаниях вспыхивают огнем. Бойцов же при виде меня демонстративно отворачивается.
Ну, больно надо…
Небрежно кинув спортивную сумку с вещами на заднее сидение, усаживаюсь вперед и сразу же отворачиваюсь к окну.
Мы десять дней не разговариваем, если не считать общение в сети от лица Сюзи.
Совсем. Все важные вопросы решаем через Мишу или с помощью записок, которые оставляем друг другу на столе.
Пока Бойцов отвлекается на светофоры, украдкой рассматриваю его: голубые джинсы, облегающие мускулистые ноги, короткий пуховик, из-под которого выглядывает серая толстовка. На голове у майора тонкая черная шапка, подчеркивающая скулы.
На лице — как издевается — фирменная небритость, которую я так люблю. Мои нервные окончания почти забыли это ощущение жесткой колючести.
Отвернувшись, упорно считаю серые столбы вдоль трассы и сжимаю пальцы в кулаки.
Я — кремень. Я — гранит.
Мне все равно.
— Это что? — нарушает Тимур молчание первым.
Медленно перевожу взгляд на него и тут же, словно видеокамера, отправляюсь за темными глазами в сторону моих коленей, которые я инстинктивно свожу.
— Юбка, — отвечаю невозмутимо.
— Блд… А я подумал, палатка трехместная с замком посередине.
Закатив глаза, сдираю ногтями кожу на ладонях.
Ненавижу.
Я, конечно, не рассчитывала на то, что мы три дня будем играть в молчанку, но и дурацкие шуточки по поводу юбки-миди из черной болоньевой ткани с тонким слоем утеплителя, выслушивать не собираюсь. Хотя бы потому что эта модель сейчас самый тренд.
— Это оберег от тебя, Бойцов, — швыряю в самодовольное лицо, расплывающееся в улыбке.
Расправляю невидимые складки ткани на бедрах.
— Ну, во-первых, у меня отличная память, и я помню всё, что под твоим чехлом для танков. До мельчайших деталей, могу фоторобот составить, — равнодушно проговаривает он, не сводя глаз с дороги. Я же вот-вот лопну от бешенства. — А, во-вторых, довольно странно надевать оберег поверх красной тряпки…
Фыркаю, оставляя без ответа его умозаключения. Я тоже умею размышлять и умничать, но майору не понравится.
— А вообще, я знаю такую примету.
— При-ме-ту? — выговариваю по слогам.
Когда мы успели перейти на старославянский язык? Примета, оберег. Если этот невозможный мужчина сейчас из-под куртки руны вытащит — не удивлюсь ни капли.
— Ты в красных колготках, значит, быть беде, Валерия… Ох, быть беде, — посмеивается.
Черт.
Наклонившись, поправляю подол юбки, которая выдала меня с потрохами.
— Других колготок у меня не было, — сквозь зубы проговариваю.
— Где-то я уже слышал…
— Заткни… тесь, пожалуйста, — через глаза, стреляю в него негодованием, искрящимся внутри.
За окнами автомобиля рано темнеет, а я снова злюсь, потому что Непейвода запланировали программу юбилея с самого утра, и мы вынуждены будем провести в замке целых две ночи. Одну из них сразу после приезда, так как на трассе застреваем в пробке.
И вот, ближе к полуночи в замке нас встречает личная помощница «Нонны Леонидовны» по имени Лиза. Тихая, скромная девушка в очках с толстой роговой оправой, пристально рассматривающая моего названного муженька.
Задираю подбородок и иду вверх по лестницам. Ох, уж этот Бойцов. Раскачал плечи так, что даже слепошарые вон глаз не сводят.
Комнату нам выделяют поменьше, но я не обращаю на это внимание, потому что шокировано озираюсь, подмечая изменения, произошедшие в замке за полгода.
Здесь словно «НТВ» поработало.
Дорогие бархатные обои и лепнина под потолком сменились стильным дизайном и современным световым решением.
— Эм… — замираю перед двуспальной кроватью. Устало потираю щеку. — А можно ли принести в комнату кресло или диван? — спрашиваю Лизу, продолжающую скромно отводить глаза.
Она слабо улыбается Бойцову, а он отчетливо хмыкает и отправляется к шкафу.
Вот сучка!.. При живой жене свои линзы к моему мужику катит.
