Падаю в темноту.
Мужские руки едва успевают меня подхватить. Дима. Аромат его туалетной воды мягко окутывает меня.
– Марина, что с тобой? – встревоженно спрашивает мой босс. – Тебе плохо? Открой глаза! Посмотри на меня!
Надо же, опять перешел на “ты”. Силюсь ответить, но во всем теле такая вялость, что я ни встать, ни языком шевелить не могу. Полное отупение.
Единственное, чего мне хочется, это чтобы он не отпускал меня. У него такие… надежные руки…
– "Скорую" вызывай, – слышится голос Владимира. – Похоже, совсем заездил девчонку.
Знал бы он, насколько близок к истине!
Мне хочется рассмеяться. Но в голове странный шум, а тело дрожит от слабости.
– Это долго. Я сам ее отвезу, – командует Дима.
– Давай в мою машину. Быстрее доедем.
Меня подхватывают и несут.
Голоса мужчин доносятся словно издалека. Мир вокруг продолжает кружиться, даже когда я закрываю глаза. Цепляюсь за пиджак Димы, стараюсь выровнять дыхание, но мне страшно.
Страшно, что со мной что-то не так. С моим ребенком что-то не так. Почему мне так плохо? Надо было сходить к врачу перед отъездом, но я все откладывала – и вот, дооткладывалась!
Дорога проходит как в тумане. Дима кого-то набирает, ругается. Владимир кого-то набирает. Я же просто молюсь, чтобы все обошлось. По спине течет липкий пот, нервы в желудке завязываются в узел. Хоть бы с ребенком было все хорошо. Больше ни о чем не прошу. Обещаю, что даже уволюсь, лишь бы мой малыш не пострадал! Мы с ним еще не знакомы по сути, но я не могу его потерять!
Дима выносит меня на руках из машины. Слышу незнакомые голоса. Чувствую, как меня кладут на каталку. Везут по больничному коридору. Сквозь веки сверкают люминесцентные лампы.
– Что случилось? – спрашивает врач.
– Потеряла сознание в ресторане.
– Что-то пила, ела?
– То же самое, что и мы.
Врач приподнимает мне веко, светит фонариком. Меня переносят на кушетку в приемной.
– Можете говорить? – врач склоняется надо мной.
– Да, могу, – слабо отзываюсь.
Голос звучит очень жалко.
Пока медсестры подсоединяют меня к аппаратуре, врач задает вопросы. Я рассказываю, что просто встала из-за стола и вдруг в глазах потемнело. Что до сих пор голова кружится, а слабость накатывает волнами вместе с холодным потом.
Врач смотрит на показания аппарата: давление, частота сердечного ритма, что-то еще…
– Возможно, это обострение вегетососудистой дистонии, – приходит он к выводу. – Такое бывает при переутомлении. Мы вас прокапаем и отпустим. Но рекомендую сдать кровь на гемоглобин и сахар, чтобы исключить анемию и диабет. И сделать кардиограмму.
– Сколько на это понадобится времени? – рядом топчется Дима.
Вот почему он еще не вышел?!
– Вам придется остаться тут на ночь. Сдавать кровь надо на голодный желудок.
– Хорошо, найдите причину. Я все оплачу.
Меня оформляют в стационар, перевозят в палату. Дима не отходит ни на шаг, словно привязанный. Врачи пытаются его выгнать, как и я, но все безрезультатно. Наконец, Владимир выводит его, уговаривая не мешать врачам.
На пороге Дима оглядывается. Вижу в его глазах неподдельное беспокойство. Он волнуется за меня? Зачем ему это? Показалось, наверное…
Мне ставят капельницу.
– Постарайтесь уснуть, – напутствует врач. – Хороший сон – лучшее лекарство.
Легче сказать, чем сделать. Я долго лежу с закрытыми глазами, но не могу уснуть. Головокружение постепенно отступает. Где-то через час заглядывает медсестра, убирает капельницу и помогает добраться до туалета, который находится тут же, в палате.
– Вы не знаете, мужчина, который привез меня, он еще в больнице? – спрашиваю у нее.
– Такой симпатичный брюнет? Это ваш муж?
Я краснею:
– Нет, он мне не…
Она продолжает, не слыша меня:
– Вам повезло, он так о вас беспокоится! Всех врачей на уши поднял! Но вы не переживайте, у нас отличные специалисты. Утром сделают анализы и сразу поймут, что с вами не так.
