Нора Робертс - Вернуть любовь

— Мориа? — Он усмехнулся. — Она еще школьница. Собирается быть финансистом, или драматической актрисой, или, возможно, антропологом. Она еще не решила.

— Сколько ей лет?

— Восемнадцать. Она считает твои пластинки великолепными. Кстати, у нее есть все твои записи за последнее время. Я видел, когда был дома.

— Я рада, что мои песни ей нравятся. А твои родители, конечно, гордятся всеми своими детьми? Что делает твой отец?

— Он плотник. — Брэндон заметил ее недоумевающий взгляд. — Он еще работает шесть дней в неделю, хотя знает, что деньги для нас уже не проблема. Да, он действительно очень доволен нами. А моя мать до сих пор вешает простыни на веревку, несмотря на то, что я несколько лет назад купил ей отличную сушку. Они скромные люди.

— Ты очень счастливый человек, — сказала Рейвен, нервно расхаживая по комнате.

— Думаешь, я сомневаюсь? Я много размышлял об этом, когда стал взрослым. Мало ценится то, что легко достается. Обязательно надо чего-то достичь в жизни самому, преодолевая трудности.

— Я пережила все это. Спасибо тебе за рассказ. — Она подошла к окну и посмотрела на море и скалы. — Давай погуляем, Брэнд, там так хорошо.

Он встал рядом, взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— В жизни есть не только тяжелые, но и радостные переживания, Рейвен. Не надо так огорчаться.

— Меня не сломили тяжелые переживания.

И ни один человек не сломил меня.

— Рейвен, я знаю, ты звонишь домой дважды в неделю и никогда не рассказываешь мне об этом. Доверься мне, поделись со мной своими тревогами, дорогая моя. Тебе будет легче.

— Не сейчас и не здесь. — Она обняла его и прижалась щекой к его груди. — Я хочу, чтобы ничто не беспокоило нас; ни то, что пришло из прошлого, ни то, что предстоит завтра. В моей жизни столько страшного, Брэнд, столько несправедливого! А теперь мне так хочется отвлечься от всего этого и пофантазировать, представить, что во всем мире нет никого, только мы вдвоем. Хотя бы на короткое время.

Она услышала, как он вздохнул. Его губы легко коснулись ее волос.

— На короткое время, Рейвен? Но фантазии кончаются, а я хочу, чтобы они стали реальностью.

— Как у Джо, героя нашего фильма?

— Да. — Брэндон снова поцеловал ее. — Он долго томился и ждал, пока сможет осуществить свое желание. Пусть у нас тоже мечта осуществится, моя Рейвен.

— Но я не смею мечтать. Ты уже заставил меня ощутить однажды всю жестокость реальной жизни. Ты жил здесь, когда мы расстались?

— Да, здесь. Перестань без конца упрекать меня. — Он расстегнул пуговицу на ее блузке и заглянул в лицо. — Ну как? Отправимся на прогулку?

— На прогулку? В такой дождь? — Рейвен глянула в залитое солнцем окно. — Нет, лучше останемся дома, пока он не пройдет.

Брэндон занялся следующей пуговицей.

— Возможно, ты права.

Миссис Пенгали имела привычку начинать уборку с музыкальной комнаты, когда Рейвен и Брэндон оставляли ее одну в доме. Здесь они проводили время в рабочие часы, если можно считать работой вдохновенное творчество. Домоправительница имела на этот счет собственное мнение. Она собирала чашки, которые они всегда оставляли немытыми, и придирчиво нюхала их. Чай! Иногда, как и сегодня, она чуяла запах вина, случалось, пахло виски, но миссис Пенгали была уверена, что ее обожаемый мистер Карстерс не заслуживает репутации горького пьяницы, какими были, по ее мнению, все артисты.

До сих пор она жила спокойно в этом доме. Когда Брэндон поставил ее в известность, что собирается пригласить на три месяца гостей, она с ужасом представила себе, каково будет их поведение. Она-то знала, какого сорта люди эти артисты, и ждала, что понаедут в шикарных автомобилях развязные люди в непристойных костюмах. Она плакала на плече у мистера Пенгали, опасаясь, что это будет настоящий кошмар и что ей просто не выдержать.

Но никто не приезжал! Не было орущих компаний, за которыми приходилось бы убирать после попоек. Приехал только мистер Карстерс с молодой девушкой, у которой были большие серые глаза, и она так хорошо пела, что это доставляло удовольствие миссис Пенгали. Но ведь девушка тоже принадлежала к миру эстрады. Значит, представления пожилой дамы об артистах были не совсем верными?

Домоправительница, вытряхивая покрывала в окно, видела, как нежная парочка прогуливалась возле скал, всегда в обнимку, и невольно улыбалась, глядя на них. Она отправляла покрывала на место и начинала вытирать пыль с мебели, стараясь собрать разбросанные бумаги куда-нибудь в одно место. Может быть, это что-то нужное! Подняв очередной листок, миссис Пенгали рассматривала не понятные ей значки нотных записей. Но здесь были и слова:

Любовь к Вам — не сон…

Хоть я не из важных персон,

Я Ваш целиком, без прикрас,

Живу в ожидании Вас.

— Какая красивая песенка! Неужели ее сочинила эта милая девушка? — Суровая миссис Пенгали была уже почти влюблена в гостью.

С моря подул сильный ветер. Брэндон обнял Рейвен за плечи и медленно, с чувством поцеловал ее.

— Это еще зачем здесь-то?

— Для миссис Пенгали, — ответил он смеясь, — она подглядывает за нами из окна.

— Брэнд, ты ужасный человек. — Его губы снова прильнули к ней. Она отказалась ответить ему тем же. Присвистнув от удивления, он поцеловал ее еще более страстно, загородив собой от взглядов миссис Пенгали. Рейвен стало даже жарко, несмотря на холодный морской бриз.

— А это, — продолжал он, осыпая ее поцелуями, — это для меня.

— У нее есть какие-нибудь друзья? — спросила Рейвен.

— Да, конечно. И, полагаю, мы дали достаточно пищи для пересудов на ближайшее время.

— Так вот для чего ты целовал меня! Чтобы потрясти нравственные основы местных жителей?

— И по другим причинам тоже.

Они долго стояли потом в полном молчании, глядя на морские волны. Рейвен нравился суровый вид скал с отвесными стенами, подножие которых утопало в воде, шум моря и пронзительные крики чаек.

Партитура была почти готова, кроме нескольких концовок и отдельных кусков. Копии законченных номеров они отправили в Калифорнии. Рейвен понимала, что работа быстро продвигается к концу. Но у нее были свои причины медлить с ее завершением. Несмотря ни на что, она не совсем доверяла Брэндону, не понимала, что именно он от нее хочет, поэтому уклонялась от откровенного разговора. Сейчас в их отношениях установилось какое-то равновесие. Пока они в Корнуолле, их личную жизнь можно было не усложнять проблемами, которые неизбежно появятся, когда они окунутся в повседневную жизнь, вернувшись в Ел-Ей. Обязательства, связанные с ее профессией, поглощающей много времени, делали трудным устройство любого рода нормальной жизни, особенно личной. Любая подробность их отношений не ускользнет от внимания прессы, появятся фотографии и публикации, правдивые и вымышленные, самого худшего толка. Все это можно выдержать, только работая до изнеможения и решившись пренебречь сплетнями, если любовь достаточно сильна. Она не сомневалась, что их любовь крепка, но способна ли она избавиться от навязчивой мысли, что он снова может оставить ее? Память о причиненной боли удерживала ее от того, чтобы окончательно довериться Брэндону.