в моей душе, и о нем мало кто знает и, надеюсь, никто так и не узнает.
Елизара я нашла быстро. Зайдя на его страницу, я хотела было кинуть ему предложение дружбы, но сдержалась. Не буду торопить события и казаться очередной навязчивой фанаткой, которая атаковала его стену. Если ему захочется, то пусть сделает это сам. Его в сети не было уже со вчерашнего дня. Хоть сигнал и был хорошим, страницы загружались долго. Как Макс скачивал игры так быстро?
Я загрузила альбом Елизара и, скрывая это от Макса, пролистала несколько его фотографий. Я нашла одну фотографию, которая хоть и была счастливой, казалось, начала высасывать из меня мое счастье. Она была веселой, яркой, жизнерадостной – на фотографии был изображен Елизар вместе со своей девушкой. У нее были огненно- рыжие волосы, веснушки, как я и представляла. Лицо милое и симпатичное, но выглядела она по-взрослому рядом со мной. Бронзовый загар делал ее похожей на актрису какого-нибудь фильма. Они с Елизаром лежали на песке, на берегу моря, под палящими лучами солнца. Видимо, фото старое, некоторых его татуировок еще не было, но зато я увидела, что у него на левой груди есть тату с изображением какой-то птицы.
Они счастливая пара, я рада за них.
– Ты больше не видела волков? – спросил Макс полушепотом, настороженно оглядываясь по сторонам.
– Нет, не видела. Признаться честно, я о них забыла. Пока тебя не было, я видела, как в лес ходили люди, но никто не упоминал ни о каких волках. Может быть, их не существует? Или они пробегали мимо.
– В десяти километрах от Красной Звезды есть еще лес, и он намного больше нашего. Может быть, эти волки бежали туда, поэтому о них никто ничего не слышал. Я был бы не против туда съездить, – задумчиво произнес он.
– Даже не думай, Макс! Это очень далеко и наше счастье, что нас тогда не загрызли. Только представь, что испытывали бы наши близкие, если в то утро мы бы не вернулись домой. Брось эту затею. Пусть эти волки живут себе спокойно, если они реально существуют. Если они живут в этом лесу, рано или поздно их всё равно заметят, а дальше поползут слухи, и мы с тобой об этом узнаем. Потерпи и живи дальше.
– Да, хорошо. Извини, ты права. Я часто сначала что-то делаю, а потом думаю. Хорошо, что у меня есть такой тормоз, как ты, – улыбнулся Макс.
– Тормоз? – угрожающе покосилась я на него.
– Ох, это не должно было звучать обидно, – принялся оправдываться он. – Я имел в виду другое. Ты не тормоз в плане жизненной позиции. Ты тормоз в плане своих действий, – видимо, слова Макса не казались ему такими уж "несмешными", потому что он еле сдерживал смех, называя меня тормозом.
– Я поняла, не волнуйся, – засмеялась я. – Но в чем-то я согласна с тобой. Иногда я жутко торможу.
Спустя некоторое время мы снова углубились в свои дела: Макс стрелял в огромный космолёт, который грозился разрушить нашу выдуманную планету, а я листала фотографии Елизара, рассматривая его со всех сторон. Это занятие заставляло мои ладони вспотеть, а сердце биться сильнее, потому что это чистой воды шпионаж. Иногда Макс протягивал мне свой телефон, потому что наступала моя очередь. Постепенно я начала пропускать свои ходы: сначала один, потом два, потом семь. Я искала в друзьях Елизара его девушку, но не смогла найти ни одной Арины. Вначале мне показалось это странным, а затем я вспомнила, что многие берут себе в интернете псевдонимы и, вероятно, она не исключение.
– Мне пора, – встал Макс и высоко потянулся. – Старость – не радость.
– Пора? Уже? – опомнилась я, что не одна сижу на крыше.
– Если ты не заметила, то мы здесь сидим уже два часа, и у меня разрядился телефон, – указал он на солнце, которое преодолело немалый путь, и на свой "мертвый" телефон.
– Два часа? – не поверила своим ушам я.
Как два? Мы же только что поднялись на крышу?!
– Да-да! Сейчас половина седьмого, – подходя к лестнице, сказал брат.
– Ты сможешь уйти сам? Я хочу остаться здесь, – мило улыбнулась я.
– Ну, если ты пинком меня не выгонишь, то я могу и сам уйти, – усмехнулся он. – До скорого! – крикнул, спускаясь с лестницы, Макс. Я его уже не видела.
– До скорого! – бросила ему я и утонула в телефоне.
На странице Елизара было мало информации: несколько его фотографий, несколько записей на стене. Такое чувство, что он намеренно все удалил, потому что между двумя записями была разница в полтора года. Неужели он ничего не пишет у себя на стене? Но у него шестьсот друзей, а это значит, что он частенько здесь зависает. Но кто его знает – ему уже не шестнадцать лет. Елизар взрослый человек, поэтому соцсети для него, скорее всего, уже не так интересны.
Фотографии Елизара погрузили меня в глубокую печаль. Мы не можем быть вместе, пора уяснить это. Нужно проснуться от этого сна, снять розовые утопические очки и взглянуть правде в глаза. У меня лишь два варианта развития событий: прекратить видеть в Елизаре свет и тепло или выбросить его из своей жизни навсегда. Оба эти варианта кажутся мне невозможными.
Я не могу просто взять и выключить в себе чувства, вспыхнувшие к нему. Карты брошены… механизм запущен. Эти дни с ним пробудили во мне бурю эмоций, с которой я управиться-то не могу, что уж говорить об их укрощении и изгнании. Увидев солнце, мы даже в темном погребе не сможем о нем забыть. Мы будем тянуться к свету даже в кромешной тьме, нашептывая молитвы. Каждый миг, проведенный во тьме, будет умножаться вдвое в желании увидеть свет. В какой-то момент желание станет бесконечным, а время во тьме будет лишь сотней. Большая разница. Поэтому я даже не представляю, что делать с этим вариантом. Сколько бы я ни притупляла в себе чувства к нему, они будут только больше разгораться, пока не сожгут меня изнутри.
Предположу, что я прогнала его навсегда… Нет! Не могу! Моя жизнь снова потеряет краски. Он для меня как призма, рассеивающая свет. Я не могу удалить его из жизни. Это для меня слишком большой шаг. Но ведь мне всё равно предстоит с ним расстаться. Это произойдет совсем скоро – пройдет лишь месяц, быть может, чуть больше – мне нужно будет возвращаться обратно в город, оставляя все чувства в увядающих лугах под сереющим небом.
