— Беременность прервалась от удара. Сожалею. Как же вы так неосторожно? Вам требуется капельница, необходимо остановить кровотечение. Кровопотеря довольно большая. На несколько дней вы останетесь здесь. Вставайте. Одевайтесь.
Послышался шорох бумаг.
— Подпишите здесь и здесь. Это согласие на госпитализацию.
Спустя ещё минуту я услышала новые команды.
— Садитесь в кресло, вас отвезут на ваш этаж. Ходить самостоятельно пока не следует. Аня, везите женщину в палату три-семнадцать. Вот назначение. Капельницу сделать немедленно. Везите.
— А можно со мной дочь пойдёт? Поможет вещи разложить, — слабым голосом попросила Юлия.
— Запрещено. Время для посещений на стене, пусть ваша дочь приходит завтра в эти часы. Вещи разложите сами, вам полегчает после капельницы.
— Хорошо. Езжай домой, Нина. Спасибо тебе, девочка.
Я подошла к окошку.
— Я сфотографировала график на телефон. Завтра приеду! Все будет хорошо.
— Везите.
Её увезли к лифтам, а я пыталась понять, как и когда сообщить Ярику, что его мама в больнице.
Дома ещё долго не могла найти себе покоя. Даже я сама не знала, что человек, который меня вырастил, настолько... Нечеловек. Я даже зверем его назвать не могу — это оскорбление зверей. Убить собственное дитя, да ещё таким образом — ничего страшнее я в своей жизни не видела.
Плакала до самого рассвета. Я оплакивала ребёночка, который никогда не родится, Юлию, которая потеряла этого малыша, себя, которая теперь совсем не знает, что делать. Теперь я боюсь воплощать свой план — срывать свадьбу. Тогда отец меня просто убьёт. Я не знаю, что делать. Тянуть время тоже опасно, в первую же ночь Сергей поймёт, что я не девственница. Если только я не стану ей снова...
Резко села на кровати. Ведь есть же такая операция, когда плеву как бы пришивают, и не отличить, что это уже не первая невинность. А Юлия гинеколог... Может быть, она сможет сделать эту операцию, а потом я попытаюсь сбежать уже от Сергея? Может быть, он будет дарить мне украшения. Я их буду собирать, а потом продам и улечу за границу. Наверное, это единственный способ сбежать от отца...
* * *
Набралась смелости позвонить Ярику лишь утром. Нажала на вызов, а у самой сердце колотилось словно бешеное. Сейчас я услышу его.
— Да, Нин, — принял он вызов почти сразу. — Ты почему не на учёбе?
— Я... Проспала, решила не ехать.
— Ты заболела? — спросил тут же он.
Ярик так беспокоился обо мне, что сердце снова защемило. Я не имею права получать его заботу и беспокойство... Когда же ты поймёшь, что мы не пара, как бы мне самой от того ни было больно? Словно ножом по живому его искренний интерес о моём здоровье.
— Нет, — вздохнула я и ответила. — Со мной все нормально. Тебе нужно побеспокоиться о маме, Яр.
— Что с ней? Что случилось? — ещё больше запереживал он.
— Она в больнице, — ответила я. — Страшного ничего не произошло. Она жива, все относительно в порядке. Но потеряла ребёнка. Вчера у неё был выкидыш и обильное кровотечение, поэтому её пока оставили в больнице.
— Господи... — его голос заметно поблек. — В какой она больнице?
— В пятнадцатой. Её можно навестить после двух часов дня.
Специально сказала это время. Во-первых, Ярослав на учёбе ещё, а во-вторых, сейчас к Юлии собираюсь я, и пересекаться с её сыном я не хочу. Новые раны на моём бедном сердце мне не нужны...
— Я понял, — сказал Яр. — А твой папаша, случайно, не имеет отношения к выкидышу?!
— Нет, — ответила я. — Это случайность. Твоя мама оступилась на лестнице.
Ту же самую легенду поддержит и Юлия. Вчера по дороге в больницу мы решили, что впутывать и посвящать в это Ярослава опасно. Он попытается разобраться с отцом, и тогда все закончится куда более печально, чем с его мамой. Ярик давно его раздражает, не стоит их стравливать друг с другом. Это со мной и Юлией отец говорит один на один, а для Ярика у него найдётся орава парней.
— Понятно. А ты когда в университет?
— Не знаю.
