Никогда раньше я не страдала паранойей, но сейчас в каждом встречном человеке готова была видеть шпиона.
– Против моей воли, – понизила голос до шёпота, – говорю же тебе!
– Не смешно. Вообще-то времена крепостного права давно закончились или твой отец не в курсе?
– А я и не прикалываюсь. Я сейчас серьезно.
Чем больше я говорила, тем бледнее становилась подруга. Её брови то хмурились, то изгибались в дуги. Я видела в её глазах злость, боль, переживание… Но это всё было не то, к сожалению. Думала, Лиза подскажет, что делать дальше, как сбежать из этого дурдома, на который стала похожей моя жизнь, но после всего подруга заявила, что ей срочно нужно выпить.
Зеленый чай так и остался нетронутыми. Заказав у официанта бутылку белого сухого вина и сырную тарелку, Лиза принялась пропускать бокал один за другим.
– Влада, тебе надо бежать, – пробубнила Лиза, запихивая в рот очередной ломтик сыра.
Я натянуто улыбнулась.
– Куда, Лизок? Мне некуда бежать.
– А бабушка? Если ты сбежишь к ней?
– В столицу? – уточнила я, имею в виду бабушку по материнской линии. Лиза утвердительно кивнула головой. – Не вариант. Там меня быстро найдут.
– Я не поняла, а что твой Тамерлан? Он собирается что-то делать или ему всё равно?
На лице дрогнул мускул. За грудиной сдавило, а сердце застучало прямо в горле.
– Не вспоминай. Я не хочу говорить об этом человеке.
– Почему?
– Он – моя самая большая ошибка.
– Владка, я всегда буду на твоей стороне и, конечно же, считаю, что Тамерлан – тот еще мудак, но он – единственный, кто может тебе помочь. Это факт!
– Я никогда не попрошу его о помощи, – злобно и через зубы. – Пусть заботится о своей Лерочке. Мы чужие друг другу.
– Вы трахались с ним, – ухмыльнулась Лиза. – Не такие уж и чужие.
– Хватит! – я прикрикнула на подругу, и она замолчала. – О нём больше ни слова.
На улице вечерело, и я должна была возвращаться домой. Рассчитавшись за наш заказ, я вывела подвыпившую подругу на улицу и усадила в такси. Решила прогуляться. Пройтись немного пешком и ещё раз хорошенько обо всём подумать.
Не торопилась. Шагала медленно, иногда останавливалась и просто смотрела на: красивые рекламные вывески, мимо проезжающие машины, прохожих… Болела душа. Хотелось стать невидимой, невесомой, будто песчинка, чтобы никто никогда не нашёл, не смог прибрать к рукам, как какую-то вещь. А я ведь и правда стала вещью, товаром. Благодаря мне отец мог не выплачивать долг перед Марком. Более того, согласно условиям брачного договора, отцу причитался весьма нескромный счёт в банке, который мог бы покрыть и остальные долги. Так сложилось, что папа инвестировал огромные деньги в один проект, но он прогорел. И всё было бы ничего, если бы деньги были его личными, а не взятыми у ростовщиков, среди которых оказался Марк.
Мобильный телефон неустанно звонил, а я не хотела поднимать трубку. Хотела немного побыть наедине с самой собой и просто помечтать. Когда-то мне казалось, что я проживу счастливую жизнь. Тогда я строила планы на будущее, зная, что сначала закончу университет, устроюсь на работу и только потом выйду замуж. Мужа должен был найти отец – так всегда говорила мама. Но я до последнего верила, что смогу изменить ход событий. Наивная!
Телефон снова запиликал. Я полезла в сумку. Достала оттуда смартфон и удивилась, увидев на экране скрытый номер.
Нажала на зеленую трубку и, как только услышала его голос, замерла на месте.
– Я хочу тебя увидеть, – вот так просто и без приветствия. – Где ты сейчас?
Оглянулась по сторонам. Посмотрела название улицы и номер дома, возле которого стояла.
– Я скоро буду. Только никуда не уходи. Я здесь недалеко, в паре кварталах.
Сунула телефон в сумку. Устало потёрла ладонью лоб, прикрывая глаза. Ну и зачем? Зачем ему нужна эта встреча? Кажется, мы уже обо всём поговорили.
Я прождала целый час, но никто не приехал. Злилась. На себя. На него. Стоило ему позвонить, как моя решительность куда-то исчезла, и я снова превратилась во влюбленную дуру, верящую его каждому слову.
