Однако Гейб придерживался в этом вопросе иных, весьма прагматических взглядов, суть которых можно было выразить просто: уговор дороже денег. В итоге Эсти все-таки пришлось выписать чек явившейся за очередным взносом миссис Кресс. Дальше так и повелось: каждый платил через месяц.
Хенни и Джон часто приглашали их к себе, не забывая также и Доррис. Благодаря этим визитам Эсти постепенно стала привыкать к странноватым манерам Хенни. С Доррис же вообще она очень быстро нашла общий язык. Правда, виделась Эсти с Доррис реже, потому что та часто была занята на работе или уезжала в командировки к месту проведения спортивных мероприятий.
В марте Хенни родила сынишку. Эсти трудно было поверить, но роды действительно проходили в наполненной теплой водой ванне, в присутствии Джона, без помощи которого Хенни не могла обойтись. Мало того, Джон снимал весь процесс на цифровую видеокамеру, и впоследствии супруги устроили просмотр для членов своеобразного клуба под названием «Натура» – таких же приверженцев естественного отношения к жизни, как Хенни. Гейба и Эсти тоже приглашали, однако те под благовидным предлогом отговорились от визита. Эсти не чувствовала в себе моральной готовности к подобного рода зрелищам.
Жизнь у Эсти и Гейба постепенно наладилась, они притерлись друг к другу, научились понимать и прощать мелкие слабости. И хотя порой Эсти мысленно подтрунивала над собой, осознавая, что затея по-своему перекроить взгляды Гейба на семейную жизнь провалилась – скорее, все произошло с точностью до наоборот, – но в общем жизнь в Чарлстоне ей нравилась. Единственное, что беспокоило, это застой в творчестве.
Давно прошла весна, лето почти в разгаре, а я до сих пор не только не закончила работу над картиной, но даже не оборудовала себе мастерскую, как-то раз подумала Эсти хмурым дождливым днем. Хорошо, что Гейб не заглядывает в ту комнату, иначе я просто не знала бы, что сказать.
Впрочем, он периодически справлялся, как продвигается работа над картиной, и даже просил показать ее. Тогда Эсти приходилось выкручиваться. Она отвечала, что дело хоть и медленно, но идет вперед. Показать же картину – которая не была даже распакована! – отказывалась наотрез, мотивируя это якобы присущим всем художникам суеверным страхом, что представленная на суд зрителя незавершенная картина в конечном итоге не получится. К счастью, Гейб ни на чем не настаивал и на этом очередной неприятный для Эсти разговор завершался.
Однако, как Эсти ни старалась делать перед собой вид, что все у нее в порядке, досада по поводу того, что домашние дела отнимают слишком много времени, продолжала нарастать. А вместе с ней – ощущение какой-то неуместности происходящего. Ведь с самого начала Эсти планировала для себя в Чарлстоне совсем другую жизнь. А тот образ существования, который она вела сейчас, будто был навязан ей… хотя никто нарочно этого не делал, участь прилежной домохозяйки она выбрала сама. Просто ей очень хотелось, чтобы Гейбу было хорошо!
Но дело в том, что он как будто тоже начал тяготиться тем, что происходило между ними в стенах миленького коттеджа. Нет, Эсти не могла пожаловаться на то, что Гейб стал невнимателен к ней – ничего этого не было и в помине. Напротив, он всячески старался доставить ей радость: делал приятные вещи, говорил правильные слова. Однако все это оставляло на сердце непонятный осадок. Ощущения приподнятости, так часто гостившего в душе Эсти в начале знакомства с Гейбом, сейчас не возникало. Вместо него появлялось беспричинное беспокойство.
Эсти старалась убедить себя, что причин для волнения нет. В глубине же души она осознавала их присутствие. И порой даже ловила себя на том, что завидует Доррис. Ей отношения с каким-нибудь очередным спортсменом не мешают вести образ жизни, который нравится, к которому она привыкла и в котором чувствует себя комфортно. Доррис в глазах Эсти была свободным человеком, и именно это и составляло особый предмет ее зависти.
А ведь я была такой, с горечью вспоминала Эсти. Боже мой, ведь еще не так давно я тоже была свободной, независимой, интересной женщиной! Куда все это подевалось? Ау, где ты, прежняя Эсти Дагоберт?
Но даже думая так, она старалась успокоить себя соображением, что Гейб получает все, что, по его мнению, должна давать женщина.
Тем болезненнее оказался удар, непроизвольно нанесенный ей Гейбом. Случилось это в десятых числах сентября, того самого месяца, в котором она должна была окончательно решить, возвращаться ей на работу – в объятия Лесли Кнолла, как насмешливо уточнял ее внутренний голос, – или окончательно оставить бюро компьютерного дизайна «Виртуал арт вижн» под предлогом замужества. Впрочем, может, и не под предлогом, а действительно выйти замуж за Гейба, расставив таким образом точки над «i» и доведя дело до логического конца.
И вот как-то, когда Эсти размышляла над этим вопросом, Гейб вернулся домой и сказал, что, пожалуй, не будет ужинать – случай доселе небывалый.
– Как? Почему? – всполошилась Эсти. – Дорогой, ты не заболел?
– Нет, просто примерно полтора часа назад мы с моим ближайшим помощником перекусили в кафе. Так что я просто не хочу есть. И вообще… – Он помедлил, но потом все-таки произнес с некоторым смущением: – Ты не хочешь немного пересмотреть свои привычки?
– Какие? – удивленно спросила она.
– Я подразумеваю питание.
Эсти изумилась еще больше. Прилагая столько усилий к приготовлению пищи, она никак не ожидала нареканий.
– Тебе не нравится моя стряпня? Усмехнувшись, Гейб обнял ее и чмокнул в нос.
– Очень нравится! Как и сама стряпуха.
– Так в чем же дело? – спросила Эсти, немного успокоившись. – Ты мог бы предупредить меня по телефону. Ведь я уже накрыла на стол и…
– Где, в гостиной? – Она кивнула, и Гейб продолжил: – Ну идем посмотрим. – Через минуту, перешагнув порог гостиной, он вздохнул. – Вот видишь, именно то, о чем я пытаюсь тебе сказать. Стол ломится от еды! И так каждый вечер.
Эсти снова нахмурилась.
– Не понимаю… Тебе ведь любишь поесть. И потом, ты с самого начала ставил мне в пример Хенни, которая очень вкусно готовит!
– Дорогая, все хорошо в меру. Я обнаружил, что мне трудно наклоняться, чтобы завязать шнурки на туфлях. И пояс брюк едва застегивается. Поэтому прошу: пожалуйста, умерь пыл! Давай научимся обходиться без кулинарных излишеств.
Тем вечером Эсти ужинала в одиночестве, потому что, извинившись и сославшись на накопившуюся за последние дни усталость, Гейб почти сразу же отправился спать.
Мрачно сидя над порцией картофельной запеканки с мясом и грибами, она размышляла над тем, что сказал Гейб. Первая ее реакция была ужасной, она едва сдержала слезы. Да и любая на ее месте расстроилась бы.
