Алек зло опустил ее руки, усмехнувшись.
— Не хотела знать, так и нечего начинать, — сквозь зубы выплюнув ее же слова, он молча прошел к раковине, налил себе воды и сделал несколько больших глотков. Раньше вот так же легко накачивался всяким низкосортным пойлом. Может, и хорошо, что загремел на зону. Хоть не спился, как многие бывшие вояки. Делом вот занят. Живет, как человек.
"Обидели ее, подумайте. Опять глаза полные ужаса и слез. Смотрела на меня, как на чудовище вчера, вот и нечего переставать, девочка. Чудовище и есть. По-доброму, он видите ли не умеет."
— Не умею, Пенни Льюис. И не хочу уметь. За убийство я сидел, — ты же хотела откровенность. Получила желаемое. Довольна? — Теперь твое любопытство удовлетворено? — холодной сталью его тона можно было нарезать тяжёлый воздух. — Где спальня ты помнишь. Завтра утром провожу до стоянки. Тебе пора.
Пенни
Вообще не то. Не это она хотела знать. Но сказать теперь ничего не могла.
Убил? Алек убил? В горле стоял ком, который не проглотить. Пенни задержала дыхание и смотрела в его глаза. Её руки вдруг оказались в руках мужчины. Его прохладная кожа мурашками осталась на её запястьях. Пенни не смотрела на руки, но перехватила его запястья и немного сжала их, всматриваясь в его глаза. Она не верила. Много сотен?! Не может быть такого. Она сморгнула слезу из глаз и та горячей каплей потекла по её щеке.
Он не мог. Он не похож…
Пенни хотелось кричать, что она не верит. Она вовсе не желала подробностей. Он просто хотел её напугать. Так она себя успокаивала. Её пальцы поглаживали кожу Алека. Она будто хотела его успокоить, хотя в пору успокаивать её. Но подойти ближе, она не решалась.
— Нет… — она качала головой, когда Алек говорил нечто ужасное про пленных. Так не делают военные. Он не мог мучить пленных. Или мог? Какие вообще пленные? В его глазах она читала ярость. От него хотелось бежать. И когда Алек отпустил её руки, она отвернулась и подошла к окну, обнимая себя за плечи и пощипывая локти, будто хотела проснуться от этого ужасного сна. Ведь было всё хорошо всего несколько минут назад…
Она всматривалась в темноту леса, но всё равно видела его в отражении. Видела, как он напряжен и как ходили желваки на его скулах, когда он сжимал зубы. План “поговорить” был провален. Всё свелось к тому, с чего они начали — он опять её запугивал. Замазывал ту трещину, что, казалось, тогда появилась в его глазах.
Расстраивалась ли она от того, что он говорил ужасные вещи? Про кишки и вот это вот всё? О, нет. Кровью, переломанными костями, торчащими из конечностей, мозгами или кишками её не напугать. Ну, ладно, кишки еще не видела. Но воображение у неё хорошее. Однако, работа её достаточно закалила, чтобы быстро абстрагироваться от тех ужасов.
Она повела плечами, будто хотела сбросить с себя весь этот поток информации. Обидно было то, что от такого откровения ей не стало легче. То есть, не то чтобы она это спрашивала из простого любопытства, чтобы было что обсудить с подружками. Нет. Она хотела узнать его. Хотела проникнуться к нему и чтобы он смог доверять ей. Хотя бы на одну ночь… Только вот для чего? Если уж и решила относиться к их близости как к курортному роману, надо ли было всё портить? Надо было. Хотя бы потому что Пенни считала, что он не такой, каким кичится перед ней, пытаясь запугать. Она бы хотела стать ему ближе. И не верила ни одному слову. Нет, возможно, ему и приходилось убивать, но ведь он бывший военный, военные для того и военные… но чтобы так, как он рассказывает? И женщин и детей? Врёт.
Пенни хотела кричать, поэтому, сдерживаясь, плотно прижала ладонь к своему рту. Со слезами на глазах она смотрела на Алека через стекло и не верила в то, что он говорит. То есть, не могла поверить. Если он был так жесток, почему сейчас на свободе? Быстренько отсидел за реальное убийство кучи людей?
— Где спальня ты помнишь. Завтра утром провожу до стоянки. Тебе пора.