Я и без анализов знаю, что со мной не так. Похоже, придется признаться…
В семь утра меня будят. Чувствую себя разбитой, потому что почти не спала. То проваливалась в забытье, то просыпалась. Мне даже привиделось, что Дима сидел в кресле рядом со мной. Теперь безропотно жду, пока возьмут кровь, пока сделают кардиограмму.
Едва врачи уходя, появляется Дима. Садится рядом. Мрачно смотрит на меня, то и дело сбрасывая звонки на телефоне. Вид у него помятый. Надеюсь, он не провел ночь в больничном коридоре?
– Извините, – силюсь улыбнуться. – Не хотела вас подставлять. Наверное, вы нечасто встречаетесь со своим одноклассником, а я все испортила.
– Ничего страшного, – хмурится Дима. – Еще будет время. Почему не сказала, что плохо себя чувствуешь?
– Простите, – шепчу.
Слабость все еще накатывает на меня. Хочется просто уснуть.
Я закрываю глаза, но продолжаю ощущать на себе взгляд Димы.
Прикосновение к моей руке кажется чем-то жарким и волнительным. Но нет сил даже ответить на это.
Дверь в палату открывается. На пороге появляется врач.
– Сахар в норме, сердце тоже. Но есть анемия средней тяжести и артериальное давление сильно понижено, – говорит он, глядя в документы. – Голова часто кружится?
– Вроде нет, но я…– перевожу взгляд на Диму.
Моя рука в его руке. Тяжело даже поднять ее. Чувствую только жар в месте касания. Нервно сглатываю.
Вот и все. Пора выложить карты на стол.
– “Я” что? – подсказывает врач.
– Я беременна, – признаюсь.
На глаза наворачиваются слезы. Рука, которая только что поглаживала мою, замирает.
Глава 20
– На УЗИ срочно! – тут же реагирует врач. – Что ж вы раньше-то не сказали!
Меня перекладывают на каталку и везут по коридорам. На этот раз в кабинет УЗИ. Только Димы больше нет рядом. Он остался стоять возле палаты с таким выражением на лице, словно я предала его.
В конце концов, так и есть. Я же скрыла, что беременна, когда пришла устраиваться на работу. Что уж теперь вспоминать об этом? Если спросит – все расскажу без утайки. Пусть хоть уволит, мне уже все равно, лишь бы с ребенком ничего не случилось.
В кабинете меня передают женщине в белом халате. У нее на груди бейджик: “Акушер-гинеколог Троянцева Анна Игоревна” Она водит датчиком по моему животу. На экране пульсирует что-то черно-белое, мутное. Ничего не понять.
– С ребенком все в порядке? – спрашиваю дрожащим голосом.
– Да, плод в полном порядке, – улыбается Анна Игоревна. – Семь недель. Пол пока не определить. Вы на учете стоите?
– Не знаю, – признаюсь. – Я ходила в консультацию, заполнила бумаги. Мне сказали сдать анализы, но я больше не пришла, была очень занята.
– Плохо, мамочка, – она качает головой, – о ребенке нужно заботиться в первую очередь. Режим дня соблюдаете? Чем питаетесь?
Врач забрасывает меня вопросами, одновременно что-то отмечая в амбулаторной карте.
Я как могу, отвечаю. Рассказываю про командировку, и про то, что порой работаю допоздна. А ем на ходу, что придется.
– Нет, так дело не пойдет, – подытоживает она, когда я замолкаю. – У вас анемия, это надо лечить. Сейчас поставим капельницы, и я вам выпишу курс витаминов. Будете пить каждый день утром и вечером. Есть кому присмотреть за вами?
– Да, – киваю, – у меня мама врач-терапевт.
– Коллега, значит, – она улыбается. – Вот и ладненько. Возьмите.
Протягивает мне брошюрку с ламинированными страницами.
– Это памятка беременным. Советую придерживаться рекомендаций. Дома обязательно сходите к своему врачу и запишитесь на курсы для беременных. Вам не помешает лечебная гимнастика. Помните, что вы теперь отвечаете не только за себя, но и за ребенка.
Я киваю на каждую ее фразу. А сердце тоскливо сжимается. Как представлю, что еще придется объясняться с Димой, так душа в пятки уходит. Но кое-что нужно уточнить прямо сейчас.
