— Ого, Антон Михалыч! Я не припомню, чтобы ты от дружеского брудершафта отказывался… — Андрей иронично приподнял бровь. — Неужели у тебя завелась женщина?
— Ужели! — огрызнулся доцент и рассмеялся. — Пока не завелась, но я стараюсь.
— Давай-давай, не урони честь мужчин-этнографов.
— И вы, профессор, не уроните… — Антон кивнул на стикер с адресом.
— Дерзит еще! — хохотнул Нагорный — Пока все стоит, ничего не падает. Я тебе еще фору дам.
Мужчины расстались на крыльце университета. Евстигнеев быстро скрылся в соседней подворотне, где его не раз находили коллеги и друзья в совершенно непотребном состоянии. А сегодня он был весьма бодр и очень торопился. И не в пивнушку до ее закрытия, а, подумать только, на свидание. Нагорный вдруг вспомнил, что уже некоторое время не видит Антона пьяным. "Даже любопытно стало, что там за колдунья? Ей надо на кодировках от алкоголизма зарабатывать… Какого черта так холодно?", — подумал Андрей, кутаясь в ворот пальто. Карман грел маленький листочек с адресом. Она жила за городом, в дачном кооперативе. Наверное, греет ножки у камина. И не только ножки…
Он проследил, как один за другим начали зажигаться фонари вдоль тротуара, ведущего от корпуса к автобусной остановке. Было желание прямо сейчас поехать к ней и устроить разборки с криками и сексом. Но, во-первых, он не знает, одна ли живет девушка (а смущать ее перед близкими родственниками не хотелось еще сильнее, чем перед коллегами), а во-вторых, пусть помучается еще немного. Совсем чуть-чуть, пару дней. Кажется, у него появился отличный план, как выманить лису на нейтральную территорию.
ГЛАВА 19
Последние рабочие дни обычно бывают скомканными, суетными. Шла череда новогодних мероприятий. Детские утренники, взрослые спектакли, праздник на главной площади для горожан, районные мероприятия… Горячая пора, новогодний чес. На работе Маше некогда было скучать по Нагорному, а дома она падала без сил на кровать, отлеживалась пару десятков минут, а затем включала ноутбук: до весны ей нужно было сдать несколько статей в научные сборники. К тому же профессор то ли назло ей, то ли в отместку студентам за консолидацию с ней составил чрезвычайно сложные билеты на зачет. Дети жаловались Маше, и она помогала им готовиться, выискивая ответы в монографиях и учебниках. В общем, днем времени на себя не оставалось. Но ночью тоска нападала с удвоенной силой…
Сегодня вечером она как раз приступила к перепечатыванию своих набросков из блокнота в новый текстовый документ. Ее отвлек телефонный звонок секретаря кафедры. Женщина сообщила, что Андрей Евгеньевич не желает принимать зачет и поручает эту честь своей ассистентке.
— Подождите, — начала спорить Маша. — Это не входит в мои служебные обязанности! В трудовом договоре написано…
— Ничего не знаю. Меня просто просили передать.
Секретарь положила трубку и улыбнулась Нагорному.
— Готово.
— Что говорила?
— Апеллировала к трудовому договору.
— Милая, наивная девочка, верит в трудовой договор, — усмехнулся Андрей. Наверное, еще и в конституцию и Библию. Спасибо, что помогли!
— Ведомость Марии Владимировне отдать?
— Нет, я сам возьму.
Перед серьезным разговором с Мариам он решил немного поиграть. Небольшая шалость, маленькая месть. Она его изводила несколько месяцев, а теперь ее очередь немного пострадать.
Студенты триста девятнадцатой группы толпились у приоткрытой двери, поглядывая на спины товарищей. Зачет по дисциплине Нагорного был последним в этом семестре, дальше, после новогодних каникул, начиналась сессия, состоящая из трех не самых сложных экзаменов.
Изначально ребята надеялись, что Андрей поставит всем автоматы. Но после того как они «предали» его, объединившись с ассистенткой, он сменил милость на гнев. Новые билеты оказались настолько сложными, что зачет превратился в четвертый экзамен по уровню затраченных на него сил. Спасибо Марии Владимировне! Она хоть и решила уволиться из университета, все равно помогла им готовиться.
