Потому, после возвращения домой, я рьяно погрузилась в работу. Всеми силами я старалась делать всё, лишь бы не оставлять себе времени думать. После работы, едва заскочив домой в душ и переодеться, я отправлялась с многочисленными знакомыми, которые у меня появились благодаря Мони, гулять по городу и развлекаться, занимать свои мысли примитивными рассуждениями о том, как пройти куда-то или какой коктейль заказать. В общем, всё, чтобы только не оставаться наедине с собой и не погружаться в невесёлые раздумья. Порой моя жизнь мне напоминала стремительный бег. Бег от себя. Только разве это возможно?
Не оставляя себе днём ни минуты времени для самоистязаний, я отчаянно боялась ночей. Когда-то я любила это время суток. Оно казалось мне волшебным. Время спокойствия, когда можно спокойно подумать обо всём.
Сейчас же я ночей отчаянно боялась и всё по той же причине. Стоило только мне остаться одной в темноте, как меня атаковали мысли. Уродливые страхи выползали из тёмных уголков сознания. Но если со страхами усилием воли ещё можно было бороться, то труднее было это делать с воспоминаниями и, как бы абсурдно это не звучало, мечтами.
Воспоминания накатывали волнами, захватывая в свой плен. Самое мерзкое, что вспоминалось, как правило, не плохое, а те дни, когда всё было хорошо. Короткий период времени, во время которого мы были парой, гуляли по улицам держась за руки, целовались как подростки где можно и нельзя. Были счастливы. И невольно мысли сами уносились в огромное количество «если бы».
Что было, если бы четыре года назад он не ушёл? Если бы, как и обещал, вернулся ко мне, и не было бы никакой жены и предательств, разъедающих душу подобно кислоте? А если бы, несмотря ни на что, наплевав на гордость и принципы, я дала ему понять, что хочу быть с ним? Воображение рисовало десятки различных вариантов, и не все они были плохи… В некоторых мы были счастливы. Вместе.
Всеми силами я гнала от себя подобные мысли. Нельзя, просто преступно, забывать, кто такой Адриан. Нельзя забывать о том, как он со мной поступил. Предавший однажды предаст и дважды. И если уж быть до конца честной, то этот мужчина принёс мне больше страданий, нежели счастья. Так о чём я вообще думаю?
Спать я тоже боялась. Неожиданно вернулись кошмары, которые меня преследовали лишь первое время после плена у Адриана. Они сошли на нет с осознанием чувств к мужчине. И вот сейчас вернулись, к тому же в обновлённом составе. То он снова меня зверски насиловал, заставляя просыпаться с криками ужаса и отчаяния. Или говорил мне, чтобы я ни на что не надеялась, ведь он другую любит. А ещё во снах он снова и снова отправлял меня на поезде домой, оставляя после себя ту злополучную записку, которой я верила несколько лет, как последняя дура.
Иногда сны причудливым образом мешались, но это не отменяло главного — так или иначе, я просыпалась в слезах, с чувством полнейшей безысходности и бешено колотящимся сердцем. В итоге, я просто боялась спать. Постоянный недосып не лучшим образом сказывался на характере и самочувствии.
Жизнь текла своим чередом. Из газет я узнала о банкротстве и скоропалительной смерти Питера Уайта, тестя Адриана. Интересно, как он это воспринял? Чёрт! А мне не всё ли равно? Сейчас он, наверно, с женой, помогает пережить потерю родного человека. Обнимает и шепчет слова утешения, поддерживает своим присутствием. Ведь последнее время нет ни единой статьи о его похождениях налево. Даже в этом Оливия превзошла меня, ведь как я молила Небеса, когда погибли мои родные, чтобы он был рядом! Но его не было. И всё бы ничего, только вот горько на душе от подобных мыслей.
Порой я просто ненавидела себя. За то, что слаба, что впала в зависимость от него и не знаю, как освободиться. Мне было противно от самой себя. От постоянных мыслей об Адриане. Тряпка! Безвольная идиотка! Он превратил мою жизнь в сущий кошмар, а я никак не могу прекратить думать о нём. Жалкая дура!
Шоком для меня стала новость о том, что наше издание выдвинуло мою кандидатуру для получения премии «Гредиса». Подобную премию в Нью-Йорке вручали шестой год, основателем был некий Чарльз Гредис, победителей выбирали читатели посредством онлайн-голосования. Несмотря на молодость награды, подобное признание заслуг привлекало внимание как к номинантам, так и к победителям, открывая счастливчикам новые горизонты. И потому в душе разливалось приятное тепло от осознания, что пусть шансов получить заветную статуэтку немного, но это признание моих заслуг начальством. Да, я получила это место благодаря тому, что мою жизнь без моего ведома превратили в цирк, но теперь, когда маски сорваны, от былого балагана осталась только работа. И я без преувеличения люблю её и теперь знаю, что у меня получается и всё не зря. Да, конечно, я получаю письма от читателей, но подобное — это заслуга совершенно иного уровня.
Вечер вручения премии стремительно приближался. Волновалась ли я? Наверно. Но всё же старалась не подавать виду, продолжая делать свою работу. Писем приходило всё больше. В редакции последнее время вообще царило оживление. Тиражи расходились, как горячие пирожки, плюс вложение Джонсона и вот, Флетчер загорелся идеей расширения, выхода на новый уровень. Я не особо интересовалась, однако Марта мне сказала, что если всё выйдет, как планирует босс, то я получу в своё распоряжение целый разворот, а это означало увеличение нагрузки и зарплаты.
* * *
— Успокойся. Ты выглядишь просто потрясающе! — Мони всеми силами пыталась меня подбодрить.
Сегодня был вечер вручения премии «Гредиса» и пятница по совместительству. Для данного мероприятия я решила одеть классическое чёрное платье на тонких лямках, длиной чуть выше колена. Элегантно, но не вычурно. Классика вообще бессмертна. Волосы собрала в небрежный пучок, оставив пару прядок свободными, макияж «смоки-айс». И вот, пора ехать. Волнение зашкаливало, и Мони, которую я попросила сопровождать меня для поддержки, всеми силами старалась меня успокоить.
— Ладно. Поехали, — изрекла я выдохнув.
Дорога прошла в тумане, я всеми силами старалась успокоиться, однако это было непросто. Казалось бы, чего волноваться? Только я нервничала. Никогда ещё в моей жизни не было подобного. Правда в этом есть и положительный момент. Со всеми этими волнениями из моей головы вылетели все мысли о Джонсоне.
В просторном зале играла тихая музыка, которую перебивал гул голосов. Вокруг было полно людей. Все мужчины, как один, были одеты в костюмы, а женщины в вечерние платья. Блеск софитов и камней в драгоценностях дам, ослеплял. На фоне окружающей роскоши я ощущала себя чужой. И от куда столько пафоса? На подобном мероприятии мне приходилось бывать лишь раз, более четырёх лет назад, с Адрианом. И, как и тогда, мне совершенно не нравилась окружающая меня атмосфера. Но сейчас находиться тут было, прежде всего, в моих интересах, поэтому я тихонько стояла в стороне, стараясь не привлекать лишнего внимания. Люди всё прибывали, казалось, этому фарсу конца и края не будет. Отчаянно хотелось домой, а ведь церемония вручения даже не началась.
