Единственной удачей был фильм, к созданию которого она так стремилась. Нестерпимый зуд прервал ее мысли, и она снова подняла руку к шее. Снимая зуд, она снова вернулась к тому, что так много значило для нее. Ливви понимала, что работа, выполненная ею, – самое лучшее из того, что она сделала за свою жизнь. Отбросив неприятные мысли о Дьюсе, она оценивала свою работу с точки зрения профессионала. Почувствовав, что расцарапала себя до крови, Ливви убрала руку с шеи и посмотрела на Роджера. Тот объяснял нанятому рабочему, как надо упаковывать оборудование. Дотошно и нудно – он ценил его на вес золота. Ливви понимала, что он выполнял ее работу, но не в состоянии была шевельнуться. Потом он с мрачным лицом направился к ней. Она встала и выпрямилась, дожидаясь его.
– Ливви, я чувствую, что чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал Роджер, кивнув в сторону Дьюса. Дьюс, жестикулируя, что-то объяснял одному из нанятых индейцев-рабочих. Индеец рассматривал оборудование, которое надо было сложить и упаковать. Дьюс закончил разговор с индейцем и снял круглые очки, открывая красные опухшие глаза. Роджер продолжал свою речь: – Итак, если ты сделала все, что нужно, то мы сейчас сворачиваемся и утром уезжаем.
– Я сделала больше, чем было запланировано! – ответила Ливви.
– Прекрасно! Сценарий был чудовищный, но сегодня мы чертовски хорошо потрудились. И я считаю, что лучше уехать, чтобы было время еще поработать над ним, чем оставаться здесь и бездельничать двадцать четыре часа. Твое решение?
– Я согласна с тобой.
Роджер, услышав то, чего ему хотелось, зашагал к Хэнку и Филу. Ливви, проводив его взглядом, наклонилась к своей сумке. В этот момент какое-то насекомое свалилось ей на руку, и Ливви завизжала – скорее от неожиданности, чем от страха. Дьюс, наблюдавший за ней, улыбнулся. Ублюдок, подумала Ливви, приходя в себя, хотя понимала, что он имел право жить так, как хотел. Но ей пришлось столько вытерпеть за неделю, и она не считала, что Дьюс имеет право злиться на нее. Закинув сумку на плечо, она направилась к своей группе. Ей было плохо, ее тошнило от жары и от еды, и поэтому она не чувствовала никакого смущения, что кто-то другой выполняет ее работу. Да это прекрасно, когда каждый делает свою работу, но во всем мире сильная собака сжирает слабую! Но все-таки это не совсем так! Она пришла к такой мысли из-за жары и крайней усталости – и в душе стыдилась того, что оправдывала себя таким образом.
Стоя на пристани, дожидаясь, пока съемочная группа разместится на большой лодке, Ливви повернулась, удивленная тем, что Дьюс подошел к ней. Он снова был в черных очках, и, не видя его глаз, она все же знала, что он пристально рассматривает ее. Он протянул ей руку и сказал, медленно растягивая слова:
– Я не могу сказать, что получил удовольствие от общения с вами, Ливви Дэвис! Все было совсем не так, как мне бы хотелось. – Ливви поняла, что он имел в виду. Фактически его принудили дать интервью. Съемочная группа нашла его и попросила сказать несколько слов в защиту природы и о создании заповедников. Но на самом деле к этой теме едва прикоснулись.
Ливви взяла его руку и удивилась, почувствовав мозоли, грубость и шероховатость кожи. Она посмотрела на него и покраснела, так как это был первый дружелюбный жест с его стороны.
– Наконец-то вы соизволили смутиться!
– Я только делала свою работу, Ленни.
Он пожал плечами и отпустил ее руку.
– Иногда мы, отбрасывая все, лезем наверх, стремимся к проклятым вершинам! И не видим, что оставляем за собой, а ведь часто самое ценное и настоящее лежит перед нами.
Ливви несколько минут не отрываясь смотрела на него, а потом, с трудом подбирая слова и заикаясь, стала извиняться. Но он резко прервал поток ее сбивчивых фраз.
– В лодке ждут вас, Ливви.
– Она посмотрела на лодку и быстро повернулась к нему, но он уже ушел. Забравшись в лодку и сев рядом с Роджером, она облегченно вздохнула, когда раздался рев двигателя. Лодка сорвалась с места.
Джеймс, сжав голову руками, сидел на постели своего номера в «Рио Палас». Он был весь мокрый от пота, его тошнило. В Рио он находился уже четвертый день. Конференция закончилась вчера. И сегодня, впервые осознав, что ему предстоит сделать, он ужаснулся. Это так потрясло его, что он дрожал, как в тяжелом приступе малярии.
Он знал, что ему предстоит, знал, что в аэропорту перешагнул ту черту, когда уже отступиться невозможно. Он все знал, но умом не понимал всей опасности происходящего. На протяжении нескольких последних дней он попытался убедить себя, что это обычная деловая поездка сотрудника министерства иностранных дел на конференцию. Он забылся и расслабился на бесконечных раутах, обедах. Он, Джеймс Вард, был на всех этих встречах и приемах самым блестящим молодым дипломатом своего ранга. Он сумел даже очаровать зачерствевших, безразличных ко всему экс-дипломатов и их старых морщинистых жен. Но сейчас он снова вернулся к страшной реальности.
Только что из Лондона звонил Хьюго. Он сообщил, что Ливви возвращается из Белема, и поэтому Джеймс должен войти в контакт. Хьюго сказал еще Джеймсу: «Не вздумай все испортить! Ты же помнишь, какая ставка в игре?» Джеймс знал, что поставлено на карту. Хьюго мог бы даже не напоминать.
Джеймс поднял голову и взглянул на маленький листок бумаги, лежащий рядом с телефоном. На нем был записан номер контактного телефона. После того, как Джеймс позвонит по этому номеру, он должен избавиться от листка: сжечь его или съесть. Вспомнив это указание, Джеймс попытался улыбнуться, но вместо этого еще сильнее запаниковал. Он должен войти в контакт до того, как Ливви вернется в Рио, а потом он должен все тщательно продумать, чтобы избежать ошибок. Он потянулся к телефону, поднял трубку и прижал ее к уху. Все еще трясясь как в лихорадке, он стал набирать номер. Это все, что я должен сделать, подумал он, ожидая, когда отзовется абонент. Этот звонок, а потом забрать груз – и все! Но вдруг, не дождавшись ответа, опустил трубку, наконец осознав, что он собирается сделать.
Господи! Что он думал? Как ему не пришло в голову, что если все откроется, то ответственность падет на него? Он посмотрел на свои руки и крепко сжал, чтобы унять дрожь. И снова ужасные мысли закрутились в голове. Волновало его только одно – как спасти свою драгоценную шкуру. Он мог это сделать, поступив так, как велел ему Хьюго. Мысли, пугавшие его, стали уходить. Он перестал чувствовать страх. Все очень просто, если он сам ничего не напортит. Успокоившись, он поднял трубку во второй раз. Набрав номер, он постарался отмахнуться от мыслей, надоедливым москитным роем вьющихся над кнопками. Но пока он ждал ответа, страх снова стал поднимать голову. Но Джеймс еще раз сумел убаюкать себя – и все стало казаться возможным, легким и соблазнительным. Когда телефон ответил, он, медленно подбирая слова, попросил Мануэлло. Джеймс еще не знал, как он все сделает в действительности. Но разумом для себя он уже все решил. Поездка Ливви в Бразилию окажется действительно полезной, как и планировал Хьюго.
