Я не верю своему счастью, это слишком много для меня. Не могу до сих пор представить, что моя Аленка вырастет в полной семье, что будет видеть папу каждый день, что он отведет ее в школу первого сентября и передаст однажды в руки жениху на свадьбе. Я не могу в это поверить и все-таки так сильно хочу!
Все это слишком хорошо для меня.
Руслан опять ложится рядом, только на этот раз сам устраивает голову на моем плече. Его дыхание согревает кожу на груди, он слушает мое сердце и как будто медленно успокаивается.
— Я люблю... тебя... с тех пор, как увидела в первый раз, — вдруг шепчу, даже не замечая, что сама это сказала.
Просто это происходит, и Руслан замирает надо мной.
— Я вошла в офис, а ты стоял и разбирался с какими-то таблицами на компьютере Тани. Ты был так увлечен, так заинтересован, как будто другого мира для тебя и не существовало. А когда что-то там сошлось или получилось, не знаю... ты просто улыбнулся, и все в офисе улыбнулись в ответ. Они тебя все любили, и я тоже пропала. Тогда мне было стыдно, что я легко повелась на начальника, а сейчас это кажется мне неизбежным.
— Почему ты тогда ко мне не пришла, когда узнала про Алену?
— Я… испугалась? Наверное, да. Я хотела иметь что-то свое... тебя только для себя. В ней. А ты бы моим никогда не был. Я много раз представляла себе наш разговор. Как ты... ну не знаю, предлагаешь мне деньги на аборт, — он хмурится и набирает воздух в легкие, чтобы возразить. — Или обвиняешь меня в том, что я обманщица. Или это становится ярмом на твоей шее, и ты обещаешь жениться ради ребенка, а потом винишь меня всю жизнь. Я этого не хотела. Мне было нужно мое честное счастье, без оглядки на прошлое. Просто ребенок, зачатый в любви, пусть и безответной. И я ушла для этого. И мечтала все это время, что мы встретимся, и ты будешь рад. Я в первые месяцы думала, что это мальчик, думала, что у меня будет твоя маленькая копия. Что ты его увидишь и все поймешь.
— Ну может и буд... — он осекается, спускается ниже и утыкается лицом в мой живот. — Черт, я впервые в жизни жалею, что не могу иметь детей. Нет, не так. Всегда жалел, когда узнал об этом. Но сейчас особенно сильно. Я бы хотел сына. Прости, что не смогу тебе его дать.
Он поднимается и смотрит мне в глаза.
— Алис? Правда...
— Эй, не смей извиняться. Это все не важно. Ты же никогда не дашь нас в обиду?
— Никогда.
— И не оставишь?
— Не оставлю.
— Это все, что я бы хотела знать.
— А ты больше не будешь заниматься самодеятельностью? — спрашивает он вроде бы и грозно, но точно с улыбкой.
— Не буду.
— И я налагаю вето на общение с моей мамой.
— Да брось! Она… она меня так поддерживала эти дни, помогала с Аленкой.
— Угу. На неделю как минимум. Потом она припрется в Москву.
Мы смеемся, у меня моргает телефон, и там прямо в этот момент на экране загорается имя Виолетты Дмитриевны. Она с шести вечера закидывает меня ссылками из онлайн-магазинов, потому что выбирает Аленке подарки на крестины.
— Она теперь и от тебя не отстает?
— Ни днем... ни ночью...
Руслан утыкается мне в шею, медленно ведет губами вверх и затем нападает на мой рот с поцелуями, а я шиплю на него, чтобы был осторожнее и не будил Аленку. Но это бесполезно. Она, разумеется, просыпается. Встает в кроватке и отчетливо говорит свое уже любимое: «Та-та».
ЭПИЛОГ
Первая ночевка Алены вне дома пугает меня до головокружения, так что я лежу на диване уже минут двадцать и пялюсь в экран. Боюсь встать на ноги и сорваться за ребенком... в соседний подъезд.
Виолетта невыносима. Невыносимо прекрасна. Она сняла в нашем доме квартиру, как она сказала, на пару дней, а оказалось, что внесла оплату за два месяца и теперь не отстает. Пришлось вводить ограничения на посещения, потому что Виолетта выбивалась из сил, таская по духоте коляску часами и носясь по дому за уже почти бегающей Аленой. У гиперактивной бабушки дважды скакнуло давление да так, что пришлось вызывать скорую, и теперь ей официально запрещено чересчур усердствовать. Да ей и не нужно, Аленка в ней и так души не чает.
