Я усмехнулась.
— Как видите, его поступок говорит сам за себя.
Игорь Валентинович поднялся и подошел к окну, подумал о чем-то. Потом снова обернулся на меня.
— Вы мне нравитесь, и как пассия для моего сына и, в первую очередь, как педагог. Мне жаль терять такой кадр. Может, удастся это как-то замять и списать на чью-то нелепую шутку. Фотошоп…
— Спасибо, но не нужно. Я хочу уйти.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Но ведь вам так было нужно это место. Эдуард Константинович просил за вас…
Я вздрогнула и ожила впервые за это ужасное утро.
— В каком это смысле — «просил за меня»?
— А вы не в курсе? Когда он узнал, что вы хотите устроиться в наш университет, сразу позвонил мне и порекомендовал вашу кандидатуру. Собственно, поэтому я закрыл глаза на то, что вы пока не закончили аспирантуру.
Я не просто удивилась, я была в шоке.
— И об этом знали все здесь? Ну, что он звонил, просил…
Ректор словно чуть-чуть смутился.
— Ну вы же знаете, как это все происходит… Он сначала связался со секретарем. А дальше по цепочке…
Теперь все окончательно встало на свои места. Мало того, что я разбила чужую семью, я и после развода умудрилась пользоваться своим положением. Устроилась на работу по протекции бывшего мужа-ректора. Все это знали, обсуждали. Теперь понятно, откуда столько пренебрежения и косых взглядов. И взглядов оправданных!
— Я понятия не имела, что он звонил вам… Я бы в жизни его о подобном не попросила! Никогда!
— Видимо, это была его инициатива. Возможно, он чувствовал перед вами некую вину. Ведь насколько мне известно, причина вашего развода была не слишком красивой.
Я вздохнула и повторила его недавний жест — надавила кончиками пальцев на глаза. До боли, не заботясь о макияже.
Это сон. Ужасный, неправдоподобный.
— Игорь Валентинович, можно я пойду? Простите, мне нехорошо… Я отдам заявление об уходе секретарю.
— Прошу вас — подумайте лучше. Вас никто не гонит.
— Я уже подумала. До свидания.
Глава 26
Этот университет еще не успел стать мне родным, поэтому уходила я без большого сожаления. Меня вообще мало трогало, что я потеряла работу, мысли занимало совсем другое. Столько всего произошло за эти пару дней… да у меня жизнь буквально рухнула! Одномоментно я потеряла практически все.
Шепот за спиной не стихал, пока я шла на выход, но на него мне тоже было наплевать. Пусть сплетничают, поговорят и забудут уже завтра. А сколько буду забывать случившееся я?
И возможно ли вообще такое забыть?
Мне было больно, сердце жгла обида, но больше оно разрывалось от того, что любимый человек оказался предателем.
Когда-то я думала, что сильно переживала развод, но прошлые страдания даже рядом не стояли с тем, что происходило со мной сейчас. Только теперь я поняла, что происходит с человеком, когда он теряет настоящую любовь.
Взгляд зацепился за обрывок сорванного листа, где мы на фото со Святом были так счастливы. Вернее, я была счастлива, а он просто играл! Мной, моими чувствами, ситуацией, и ждал момента, чтобы ударить побольнее.
Где он сейчас? Стоит где-то в стороне и смотрит за моими страданиям? Смеется?
Может, снимает на телефон, чтобы выложить какое-нибудь видео в университетскую группу, чтобы все снова поржали?
На подоконнике у входа сидел Соболев и, пуская в воздух кольца ароматного дыма, открыто усмехался.
А потом, открыв дверь, я увидела Свята…
В первую секунду я застыла, не понимая, что делать дальше. Мысли тоже застыли, словно мухи в янтаре, мне не хотелось ни злиться, ни ругаться, ни плакать. Не хотелось ничего.
Я попыталась пройти мимо, но он схватил меня за руку и, дернув на себя, затащил за колонну.
Лекции уже начались, поэтому любопытных глаз на улице не было.
— И какого черта ты устроила?
Я ожидала чего угодно, но точно не этих слов. В отличие от меня в нем бушевали ярость и облегчение в одном флаконе. А еще волнение, которое он тщательно прятал.
— Что с телефоном? Я звонил тебе сто, даже нет — тысячу раз!
