Ник не переставал удивляться полету ее фантазии: Сибилла, конечно, сумела сочинить складную сказку, но поверить в нее мог только зеленый несмышленыш. Понимая, что она и сама где-то верит в достоверность этой небылицы, он в то же время знал, что это совсем не важно. Если ей так больно рассказывать правду о своей семье, то пусть лучше она даст волю своей фантазии. «Нам всем иногда, не хватает какой-нибудь доброй сказки, которая помогла бы расстаться с грустными воспоминаниями», – подумал Ник.
– И чем же занялась мать после твоего рождения? – спросил он осторожно.
– Она стала модельером. Живя в Балтиморе и не желая работать в офисе, так как меня не с кем было оставить дома, работала модельером сначала в Балтиморе, а затем на более богатом Восточном побережье. Один из ее клиентов помог мне получить ссуду, что дало мне возможность обучаться в Стэнфорде.
Ник вспомнил о Валери, которая рассказывала о том, что мать Сибиллы была простой швеей и что деньги на обучение Сибиллы дал взаймы отец Валери. Но Сибилла, так же как и Ник, не хотела упоминать имени Валери. «Так будет лучше, – подумал он, стараясь побороть щемящее чувство тоски, болью отдававшееся в его сердце каждый раз при воспоминании о ней. – Не трави себе душу, не думай больше о ней, тем более что для этого нет никаких причин».
– А почему ты выбрала именно Стэнфорд? Там ведь не очень сильная школа телемастерства.
– Но, работая на телестудии, я многое постигаю. Все обучают меня, даже понимая, что я могу составить им конкуренцию. Но иначе они не могут, так велико искушение повыпендриваться и показать, какие они опытные в своем деле мастера.
Ник улыбнулся, хотя и был слегка шокирован колкостью ее слов.
– Но почему же все-таки Стэнфорд? – повторил он свой вопрос.
– Какой-то особой причины для этого не было. Просто много слышала о Стэнфорде и репутация посолиднее.
Но он знал, что выбор Сибиллой Стэнфорда не случаен. От Валери он также узнал, что Сибилла выбрала Стэнфорд только потому, что в нем училась Валери.
– Почему же ты покинула колледж, даже не закончив курса?
Взглянув на свои руки, Сибилла произнесла:
– Я не покинула колледж, меня просто исключили.
– Тебя просто… что?
Опустив глаза, она начала объяснять:
– В одной из передач последних новостей на КНИКС-TV прозвучал подготовленный мною недостоверный материал об Университете. Я думала, что та история является правдивой, иначе я ни за что и никогда бы не выпустила ее в эфир. Но это была, похоже, чья-то неумная шутка, о которой я ничего не знала.
– Ты имеешь в виду вопрос о человекообразных обезьянах и строительстве инженерного факультета? – Ника потрясла пронзительная голубизна ее глаз, когда встретились их взгляды.
– Наверное, все смеются над этой историей, – предположила она.
– Никто не смеется, – уныло ответил Ник. – Там было не до смеха; эта передача могла сильно навредить Университету. А я и не знал, что это твоя работа.
Закусив нижнюю губу, она стала оправдываться:
– Да, конечно же, я виновата. Мне следовало проверить все факты. Такая история нуждалась в двойной или даже тройной перепроверке, и я знала об этом. Но мне ее рассказал человек, утверждавший, что сам являлся очевидцем событий. А нам как раз нужны были яркие, живые истории для телевизионных передач.
Она сидела, сильно сжав руки, и ждала хоть какой-нибудь реакции со стороны Ника. Но он продолжал молчать. Нависшую тишину нарушил дрогнувший голос Сибиллы, которая, всхлипнув, закончила:
– А после всего меня уволили со студии.
Ошеломленный услышанной новостью, Ник переспросил:
– Уволили?
Как бы он ни злился на повинившуюся в своей безответственности Сибиллу, он понимал, что никто не имел права исключать ее из колледжа и увольнять с работы. «Просто из молодой женщины сделали козла отпущения», – подумал он про себя.
– На каком же основании они исключили тебя? – допытывался он. – В университетах не принято расставаться со своими студентами; они применяют меры дисциплинарного воздействия, временно отстраняют от учебы, делают все возможное, чтобы избежать…
– Не надо, пожалуйста, не надо, я не могу ни говорить, ни думать об этом. Я не вынесу этого кошмара – так больно. Не могу, не могу, не могу! – рыдала Сибилла, и слезы ручьем катились по ее щекам.
– Извини, – сказал Ник. – Конечно же, мне не следовало заводить этот разговор; понятно, что он неприятен тебе.
Затем, после долгой паузы, когда Сибилла немного успокоилась, она, глубоко вздохнув, сказала:
– Я гордилась той своей передачей хотя бы потому, что мне пришлось делать ее «с колес», и я прекрасно справилась с работой; все подтвердили это. Это значило для меня гораздо больше, чем кому-то кажется. Это было для меня счастьем, – она кинула быстрый взгляд на Ника. – Я хочу сказать, что получаю огромное удовлетворение от работы, если чувствую себя на своем месте. Я очень много хочу, меня просто распирает от всяческих желаний. Может быть, это звучит глупо, но я действительно не могу просто ждать того, что хочу, я должна действовать, чтобы заполучить желаемое, – ведь все движется таким медленным темпом! И вдруг лед тронулся. Получив работу на студии, я почувствовала, что тут-то и началась настоящая жизнь. Наконец я стала не просто зеленой студенткой, а необходимым для студии человеком. И вот у меня все отняли. Я допустила одну маленькую ошибку, и за это у меня выбили почву из-под ног. Именно в тот момент, когда я стала ощущать себя важной личностью, учась в Стэнфорде, готовясь стать телережиссером, меня оставили ни с чем. Разве они думают о том, что разбивают сердце человеку, увольняя его с работы и выбрасывая из колледжа? Они сидят такие самодовольные…
Лицо Сибиллы почти перекосилось от злости. Резко встав, она подошла к крану и, включив холодную воду, сказала сдавленным голосом:
– Прости, я позабыла приготовить кофе. Обычно я более расторопна.
Подойдя к Сибилле, он обнял ее, прижав к своей груди. Так как она едва доставала до его подбородка, он потерся щекой о ее черные волосы и тихо произнес:
– Ты действительно особенная, а поэтому я не верю, что какие-то невзгоды смогут поколебать тебя. Я уверен, ты достигнешь своей цели. Ты сделаешь вывод из полученного урока, но не отступишь.
Слегка отстранившись от Ника, она с удивлением взглянула на него и спросила:
– Почему ты это говоришь? Ты же меня совсем не знаешь!
– Пока не знаю, но уже догадываюсь, – улыбнулся он, заметив, как сразу изменилось выражение ее лица.
Она так жаждала ободряющего слова, улыбки, дружеского плеча, какой-нибудь похвалы и любви тоже. Свалившиеся на Сибиллу неприятности задели Ника за живое особенно сильно после нескольких месяцев, проведенных рядом с излишне самоуверенной, насмешливой Валери…