Мы заставляем Виолетту больше отдыхать, но сегодня дочка ночует там. Свекровь уложит ее в сон, а, если что, поможет ей помощница по дому. Все это для того, чтобы мы с Русланом хотя бы ненадолго остались одни. Я уже скучаю за малышкой, но у меня на моего мужчину целая куча планов.
Все так изменилось...
Нет, правда, я сама не ожидала, что смогу быть такой счастливой и окрыленной. Спустя полтора года после родов я наконец оказалась в добровольном декрете. Конечно, могла бы выйти на работу, но в фирму Руслана я категорически не захотела, решила разделять рабочие и семейные отношения. Так что с сентября решила пойти на курсы повышения квалификации и уже там решить, что делать дальше, а пока все мое внимание отдано Руслану и Аленке. И Виолетте Дмитриевне, само собой.
Я занимаюсь нашим новым домом, точнее двухуровневой квартирой. Я все-таки настояла, чтобы остаться в городе, в доме мы еще успеем пожить, когда станем взрослее. Квартира, конечно, по меркам Руслана скромная, зато великолепная по моим. Я делаю ремонт в месте с замечательной дизайнером по имени Вика, вью свое собственное гнездо и стараюсь наслаждаться каждым днем. Ну а Гончаров носит нас с Аленкой на руках строго с семи вечера до девяти утра и не дает никому в обиду, как и обещал.
— Алиса? — он входит в квартиру, вернувшись с работы, явно прислушивается к звукам и осторожно ступает. — Не спит?
— Ее нет, она у мамы, — подаю голос из спальни, в панике оглядывая в вертикальном зеркале свой внешний вид.
Боже мой, что я за лентяйка стала? К этому времени планировала и уборку, и ужин, и наряд, и прическу, а в итоге только душ приняла и запустила робота, который помыл полы. Выгляжу точно не на десяточку, но зато свежая и довольная. А Руслан заходит в комнату раньше, чем я успеваю открыть гардероб, чтобы хоть в платье влезть — набрала пару лишних кило на новом жизненном ритме.
— Алиса? — он широко и безумно коварно улыбается.
— Я ничего не успела! Ты почему так рано? — восклицаю в ответ. Мне совершенно не до шуток.
— Уже семь.
— Неправда, — я хватаю телефон и с ужасом понимаю, что и правда пять минут восьмого. — А нет... правда. Но как? Я же просто тут всего пятнадцать минут посидела...
— Ты в последнее время рассеянная и сонная, может, на море махнем развеяться? Будем фрукты есть, вино пить?
— А работа?
— Сама поработается. Несколько дней отгула я точно заслужил.
— А Алена?
— С собой возьмем.
— А...
— Не сопротивляйся, — он садится на кровать у моих ног и гладит мои бедра вверх вниз, так что я мурлычу от удовольствия и откидываюсь на спинку дивана. — Али-иса... Алиса! Эй!
Ой.
— Я уснула? — бормочу еле слышно, потому что меня так дьявольски рубит, что сидеть в вертикальном положении не выходит.
— Ты здорова? Что-то мне это не нравится.
— Здорова конечно, пойдем, у меня такие планы, — я поднимаюсь на ноги и тут же падаю обратно. — Черт, я старею, кажется, тебе придется искать новую жену, старая совсем сдает. Я резко встала и вот — уже ноги не держат, и голова кружится.
Руслан что-то не смеется.
— К врачу.
— Ой, брось.
— Алиса.
— Сегодня наш вечер, — я беру его за руку, тащу наверх и по дороге сшибаю ногой столик, — черт. Ау...
— Алиса! Да что с тобой? Аленка всю ночь спала, ты вроде выспалась. Кофе пила? А может, слишком много выпила? Ты ела сегодня? Какая-то бледная. Эй... Алиса!
Я его не слушаю, потому вдруг мне кажется, что я кое-что понимаю. Где-то я все это уже слышала только не от Руслана, а от... мамы. Да, очень четко помню все. Слово в слово.
— Алиса?
— Мне нужно в магазин, жди тут.
— Никуда я тебя не отпущу.
— Тогда со мной, только быстро.
Мы мчим вниз как есть, он — в роскошном костюме, а я в клетчатой пижаме. На первом этаже есть аптека, и я захожу туда под хмурым взглядом Руслана, который никак не может понять, в чем, собственно, дело.