Он опять её прогоняет. Она шумно выдохнула и подняла лицо к потолку, вытирая слезы с щек, перед тем как повернуться к Алеку. Всё это время он говорил ей только ужасы. А теперь спрашивает довольна ли она? Но она не это хотела слышать. Сказать ему, что не напугал её? Пусть подумает, что она в конец чокнутая. Может еще ужасов выдумает на ночь.
Повернувшись к нему, Пенни вроде даже обрела способность говорить. Но не знала, что сказать. Просто молча смотрела на него. На его тело, на котором теперь будто четче виднелись светлые давние шрамы, в его глаза, которые были темны и глубоки и затягивали её с собой. Она бы и рада не сопротивляться, но Алек всем видом показывал, что она здесь не нужна ему. Для души уж точно нет. Для постели разве что. Вот так и бывает. Только в юности можно говорить о жизни, строить планы и делиться переживаниями, глядя в звездное небо. Взрослые так не делают. Взрослые не говорят о боли, держат всё в себе и пытаются оградиться от всех, кто с благими намерениями пытается пробраться в сокровенное и разделить с ними горечь.
— Что ж… — Пенни выдохнула, проглотив ком в горле, — спасибо, что рассказал. Показал себя, — она пожала плечами, — ну или того, кем хочешь, чтобы я тебя видела. Монстром? Будь монстром, если тебе так удобнее.
Она приняла своё поражение. Больше им не о чем было говорить. Она направилась в комнату, но чуть задержалась, когда проходила мимо Лестера.
— Ты будто бы живешь прошлым, закрывшись с ним здесь в этом домике, огороженным лесом. И никого не хочешь пускать внутрь. Внутрь себя. Оно и понятно, ведь… кто я такая? Я прошу прощения за это вторжение. Не хотела, чтобы было так, — Пенни посмотрела в глаза Алеку и снова сдержала порыв прикоснуться к его лицу и обнять его, — Я не стану лезть туда, куда ты меня не пускаешь. Хочешь быть один и чтобы тебя не трогали? Хорошо. Прости, мне просто показалось… что может, тебе захочется… — она приложила пальцы к переносице, останавливая себя, нельзя говорить дальше, — я наверное просто наивная и верю в сказки.
Она не надеялась на любовь с первого взгляда или чтобы он вот прям сейчас бросился за ней и стали бы они жить долго и счастливо. Нет, просто попробовала сблизиться. Хоть чуть. Но она не будет настаивать. Ей и правда лучше уехать и забыть всё это.
Оказавшись в комнате, она устало села на кровать. Слез уже не было. Голова немного гудела и внутри всё еще проносились обрывки фраз, брошенных Лестером. Пенни смотрела в окно и думала, что ночь будет долгой. Уснуть вряд ли получится. И вовсе не потому, что она выслушала жуткие истории Алека.
ПЕННИ
Пенни проснулась от шума колес подъезжающей к дому машины, поморщилась от неприятного ощущения в шее: надо же, уснула-таки к утру. Услышав мужские голоса, Льюис осторожно подошла к окну и выглянула на улицу.
Незнакомая машина с огромными колёсами припаркована у крыльца дома, к капоту привалился молодой человек в рабочей одежде механика, рядом с ним стоял Алек. Пенни ещё раз пробежалась взглядом по автомобилю и непроизвольно поежилась от внезапно пришедшей ей в голову мысли, но сейчас это казалось лучшим решением. На что только не пойдешь, чтобы поскорее убежать из дома, который уже запал в душу и вызывал теплые чувства, по которому точно будешь скучать, а картинки, обрывки, будут всплывать в сознании, стоит закрыть глаза… Или она вовсе не о доме сейчас? Пенни закусила губу и сделала глубокий вдох. На выходе девушка уже открывала дверь спальни, чтобы пойти собираться. Алек обещал проводить до стоянки… Но у Пенни теперь имелся другой план.
Переодевшись в свою сухую одежду, Льюис вышла на улицу. Алек разговаривал с парнем, по всей видимости это и был тот механик, о котором вчера говорил Лестер.
Пенни чувствовала себя неловко и предпочла бы не попадаться на глаза Алеку. Но как только она появилась на крыльце, две пары глаз сразу устремились на неё. Повисла такая тишина, что Пенни захотелось сквозь землю провалиться, лишь бы не быть сейчас в центре внимания.
