Дедушка чувствовал себя ужасно виноватым перед Надей, страдал. С Лизой они расстались через месяц после свадьбы. По иронии судьбы, Лиза так же, как и сестра, обнаружила, что беременна, уже после расставания с Петром. Впрочем, этот факт не помог ей вернуть мужа. Петр страдал и вынашивал планы, как вернуть Надежду, но даже узнать адрес для переписки не представлялось возможным. Перед смертью Лиза рассказала всю эту историю своей дочери, как на исповеди. Ближе к концу люди часто признаются в преступлениях. Чувствуют видно, что душе, чтобы воспарить, легкость нужна. Так и говорится — облегчить душу.
В общем, Петр Долецкий прожил, сколько бы вы думали? Сто два года. И всю жизнь чувствуя себя безмерно виноватым перед Надеждой, отписал ей либо ее наследникам большую часть своего состояния, движимое и недвижимое имущество. Во втором браке детей у него не было, а супруга его, с которой он прожил вместе почти шестьдесят лет, уже лет двадцать, как ушла в мир иной. А состояние он нажил, надо сказать, неплохое. И вот теперь нотариус огласит, кажется, это так называется, завещание третьего июня. В шесть часов вечера. Для этого и приехал ее Антончик, как представитель Лизиных потомков. Так как Лиза раскаялась еще при жизни Петра, ее дети и внуки успели немного порадовать одинокого старика своим вниманием, и нотариус подтвердил, что присутствие представителя семьи необязательно, но желательно. Обязательным условием было огласить завещание в присутствии прямых потомков Надежды Лопухиной.
— Мне-то ладно. Радость просто узнать все это, а вот моему Кире пригодится. А то в кризис тяжело ему приходится, бизнес — дело хлопотное и рискованное. Так вдруг и правда что-то перепадет в наследство… А потом, Антошечка еще фотографии кое-какие привез. Я дама не сентиментальная, но рыдаю, как белуга над ними. Это же надо, какие каверзы устроить родной сестре. Мамочку жалко, сердце заходится, — заплакала Петровна. — И себя, чего греха таить. Ведь сиротой росла. Чтоб ее черти на том свете посильней поджарили, эту гадюку подколодную. — Петровна убрала платок от покрасневших глаз.
— Девочка, ты что?
Антошечка, Кира… Комок к горлу подкатил неизвестно откуда и перехватил дыхание.
Таша, выпучив глаза, смотрела на Петровну, как будто та привидение. Можно было и не спрашивать. Таша уже знала ответ. И как только она не поняла, кого так сильно напоминала ей Елена Петровна.
— Как зовут твоего внука, Петровна? Кирилл Прилуцкий?
Петровна хлебнула водички из стакана.
— А ты его знаешь?
— Не сказать, что знаю. Но знакома, — протянула заплетающимся языком Таша.
Таша доедала второй шарик ванильного мороженого, и чем дольше она смотрела в креманку, тем труднее было поднять глаза на Антонио.
Таше пришлось рассказать Петровне, как она познакомилась с Кириллом, а затем и с Антонио. Таша рассказала почти все, кроме того, что до смерти влюблена в Кирилла. Уму непостижимо. Петровна, их раритетная всеобщая сварливая бабуля, — бабушка ее любимого мужчины. Это не укладывалось в голове. Это было так же противоестественно, как если бы ее родной бабушкой вдруг оказалась Опра Уинфри.
Роль Юли во всей этой истории Петровну удивила меньше всего. Непонятно, для чего внучка затеяла интригу, но уж не просто так, это факт. Поразмыслив, дамы, а также присутствовавший при разговоре Андрюшка решили, что Таше просто необходимо встретиться с Антонио. Петровна настаивала, что это порядочный честный парень.
— Детка, не забывай, я людей давно насквозь вижу. Меня обмануть не так просто.
Может, узнаешь чего. А я со стороны за этим всем пасьянсом понаблюдаю. Конечно, больше всего на свете Таше хотелось попросить Петровну уговорить Кирилла выслушать ее, но на это не хватило духу.
Антонио, увидев Ташу, чуть с ума не сошел от счастья. Он протирал глаза, дергал себя за ухо и то и дело заглядывал Таше в лицо, будто желая убедиться, что это та самая девушка. Видимо, Петровна решила сделать парню сюрприз и не рассказала, на какую именно встречу отправляет его.
Они долго бродили по центру. Антонио горячо и долго извинялся перед Ташей за то, что уехал, не предупредив. Бабушка получила известие о том, что ее лучшая подруга совсем плоха и попросила Елену приехать проститься. Федерико тоже неважно себя чувствовал, и решено было, что Антонио привезет своих стариков в Париж, а затем он собирался тут же вернуться. Он так и сделал, но Таши уже не было в отеле. И узнать о ней хоть что-то оказалось совершенно невозможно. Тогда Антонио решил ехать в Москву, познакомиться с родственниками, которые не явились на условленную встречу, но если бы не надежда найти Ташу, он вряд ли бы оставил свою стройку.
— Ты ведь тоже не должна была уезжать так рано. Я все успел. Я очень торопился. Я и представить себе не мог, что больше не увижу тебя.
Таша собралась было рассказать, как все вышло, но тогда придется рассказать слишком много и опять пережить все неприятные моменты, связанные с этой злосчастной поездкой. Хотя, почему злосчастной? Ведь если подумать, она не жалеет о том, что согласилась. В этом приключении было много хорошего. И вся жизнь ее пошла как-то по-другому. Интереснее, что ли. Да и сама Таша сильно изменилась. Пока не очень понятно в чем, но она совершенно точно чувствовала, что теперь она нравится себе гораздо больше. Может, все из-за Антонио. Легко нравиться себе, когда в глазах такого симпатичного парня видишь столько неподдельной радости и восхищения.
Так, беседуя, они дошли до моста соединяющего набережную и Парк культуры.
— Пойдем в парк, — предложила Таша. — Я последний раз была здесь лет пять назад.
Была суббота, и на берегу Москва-реки, на двух площадках, огромное количество людей разного возраста танцевали латину. Таша вспомнила, что ей рассказывала об этом одна из клиенток еще в прошлом году. В хорошую погоду по субботам здесь собираются люди, которые танцуют. Уровень у всех разный, но больше тех, кто уже отлично танцует. Таша начала заниматься танцами, как раз имея в виду это место как один из прекрасных вариантов досуга. Она ходила несколько месяцев на занятия в группу, но какие-то дела отвлекли и уроки прекратились. А продолжать что-либо после длительного перерыва всегда так непросто.
Таша не могла устоять на месте, когда слышала сальсу или румбу.
Антонио, не отрываясь, любовался Ташей. Красивая, необыкновенно милая, в открытом сарафане на тонких бретельках. Тонкая белая ткань с голубоватым отливом облегает прекрасную фигурку. Золотистые прямые волосы откидывает с лица, будто тихая, но норовистая лошадка трясет шелковистой гривкой. Антонио развеселило сравнение Таши с красивой лошадкой. Ну да. Вот и каблучком притопывает в такт музыке, будто цокает нетерпеливое копытце. Таша и правда уже вся подпрыгивала от нетерпения. Это была страсть. Самая настоящая сумасшедшая страсть к латиноамериканским танцам. Ничего в мире не может быть лучше. Антонио все понял. Это тот миг, который подарил ему сегодняшний день, солнце и удача. Он крепко взял Ташу за руку, и они просто вбежали на танцпол, будто боясь упустить хоть один миг этого страстного безумия. Их тела двигались так ловко, так безудержно и красиво, и они, осознавая это, распалялись все больше.