Я не стала говорить ему, что туда я больше не вернусь. Пока не решу, как быть. Возможно, мне придётся перевестись в другой ВУЗ, чтобы не пересекаться с Яром.
— Навести маму. Пока. — Я повесила трубку, чтобы не дать ему возможности развивать диалог.
Сделать это было крайне трудно, но сейчас я думаю не о себе. Вздохнула и пошла приводить себя в порядок. Пока в больницу не примчался Яр, я навещу его маму. Папа вчера лишь поинтересовался, оставили ли его жену в больнице, и когда узнал, что да, недовольно поджал губы. Наверное, снова решал, как это может сказаться на его репутации. Вот бы все узнали, кто он на самом деле... Он бы потерял все. Уважение, карьеру политика, партнёры бы разрывали с ним контракты. Но я никогда на это не решусь. Платить за это удовольствие слишком дорого придётся — своей жизнью.
Взяла с собой книгу, которую нашла на тумбочке Юлии. Наверное, она её читала, раз та лежала рядом с кроватью. Ей скучно в четырёх стенах, пусть хоть читает. Попробует отвлечься, если это возможно, конечно..
— Доброе утро, — улыбнулась я ей, когда вошла в палату.
На плечи накинула одноразовый халат, а на ноги натянула бахилы — только так согласились впустить в палату.
— Здравствуй, Нина, — ответила она без тени улыбки.
Глаза опухшие и красные. Она не спала всю ночь. Плакала. И есть о чем...
— Я вам тут в магазине кое-что захватила, — поставила я пакет с продуктами на тумбочку у кровати. — И книгу. Кажется, вы её читали.
— Спасибо, — вяло улыбнулась она мне. — Спасибо, что оказалась рядом и не бросила меня.
Я присела на стул рядом с кроватью.
— Ну что вы, — посмотрела я в её глаза.— Как я могла поступить иначе? Мне ли не знать нрав отца.
Мы обе замолчали, снова вспомнив события вчерашнего вечера.
— Ты ему неродная, да? — спросила Юлия.
— Ярик сказал?
— Нет, я сама сделала такой вывод.
— Да, он мой отчим. Но по документам отец.
— Как же так вышло?
Я пересказала все то, что однажды поведала её сыну. Юлия слушала внимательно, не перебивала, качала головой и временами утирала слезы на глазах. Да и я сама плакала, снова и снова переживая все эти издевательства отца.
— Господи, девочка, — сжала она мою руку. — Сколько же тебе пришлось пройти! Я и подумать не могла... Я за своего Ярика всегда была горой. И за этого малыша... Тоже бы была горой...
Она закрыла лицо ладонями и заплакала. Я обняла её за плечи, пытаясь вложить в свои объятия все свое сочувствие. Боль потери слишком велика, Юлии потребуется время, чтобы прийти в себя.
— Тише, тише... — гладила я её по плечу и баюкала.
Мы обе не могли и предположить, что однажды так сблизимся. Мы с ней теперь в одной лодке, как однажды сказал Ярик.
Внезапно в дверь постучали.
— Войдите, — ответила я.
В палату вошёл Яр. Я отвела взгляд. Мне слишком тяжело видеть его. Видимо, он все же решил наплевать на учёбу и приехал прямо сейчас.
— Мама, — кинулся он к ней и присел возле кровати на корточки. — Врачи мне рассказали о твоём состоянии. Бедная ты моя.
Он прижался щекой к её руке, а мама ласково потрепала его по волосам. Я улыбнулась, растроганная общением взрослого сына и его бледной и слабой мамы. Тихонько встала со стула и вышла, чтобы дать им поговорить наедине.
Стояла у окна и смотрела вдаль. Почему сразу не ушла, не знаю. Тянуло остаться. Тянуло увидеть его ещё раз. Спустя минут десять он словно услышал мой зов и вышел в коридор. Увидел меня у окна и подошёл. Остановился в считанных сантиметрах от моего плеча. Мы оба стояли и смотрели на унылый пейзаж больничного комплекса за стеклом.
— Спасибо тебе, Нина, — сказал он. — Мама сказала, что это ты оказалась рядом с ней в тот момент.
— Да, я.
— Ты умница.
— Не стоит. Я бы не могла не помочь.
Мы снова помолчали некоторое время.
— Только я не верю в сказку, что она упала сама. Да так упала, что ребёнка потеряла.
