— Что случилось, амиго? Плохие новости?
— Грозовой фронт. Что-то вроде шквала. В прогнозе его не было.
— Это хреново. Надо разворачиваться.
— Не успеем. Он очень быстро заходит вокруг нас. Если не прорвемся прямо, то попадем в самый центр воронки…
Джонни покосился на надутую Джессику — и решительно сел в соседнее с Антонио кресло. Парнишка быстро взглянул на него.
— Вы умеете управлять самолетом?
— Я, парень, чем угодно управлять умею, только вот маршрута не знаю. Рассказывай, по ходу подстроюсь.
Джессика осторожно покосилась на Джонни — и увидела, что он пересел в кресло второго пилота. Ни о чем плохом она не подумала, а вот то, что ее любимый умеет буквально все на свете, наполнило ее сердце гордостью. Продолжая гордиться, Джессика осторожно переползла вперед и стала смотреть через плечо Джонни на все эти рычажки и лампочки, в которых в жизни не разобраться, а вот Джонни разбирается!
Увлеченная миганием лампочек, она не замечала, как стремительно густеет вокруг самолетика тьма, как становится все труднее дышать и как изменился звук работающего двигателя. «Сессна» изо всех сил рвалась вперед, сквозь грозу, и Джонни Огилви с ужасом понимал — мотор не выдержит, сдохнет…
Полыхнуло бело-голубым и нестерпимым пламенем прямо перед глазами, загорелись оба винта, пронзительно закричала Джессика, а вслед за ней — Антонио, и тогда Джонни, отчаянно ругаясь страшными армейскими словами, вцепился в рычаг и потащил его на себя, пытаясь хоть немного выровнять самолет…
Острова ровные, билась назойливой мухой в мозгу последняя надежда. Острова ровные, море неглубокое. Можно сесть на воду, у «сессны» есть лыжи…
Потом полыхнуло еще раз и еще раз, в ушах что-то щелкнуло, и стало совсем тихо, а еще через мгновение стало еще и темно…
Он открыл один глаз и увидел голубое небо. Чуть правее — нестерпимое золото, прямо в глаз. Солнце. Часов десять утра…
Под ним было мокро и прохладно. На зубах песок скрипит. Интересно, куда подевалась ночь?
Была гроза, это он помнил. Молния ударила прямо в фюзеляж самолета. А где самолет? Джессика!!!
Джонни Огилви неимоверным усилием заставил себя перекатиться на живот, потом встал на четвереньки, немного постоял так, пытаясь унять головокружение, выяснил, что стоит на отмели и вокруг плещутся ленивые маленькие волны, потом поднялся на ноги и побрел по бесконечному белому пляжу, направляясь к симпатичной пальме, растущей футах в тридцати от него.
В голове стреляло и взрывалось, в глазах то и дело вспыхивали фейерверки, но в целом тело слушалось довольно прилично. Во всяком случае, ни руки, ни ноги не сломаны, а это главное. Теперь надо найти Джессику.
Она нашлась под той самой пальмой. Сидела на песочке и плакала, бедный его ангел, потому что рядом с ней лежал Антонио, и Джонни сразу понял, что он мертв.
Джессика подняла зареванное и распухшее лицо, длинно всхлипнула и кинулась к Джонни на шею.
— Ты… жив…
— А что мне сделается. Джесс, ты не реви, пожалуйста. Ты скажи мне, у тебя все цело?
— Да… а он…
— А ему не повезло. Все. Точка. Надо думать о живых. Ты огляделась по сторонам?
— Нет… Я очнулась вон там, на песке. Мы в море упали, да?
— Ну мы-то с тобой точно в море, а вот парнишка, судя по всему, стукнулся уже об землю.
— Джонни, его надо как-то…
— Я потом его похороню. Пойдем-ка на берег. Надо обсохнуть, оглядеться и найти воду.
— А вдруг мы ее не найдем?
— Ну как это… Пальма же есть? И вон зелени сколько. Найдем. А еды я тебе наловлю в океане сколько хочешь.
— Джонни…
— Что, малыш?
— Мы… на необитаемом острове, да?
— Ты будешь смеяться, но, скорее всего, да. Иначе нас бы уже нашли. На Багамах классные спасатели.
— Откуда ты знаешь, что мы на Багамах?
— Ну я же приборы смотрел… Мы прошли пролив Мона, потом еще минут сорок летели в грозе, сбиваясь аккурат туда, куда нам и нужно — к северу. Это Багамы, даже не сомневайся.
Джессика вдруг сердито засопела.
— Вот теперь ты понимаешь, что я была права?
— В чем же, интересно?
— А в том! Вот не полетел бы ты со мной — и что бы я сейчас делала, а?
— Да я уж понял. Ни на секунду нельзя тебя одну оставить. Ладно, чего там. Сядем в тюрьму вместе. Только учти, тебя выпустят значительно раньше…
— А давай тут жить? Всю жизнь.
— Ты первая домой запросишься.
— Ни за что! Я всю жизнь мечтала жить на необитаемом острове, а если ты будешь со мной, то мне и делать ничего не придется. Знай себе лежи и загорай…
Они разговаривали, чтобы заглушить тревогу, и брели по белому песку, обнявшись, чтобы не упасть. Солнце припекало все сильнее…
Остров оказался совсем маленьким. Судя по всему, во время штормов он почти полностью скрывался под водой — по всему периметру его окружала широкая песчаная отмель. Лишь в самой середине острова находился небольшой холм, густо заросший самой разнообразной растительностью — и трава, и кустарники, и деревья словно условились не мешать друг другу и честно поделить крошечную территорию.
К счастью, под деревьями обнаружился родник, и Джессика смогла напиться вдоволь. Джонни тем временем задумчиво срывал с дерева маленькие зеленые плоды и смотрел на океан. Плоды по вкусу напоминали сладкое мыло, но голод немного утолили, после чего новые робинзоны уселись в тенечке, чтобы обсудить создавшееся положение. Джонни мрачно изрек:
— Главное, чтобы нас нашли до того, как начнется шторм. Иначе нас просто смоет.
— А когда он начнется?
— Ну рано или поздно, я полагаю. В это время года они не редкость, шторма-то…
— Я думала, Багамы все обитаемые.
— Сама видишь, тут ничего нельзя построить. Он слишком маленький, почти целиком уходит под воду. Сюда наверняка катают туристов позагорать, половить рыбу — но не больше.
— Ох, когда же они приплывут…
— Если парнишка успел включить позывные — довольно скоро. Мы сейчас с тобой разведем костер и будем рыбу ловить, вот что.
Джессика задумчиво оторвала широкий лоскут мха от корня дерева, возле которого они сидели, и совершенно спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказала:
— О, гляди-ка! Сундучок…
Это был именно сундучок — размером всего лишь с ноутбук, высотой… с два ноутбука. Металлический. Украшенный какими-то листочками из жести, стилизованный под старину — типичный «подарок с Кариб». Лежал он здесь явно давно — жестяные части проржавели и местами истлели.
Джонни открыл сундучок, поддев крышку лезвием своего складного ножа, и Джессика восхищенно вздохнула.