— Я его отключила еще в Стамбуле.
— Зачем?
— Просто не хотела тебя слышать. И видеть не хочу, никогда, — попытка уйти обернулась провалом — он снова схватил мою руку и притянул к себе.
— Нет, ты объяснишь мне, какого хрена происходит, поняла? Я места себе не находил! Я вернулся в номер, а тебя нет, вещей тоже.
И тут я рассмеялась. Истерично и неприлично громко.
— Места не находил? Где? В теле Азалии?
— А при чем здесь она?
— Пожалуйста, заткнись! Не смей ничего говорить, я не стану это слушать! — смех резко оборвался, теперь ярость стала заполнять и меня. — Проваливай из моей жизни и больше никогда в ней на появляйся, понял? Смешно уже это все, ей Богу.
— Я не знаю, что ты там себе напридумывала, но меня и Азалию не связывает ничего. То есть совсем ничего, кроме давней дружбы! С ней и ее братом. Как мужчина я ей неинтересен. Набери в поисковике — Азалия Истра, это ее сценический псевдоним. Там сама все прочитаешь и поймешь.
— Я видела все своими глазами, кого ты хочешь обмануть?! — я заорала, забыв, где нахожусь. Все, что накопилось, потребовало немедленного выплеска. — Плевать мне, что там написано, я не слепая! Она тебя поцеловала! В губы!
— Как друга!
— А еще я видела, как вы сели в такси и уехали куда-то вместе. Наверное, в вашем тесном дружеском кругу принято делать это тайком под покровом ночи?
— Да, это было, но я просто хотел сделать тебе сюрприз на день рождения! Если бы ты не порола горячку и дождалась меня, я бы…
Звон пощечины вышел оглушительно громким. Никогда в своей жизни я не поднимала ни на кого руку, тем более на мужчину, и сейчас пребывала в настоящем шоке. Запястье отдавало болью, но это была приятная боль. Он заслужил!
Бойко стиснул зубы так, что заиграли желваки, левая щека стала алой.
— Больше. Никогда. Так. Не делай. Надеюсь, ты меня услышала, — в голосе звенела сталь, да что голос — воздух вокруг словно стал живым и вопил на все голоса. — Ты женщина, а женщин не трогают, но учти — это было в первый и последний раз.
— Между нами все было в последний раз! Все осталось там, в Стамбуле. Ты хорошо играл, браво, я как дура верила до последнего. Каждому слову, закрыв глаза на вопящие на все лады интуицию. Сюрприз! — снова стало смешно. — Сюрпризы нам никогда не удавались. А этот не удался особенно. Или наоборот?
— Да что ты вообще несешь?! — взорвался он. — Это ты повела себя как истеричка! Улетела, отключила телефон, без каких-либо объяснений просто исчезла со всех радаров.
— И что же ты не прилетел следом, раз так сильно волновался? Не помню, чтобы ты стучал в мою дверь.
— Из-за погодных условий отменили все рейсы, мне пришлось задержаться там больше чем на сутки! И все эти гребаные сутки я звонил тебе не переставая, как последний мудак! Я прилетел только что и, бросив чемодан дома, сразу поехал сюда.
— Я не верю ни единому твоему слову, понятно?
— Каждое мое слово можно проверить. Каждое!
— Выходит, ты святой, да, а я неуравновешенная истеричка? Все придумала? И это я, по-твоему, тоже сделала сама? — я вытащила из сумки смятый лист и пихнула ему в руки. — Это фото было на твоем планшете. Только там! Распечатать его мог только ты!
Он распрямил бумагу и мельком взглянул на снимок.
— Я понятия не имею, кто это сделал и зачем. Но это был не я.
— Не вижу, чтобы ты сильно удивился.
— Я знал об этом, мне всю личку оборвали. Ведь я, в отличие от тебя, из сети не вылезал, надеялся, что ты появишься и объяснишь, какая муха тебя укусила.
— Как же складно ты врешь… Была бы я глупее, точно бы купилась, — я зло усмехнулась. — Все разыграл, как по нотам.
Он снова схватил меня за руки и прижал к колонне. Щека горела по-прежнему, как и его глаза. И смотря в них сейчас я уже понимала, как долго и как тяжело буду их забывать…
