Раздался телефонный звонок — это была Тельма.
— Ты не скучаешь одна?
— Нет, все в порядке.
— Лу передает тебе привет и любовь, мы все любим тебя.
Положив трубку, Нора взяла со стола стакан и маленькими глотками начала пить густой напиток. Потом посмотрела на портрет своих родителей. Они любили бы Лу, и она их — тоже, подумалось ей печально.
Вздохнув, она включила телевизор и понемногу отвлеклась от своих переживаний.
Было восемь часов вечера, когда Нора выключила телевизор и снова посмотрела на свитер. Взяв его в руки, она уткнулась в него лицом. Шесть недель! Она не видела его шесть недель! Почему не получается забыть его так легко, как он, очевидно, забыл ее?
Дуг медленно проезжал мимо дома, глядя на рождественские огни. Проезжал уже в четвертый раз. Не хватает, чтобы кто-нибудь его заметил, позвонил бы в полицию и его задержали бы как подозрительную личность, готовящую ограбление.
Наконец он решился. Нора дома. Нельзя уехать, не дав ей знать, что он был здесь.
У двери Дуг помедлил в нерешительности и опустил руку, не прикоснувшись к звонку: а если она его не хочет видеть? Тогда он сбежал, обещая себе забыть о ней. И он очень старался. А теперь стоит перед дверью ее дома.
Нора преследовала его во сне и наяву. Она назвала его трусом? Он и есть самый настоящий трус.
Его рука сама поднялась к звонку, и Дуг закрыл глаза, услышав его звук внутри дома. Вдруг дверь открылась. Дуг глянул в лицо, которое мерещилось ему повсюду последние шесть недель, и не мог разлепить губы.
Нора тоже молчала. Хотела что-то сказать, но и ее язык прилип к гортани. Хотела броситься к нему, но ноги словно налились свинцом.
— Можно войти?
Она молча отступила в сторону, пропуская Дуга в холл, затем закрыла за ним дверь. Так же безмолвно повела его в гостиную. Там повернулась и сказала:
— Садись.
— Спасибо, я постою. — Дуг оглянулся, подошел к камину и наклонился, чтобы согреть руки. — Здесь приятно, уютно…
— Да. Мы с Лу любим огонь по вечерам, когда читаем или смотрим телевизор.
— Она спит?
— Нет, она у друзей.
— О! А она здорова? Все в порядке после случившегося?
— Все прошло. Уилли хорошо обращался с ней. Она только жалела, что нет ни меня, ни ее друзей, но по существу так ничего и не поняла.
Нора стояла возле дивана. Очевидно, ждала, чтобы он сказал то, из-за чего пришел, а потом бы навсегда покинул ее дом.
Все шесть недель она пыталась его забыть. Ну, кого она обманывает, ей так и не удалось это сделать. И именно сейчас, когда она приняла окончательное решение похоронить память о нем, когда перестала вскакивать при каждом звонке телефона и мчаться к двери, не чуя под собой ног, он вдруг неожиданно явился. В какой-то момент ей показалось: он здесь потому, что любит ее. Но она тут же отбросила эту мысль. Меньше всего он напоминал влюбленного. Держался спокойно, хладнокровно, как чужой человек. Может быть, так у них принято, в ФБР, — наносить визиты людям, которым помогли.
— Я рад.
— Прости? — смущенно шепнула Нора. Она потеряла нить их разговора, размышляя о своем.
Дуг глотнул и объяснил:
— Я рад, что Лу не пострадала.
— О, да. Спасибо.
В комнате было тепло. Он расстегнул куртку, думая о том, как направить разговор на ту тему, из-за которой пришел.
— Суд над твоим бывшем мужем будет в начале года?
— Да. — Нора отвела взгляд; как она и предполагала, это официальный визит.
Взглянув на свой стакан, она спросила:
— Выпьешь? — Ей хотелось выйти ненадолго.
— Нет, спасибо, не беспокойся.
— Это не беспокойство. Я только что сама пила.
— В таком случае с удовольствием составлю тебе компанию.
Нора направилась к кухне, испытывая облегчение.
— Можно, я положу это здесь? — спросил Дуг, снимая куртку и кладя ее на стул.
— Да, конечно. Хочешь, я повешу ее в стенной шкаф в холле?
— Нет, ничего. Я ненадолго.
Нора вышла из комнаты. Он посмотрел на елку. Она была украшена красными и зелеными бантами. В звезде на вершине дерева горел огонек.
— Ну, вот, надеюсь, тебе понравится. Этот рецепт знала моя мать, а до нее — ее мать. Это мой любимый праздничный напиток. Я делаю его каждый год.
— Как поживаешь? — спросил Дуг. Ему нужно было многое сказать ей, но он не знал, как начать.
— Хорошо, — сказала Нора.
Но тут стакан выскользнул у нее из рук и разбился на стекле, покрывавшем стол. Дуг подбежал к ней.
— Ты не порезалась? — Схватив ее руку, он начал внимательно осматривать каждый палец. Нора вырвала руку.
— Почему ты пришел, Дуг? После того как так долго не давал о себе знать? Чего ты хочешь от меня?
Но Дуг вдруг увидел свитер на груде незавернутых подарков. Взяв его, он ощутил под пальцами пушистую мягкость шерсти.
— В твоей жизни кто-то есть? — спросил он, глядя на свитер.
— Нет… да… нет.
Отбросив свитер, Дуг схватил ее за плечи.
— Так да или нет? — спросил он.
— Я… я…
— Отвечай! — Он слегка потряс ее.
Ее глаза потемнели от гнева.
— Убери руки! Какое право ты имеешь задавать мне вопросы?
С силой притянув ее к себе, он закрыл ее рот своим ртом.
Ошеломленная Нора не могла ни реагировать, ни сопротивляться. А потом вдруг оттолкнула его и закричала:
— Прекрати! Отпусти меня! Больше я не допущу тебя в свою жизнь — ни на несколько дней, ни на одну ночь!
Дуг послушно разжал объятия, повернулся к ней спиной и, чтобы скрыть, как прикосновение ее губ взволновало его, сделал глоток из стакана. Он никогда не любил этот напиток. Взяв себя в руки, он повернулся к ней.
— Ты хочешь знать, что я делал все это время?
— Ты приехал, чтобы рассказать мне о своей деятельности?
Не обращая внимания на резкость ее тона, Дуг продолжил:
— Я был в Вашингтоне и видел Элиаса Брендона.
Она подошла к окну.
— Нора! Я поступил на новую работу. Агентство здесь открывает офис по розыску пропавших детей.
— Я рада за тебя.
— Это все, что ты можешь сказать?
— А что ты желаешь услышать, Дуг? Мое одобрение? Ты его имеешь… Мои добрые пожелания — тоже. Что же еще?
— Твою любовь.
— Что ты сказал?
— Когда я следил за автобусом, увозящим вас, то знал: вы забрали с собой мое сердце.
— Ты был на остановке, когда мы уезжали?
— Да, был.
— Почему?
— Я… черт, неужели ты не догадалась?
Нора побледнела.
— Почему ты не можешь говорить прямо? Я первая сказала тебе, что… если только ты это имеешь в виду…
— Не смотри на меня так! — Может быть, если он объяснит ей… — Я ездил к преподобному Рольфу.