Домой вернулась пешком. Стараясь не шуметь, в коридоре сняла обувь и уже собиралась подняться по лестнице на второй этаж, как из зала послышались голоса. Я бы прошла мимо, но родители говорили о нём!
Подкралась на цыпочках. Спряталась за дверью и стала подслушивать.
– Ира, да перестань ты мельтешить перед глазами! Дай подумать! – процедил через зубы отец.
– Что тут думать? Надо ехать! Ты слышал, что сказал врач?
– И чем ты поможешь? Будешь стоять в операционной и подавать скальпель? Я о Лере сейчас пытаюсь подумать. Как ей сказать?!
Не сдержавшись, я вышла из своего укрытия и быстрым шагом двинулась вглубь зала. Родители замолчали. Подозрительно переглянулись между собой, а затем мама, как ни в чем не бывало, спросила где я так поздно задержалась.
– Что с ним? – мой голос дрожал, а в глазах стояли слёзы.
– Ты о чём, доченька? – мама робко улыбнулась и сделала недоуменное выражение лица, будто не поняла, кого я имела в виду.
– Я всё слышала. Что с Тамерланом? Он в больнице?
Мама отвела в сторону взгляд, а отец громко вздохнул:
– Мы должны сказать ей, Ира. Рано или поздно Влада всё равно узнает.
– Что узнаю? Говори!
Мама попятилась назад. Села на край дивана и, зарывшись лицом в своих ладонях, закачала головой.
Я подошла к маме. Опустилась перед ней на колени и, схватив за запястья, опустила руки вниз.
– Мама, скажи мне! Я должна знать! Тамерлан в больнице?
– Да, – едва уловимый шёпот.
– Почему? – мама не ответила на мой вопрос, но я не сдалась. Тряхнула её за плечи и с надрывом в голосе потребовала: – что с ним случилось? Почему он в больнице?
– ДТП. Сейчас ему делают операцию, – раздался голос отца, и я ощутила, как моё горло сдавливает стальным обручем.
Он ко мне не приехал, потому что попал в ДТП...
40
В глазах застыли слёзы, в носу неприятно защипало. Я представила его, лежащего на операционном столе с кислородной маской на лице, в бессознательном состоянии…
Захотелось кричать, но тело сковало, будто стальными оковами, язык онемел и прилип к нёбу. Леденящий душу страх парализовал. Оцепенела! Смотрела на маму каким-то чужим, отрешенным взглядом и только могла шевелить пересохшими губами:
– Он будет жить…
Голос надрывистым хрипом вырвался из груди. Сама не понимаю как оказалась сидеть на полу. На плечи легли чужие ладони. Мама окутала кольцом своих рук, прижимаясь сзади.
– Тише, моя хорошая. Не плачь, – доносилось откуда-то издалека.
Отец чертыхнулся. Сказал что-то маме, отчего она бесцеремонно послала его прочь из зала.
– Всё будет хорошо. Он сильный. Справится, – не знаю, кто говорил. Возможно, это были просто мои мысли.
– Выпей, доченька, – перед лицом появился стакан воды и две маленьких таблетки, лежащие на ладони.
Не задавая лишних вопросов, я сунула в рот лекарства и запила их небольшим количеством воды. Закашлялась. Мама постучала по спине, помогла подняться на ноги и, обняв, отвела меня к дивану.
– Ты так сильно его любишь? – мама погладила меня по голове, а затем обхватила лицо обеими руками и подушечками больших пальцев размазала по щекам слёзы.
Подняла глаза на мать. Дышала трудно. Вдох носом, выдох через рот.
– Больше жизни, – не раздумывая ответила я.
– Ах, Влада… – печальный вздох. Обняла за плечи. Крепко-крепко. На ухо тихо-тихо сказала: – тебе нельзя его любить. Надо забыть. Как-нибудь. Как получится. Но забыть!
– Не могу-у-у…
Зарыдала.
Не могу его забыть! Хотела, пыталась и, вроде, у меня неплохо получалось возводить между нами ледяные стены, но… Всё рухнуло в один миг, когда я узнала, что он попал в ДТП, что врачи борются за его жизнь и в любой момент его может не стать!
– Надо. Надо, Влада. Забудь о нём и живи дальше, – стучало в голове настоящим набатом.
