Как же так, малышка? Я ведь ждала нашу встречу только через пять недель, — крутится в моих мыслях.
Плутать нам с Шахом долго не приходится. В этом лабиринте бесконечно тянущихся проходов и узких коридоров Шаху довольно быстро удаётся отыскать наши каюты.
Только увидев нас на пороге, Анастасия подлетает к нам и вешается на мою шею. Как же мне приятно видеть искреннюю радость на её лице. Мне так не хватало подобных эмоций от людей, которые могли бы и меня подпитать положительными эмоциями. Таких людей просто не было в моём окружении.
— Ну, наконец-то! Я здесь уже все ногти себе изгрызла, пока вас ждала! — визжит она в ухо, а потом отстраняется, осматривает нас, заглядывает за своего мужа и бровь вопросительно вскидывает. — Вы где Эмира потеряли? Он разве не с вами?
— Детка, у нас тут чрезвычайное положение. Кажется, началось, — пробормотав, Шах с тревогой смотрит сначала на супругу, а потом на меня.
Анастасия плавно спускает взгляд с моего лица на ноги и в ужасе ахает, приложив ладонь ко рту.
Секунды не приходит, как она срывается с места и бежит к здоровенному шкафу с выдвижными дверцами, внутри которого ютится громоздкий чемодан. Ухватившись за ручку, она молча волочит его по полированному полу и ставит у широкой кровати. Раскрывает его. Выуживает оттуда десяток резиновых перчаток, простыни, клизму, а также стерильные ножницы и резиновую грушу с различными медикаментами и отварами.
Всё у нее есть...
Как же мне повезло в такой сложный момент своей жизни найти преданных друзей, готовых пожертвовать буквально всем.. только ради чего? Ради меня и моего ребёнка? Не слишком ли это...
— Ты чего так смотришь, словно у меня рог на лбу вырос? Раздевайся, давай! Готовься к родам, мамочка! — командует она, после чего выталкивает обомлевшего Шаха из каюты, буквально берёт его на таран. — А ты, дорогой, выметайся! Тут тебе не место!
Спровадив мужа, Анастасия принимается волчком носиться по каюте, подготавливая для меня стерильное место, где я, по всей видимости, и буду рожать. В это время мне с трудом удаётся снять с себя всю одежду, оставаясь в одном лишь белье. Следом Анастасия забегает в ванную комнату, тщательно споласкивает джакузи, набирает в неё воду.
Кажется, я ошиблась. Рожать мне придётся как раз в джакузи, судя по тому, что Анастасия добавляет в воду марганцовку.
— Схватки уже начались? — спрашивает она, высунувшись наполовину из ванной.
Я жму плечами. В полнейшей растерянности я поглаживаю свой изрядно опустившийся живот.
— Есть, но терпимые. Я практически не чувствую ничего из-за... ну, ты понимаешь, — срывается голос, меня трясёт так, что зуб на зуб не попадает.
— Понимаю. Эмир скоро будет. Он успеет, — успокаивает она меня, но не понимает, что тем самым только бередит мою незаживающую рану. — Устраивайся поудобней. Будем смотреть раскрытие! — со знанием дела говорит она и указывает на белоснежную пеленку, разложенную на кровати.
С невозмутимым видом она надевает халат, следом резиновые перчатки и чуть ли не всю себя обливает жидкостью с резким запахом спирта.
— Раскрытие примерно в три сантиметра. Время у него целый вагон! — улыбнувшись, она ободряет меня в который раз. — Давай расслабим твои мышцы немного.
Анастасия помогает мне приподняться, чтобы увести в ванную комнату, где я смогу расположиться в дкакузи.
— Ана, спасибо тебе огромное. Я очень признательна тебе, — перебрасывая ногу через бортик ванны, я хватаю её за руку, сжимаю пальцы до хруста, обливаясь потом и слезами.
Мне почему-то захотелось поблагодарить её именно сейчас и ни минутой позже.
— Как только мой любимый крестник на свет появится, тогда и поблагодаришь меня! Хорошо? — подмигивает она мне.
— Хорошо. Намёк понятен, — заставляет она меня улыбнуться сквозь плач, а затем Ана принимается за дело.
Она не отходила от меня ни на шаг. Она была для меня и опорой, и поддержкой. Она была и акушеркой, и массажисткой, и просто замечательной подругой. С непоколебимой твёрдостью и уверенностью в себе она делала всё возможное для того, чтобы я никогда не пожалела о своём побеге.