В день зачета оказалось, что принимать будет сама ассистентка. И, несмотря на то, что вид она имела печальный, слушала отвечающих внимательно и задавала уточняющие вопросы. Двум первым студентам повезло, и они успели получить зачет до неожиданного появления профессора. Нагорный поздоровался с ожидающими в коридоре и зашел в аудиторию, по своему обычаю задержавшись на пороге. Мариам вяло выводила узоры в открытом блокноте, на автомате кивая отвечающей студентке. Она действительно была грустна, но от этого менее сексуальной не стала. Челка загораживала ей обзор, и она то и дело "сдувала" вверх. Тонкая коса, как ей и положено, лежала на правом плече. Безразмерный вязаный кардиган, как предполагал Андрей, скрывал очередную футболку с надписью на груди. Девушка нервно болтала ногой, подпинывая свою собственную сумку, висевшую на соседнем стуле.
Маша сидела вполоборота к двери и поэтому заметила Нагорного только, когда он сел рядом.
— Здравствуйте, Мария Владимировна, — как ни в чем не бывало сказал Андрей, не глядя на девушку.
Она сначала испуганно таращилась на него, но потом взяла себя в руки и ответила в выбранной им манере.
— Здравствуйте, Андрей Евгеньевич.
Староста, быстро читавшая ответ с листа, на пару секунд замолчала, переводя взгляд с профессора на ассистентку, а затем продолжила тараторить.
«Черт! Черт! Черт!», — пронеслось в голове Мариам. Она была уверена, что профессор не удосужится даже вспомнить об этом зачете, не то что явиться на него. Он уже некоторое время прекратил свои попытки в живую познакомиться со своим ассистентом, и Маша решила, что он плюнул на это дело. Она исподлобья посматривала на Андрея, который, не торопясь, изучал принесенные с собой документы. Интересно, как ему удается оставаться таким спокойным? Он только что увидел ее впервые после всего того, что между ними было, и даже глазом не повел. Поразительная выдержка.
Андрей где-то оставил галстук: это было заметно по характерно примявшемуся воротничку. Теперь две не застегнутые верхние пуговицы оголяли шею. Которую Маша имела возможность целовать, вдыхать запах кожи… Какого черта ты такой красивый и такой чужой? Сейчас, когда она исподтишка любовалась этим мужчиной, ей не верилось, что их тайные встречи были на самом деле. Может это ее больная фантазия? Сама сочинила сказку и поверила в нее? А бедный Нагорный даже не в курсе, что у него что-то было с ассистенткой.
— Мария Владимировна, у вас есть вопросы к… — профессор открыл зачетку, чтобы узнать имя студентки. — Екатерине Игоревне?
— Н-нет, — запнулась под его серьезным взглядом Маша.
— А у меня есть. Вы читали монографию Терещенко?
— Да, конечно, — быстро ответила староста.
— Хорошо. Назовите три основных методологических приема, веденных Терещенко. И порассуждайте вслух, почему я задал этот вопрос именно вам. Как он связан с вашим билетом? Пожалуйста.
Студентка минуту молчала, собираясь с мыслями. Эта минута полной тишины показалась Мариам пыткой. Андрей, в отличие от нее, не таился и откровенно рассматривал ее профиль. Девушка нервно теребила косу, при этом касаясь запястьями своей груди. Мужчина перевел взгляд на надпись на футболке. «Если вы это читаете, значит, умеете». «О, да, я умею», — подумал профессор, мысленно представляя Мариам без этой черной тряпки с дурацкой надписью.
Как назло грудь девушки то и дело едва заметно подпрыгивала, когда Маша неловко ерзала на стуле… Сама она не обращала на это внимание, а вот у мужчины, сидевшем в полуметре от нее, заметно увеличивался п… пульс, что мешало ему объективно оценивать ответы студентов.
У ассистентки пересохло в горле и от волнения начали дрожать руки. Конечно же, она пропустила мимо ушей ответ на дополнительный вопрос. И когда Нагорный уточнил, согласна ли Мария Владимировна с таким вольным пересказом монографии Терещенко, она была вынуждена кивнуть.
