Ознакомительная версия.
Кайсаров точно знал, что Марьяна стоит и смотрит ему в спину. Он шел на деревянных ногах, стараясь скрыться как можно быстрее. «Черт возьми, я что, совсем сбрендил? У меня в семейной жизни полная неразбериха. Я только-только признался себе в том, что не понимаю женщин и не умею строить отношения. И тут – нате-здрасте! – выкидываю такой фортель, о котором невозможно рассказать даже лучшим друзьям, потому что и те меня наверняка засмеют. Романтики мне захотелось! Вот, получи теперь свою романтику».
Пришлось призвать на помощь железную волю. Чтобы вернуть себе присутствие духа, Кайсаров принялся насвистывать. Он перешел через улицу и двинулся по широкому тротуару в сторону своего отеля. В голове было пусто, как в старой кадушке, и он даже не подумал вызвать машину. Просто шел и шел, подгоняемый студеным ночным ветром. Вдоль шоссе росли липы – гигантские, как какие-нибудь баобабы, и сотни голых веток сплетали в вышине паучий узор, смотревшийся на фоне лунного неба немного страшновато. Не успел он насладиться этой жутью, как почувствовал позади теплое сопение мотора.
Обернулся и увидел машину, осторожно кравшуюся за ним. За рулем сидел невозмутимый Вадик.
– Ты что, так все время и торчал поблизости? – сердито спросил Кайсаров, забираясь на пассажирское сиденье. – Я же велел тебе возвращаться в отель.
– Я и вернулся, Андрей Павлович, – забубнил водитель. – Потом раз к вам зашел, два. А вас все нету и нету. Дай, думаю, проедусь по знакомому маршруту…
– Ладно, прибавляй скорость. Я ужасно устал, и настроение у меня тоже ужасное.
– По вам видно, – сдержанно заметил Вадик.
Ничего больше не добавив, он нажал на газ, и мощный автомобиль, легонько рыкнув, помчался по шоссе с легкостью породистого животного. Они выскочили на дорогу, ведущую к набережной, и Кайсаров некоторое время мог видеть кровавые глазки буксира, идущего по реке. Когда они въехали в центр города, фонарей стало больше. Несколько памятников, облитых лунной бронзой, сверкнули и исчезли позади. Все в его жизни исчезало с удивительной скоростью, хотя Кайсаров изо всех сил старался удержать то, что считал важным. Но как-то так выходило, что в жизни личной он все время оставался на бобах, а ему уже не двадцать лет. Время стремительно утекает, и лучшие годы проходят вне любви. Хотя и в браке.
Кайсаров подумал о Марьяне, но тут же отогнал мысли о ней как невозможно глупые. Еще не хватало, имея семейные проблемы, ввязаться в новую историю просто потому, что его захлестнули эмоции. Вел себя как болван.
Тут он заметил, что Вадик смотрит на него в зеркальце заднего вида, и только тогда понял, что улыбается. Немедленно согнал улыбку с лица, но в гостиничном лифте вынужден был констатировать, что она благополучно вернулась на место.
О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. Кайсаров снял плащ и ботинки и долго бродил по номеру, бессмысленно переставляя предметы с места на место. Когда в дверь постучали, он вышел из прострации и открыл.
На пороге стоял Вадик с сердобольной миной на лице.
– Андрей Павлович, вам чаю заказать? Сладкого, с лимоном? А то, сдается мне, вы промерзли.
– Хорошая идея, но я сам закажу, – ответил Кайсаров и отправил Вадика спать.
Однако через полчаса тот снова возник перед его дверью с каким-то дурацким вопросом.
– Да что ты меня все проверяешь? – раздосадованно спросил Кайсаров.
– Мало ли, – ответил бдительный шофер. – Может, вы какой гадости нанюхались. Возле той гостиницы чем только не приторговывают. Видел, пока там слонялся.
– Думаешь, я на такое способен? – изумился Кайсаров.
– Не знаю, но выглядите как раз подходяще. Глаза блестят, и эта улыбка нехорошая…
– Ладно, успокойся, я был с девушкой.
Шофер с сомнением посмотрел на него:
– Какая-то особенная, наверное, девушка. У вас плащ грязный, и костюм испортили…
– Я валялся в снегу.
Вадик попытался представить девушку, из-за которой его умный и довольно циничный босс валялся в снегу, но у него не хватило воображения. Поэтому он только крякнул и отправился восвояси.
Кайсаров между тем сунул нос в свой мобильный телефон, у которого на время сумасшедшей эскапады отключил звук, и нашел пять пропущенных звонков от матери. Последний раз она звонила две минуты назад. Вздохнув, он набрал ее номер и упал спиной на спружинившую постель, которая мягко подбросила его вверх.
– Ма, это я, – доложил он, услышав знакомый голос. – Привет!
Наталья Николаевна определенным образом хмыкнула, из чего сын сделал вывод, что сейчас получит по шапке.
– Ну, можно было разочек позвонить и сказать, что все в порядке? Ненавижу, когда ты ездишь на дальние расстояния на машине.
– На поезде ты тоже ненавидишь. И на самолете ненавидишь. И вообще, с чего это ты снова записала меня в маменькины сынки? Я думал, мы покончили с этим, когда мне исполнилось восемь.
– У тебя странный голос, – вместо ответа заявила Наталья Николаевна.
– Серьезно?
– Признавайся, в чем дело.
Признаваться Кайсаров ни за что не желал, поэтому соврал, как бывало в детстве, быстро и ловко:
– У меня живот болит.
– Ну, вот тебе раз, – расстроилась Наталья Николаевна. – С какой такой стати?
– Я ел немытую рябину, – неожиданно для самого себя признался Кайсаров. – Прямо с дерева.
– Ты что, снегирь?! – возмутилась Наталья Николаевна. – Как это тебя угораздило? На деревьях полно птиц, это так опасно!
– Там не было никаких птиц, – продолжал свою признательную речь Кайсаров. – Они уже давно спать легли. Мам, не волнуйся, у меня есть активированный уголь. И вообще, Марина собрала мне в дорогу огромную аптечку. Не считая той, которую возит с собой твой любимый Вадик.
– Кстати, о твоей жене. – Голос матери стал жестким. – Собственно, хотела сообщить тебе, что Марина сегодня ко мне заезжала. Вроде как проведать.
– Почему – вроде как? – удивился Кайсаров. – Ты лежишь с больной ногой…
– У нас не такие отношения, ты же знаешь, – осадила его мать. – Мне кажется, она хотела что-то у меня выпытать.
– Бог мой, что выпытать?
– Не знаю. Но она заметила мою настороженность и решила не рисковать. Надо было мне быть похитрее… Но я не смогла справиться с эмоциями.
– Кстати сказать, перед моим отъездом Марина пробовала помириться, – ради справедливости заметил Кайсаров.
– Милый, только не обольщайся, – жалостливым голосом попросила Наталья Николаевна. – Я верю Каринке, а она говорит, что Марина задумала разводиться.
– Когда я уезжал, было непохоже.
– Может быть, тебе поговорить с ней по душам? Ну, или сделать что-нибудь замечательное, чтобы она передумала?
– Что-то я тебя не пойму. Тебе не нравится моя жена, но ты не хочешь, чтобы она меня бросала.
Ознакомительная версия.