А я молилась. Я была практически на грани того, чтобы пожалеть. Мне было ужасно больно. Мне было дико страшно за свою пока ещё нерожденную дочь, но я так же прикладывала все усилия, чтобы дать ей жизнь. Я делала всё, беспрекословно следовала всем требованиям Анастасии, чтобы в итоге увидеть её миленькое личико и услышать поскорее детский плач, на котором начнётся новый этап моей жизни.
Это были самые длинные и самые мучительные шесть часов, в результате которых я наконец-то услышала тот долгожданный плач своего ребёнка.
Это был самый лучший звук, который я когда-либо слышала. Звук, который навсегда изменил ход моей истории. Он дал мне свободу и лёгкость. Он наделил меня всеобъемлющей любовью, о силе которой я даже и не догадывалась. Во мне родился трепетный восторг и душа наполнилась до краёв.
Я была счастлива как никогда. Это счастье пахло очень сладко.
— Поздравляю, Диана, ты справилась! Ты умница! — ликует Анастасия, резиновой грушей отсасывая слизь из маленького носика моей сладкой крошки. — Пальчики все на месте! Здоровенький мальчуган родился! Красавчик! Тьфу-тьфу-тьфу на тебя!
— Всё благодаря тебе. Без тебя я не справилась бы, — мямлю я в полубреду, обливаюсь слезами счастья.
— Мама, принимай ценный груз, — шепотом она проговаривает, не сводя счастливых глаз с малыша.
Только когда она кладёт на мою грудь маленький, почти невесомый комочек, я осознаю, как глубоко заблуждалась в Эмире.
Я совсем не слышала его. Я не хотела его слышать. Он ведь всё знал. Знал, что у нас будет сын, но почему-то и не думал рассказать мне, ограничиваясь лишь намёками, которых я не понимала, потому что не хотела понимать.
Моё сердце разрывается от счастья. От любви. Дрожащим пальцем я обвожу его нахмуренные брови, сладкие губки, сложенные трубочкой. Я не могу остановить свои слёзы, которые уже начали скатываться с подбородка на личико моего сына.
Сын...
Четыре с половиной месяца я называла тебя своей малышкой, лучшей частью себя. Я называла тебя своей любимой дочерью, а ты оказался мальчиком. Самым чудесным мальчиком на свете.
— Мой мальчик, — выдыхаю я, целуя в лобик своё сокровище. Прижимаю его к сердцу, боясь навредить. — У нас родился мальчик...
Эмир должен найти выход. Он просто обязан отыскать его! Хотя бы для того, чтобы просто взглянуть на нашего сына... на лучшую часть себя...
19. И счастье, и горе
— Девушки, к вам можно? — спрашивает Шах, впервые после родов показавшись в каюте.
Малыш возле меня. Он сладко сопит в импровизированной люльке, сделанной из чемодана и нескольких подушек. Анастасия сидит у кровати на ковровом покрытии, охраняя его сон. А я же нахожусь на последнем издыхании. Выдохлась и эмоционально, и физически, что кажется сил мне хватит только на то, чтобы сомкнуть веки, да провалиться в забытье. Я тоже не отказалась бы от парочки часов здорового сна, но понимаю, что сейчас ещё не время.
— Да, входи, конечно, — отвечаю я с кровати, стараясь принять сидячее положение.
— Куда? — Ана строго прикрикивает на меня. — Лежи смирно! Тебе сейчас отдых нужен!
— Есть какие-нибудь новости от Эмира? — с надеждой смотрю на Шаха, возвышающегося надо мной.
Он по-прежнему нервничает, переминается с ноги на ногу.
— Собственно, поэтому я и пришёл, — тяжело вздохнув, он присаживается на край кровати, я навострю уши в волнительном ожидании хотя бы незначительной весточки. — Новостей никаких нет. Сейчас мы стоим в порту Александрии. Ровно через два часа лайнер отправится по курсу, поэтому как можно скорее нам нужно принять решение, что делать дальше, — он косится на свою супругу, а я угасаю, все мои надежды тлеют. — Детка, выбор сейчас за тобой. Как ты решишь, так и будет.
Глянув на спящего малыша, Ана подходит к своему муж. Она берёт его за руку и отводит к окну.
