Нужно тщательнее ее прятать. Я не уверен, как Яся отреагирует на мое присутствие, а значит не имею права рисковать. Вот когда проберусь в е комнату, тогда пускай узнает. Там мы будем только вдвоем, и она никуда от меня не денется. А здесь слишком много лишних глаз и ушей.
Вот только скрывать чувства и эмоции в присутствии Ясмины и ее малышки получается все сложнее. Голова сама поворачивается в их сторону как флюгер. А когда тюльпанчик Лале упала с качели, я чуть окончательно не спалился.
Первым подлетел к ребенку, на руки схватил. Еле заставил себя ее отдать, хотелось самому успокоить. Но тогда девочка меня точно бы узнала, так что пришлось ее передать подбежавшей Ясе.
Сегодня я тоже устал, но даже сотня мешков с удобрениями не сравнится с алычой, поэтому к вечернему визиту в спальню Ясмины я готов. После ужина ухожу в свою каморку и жду пока весь дом ляжет спать.
Когда наконец в окнах по очереди гаснет свет и дом погружается в сон, выхожу из своего убежища. Обхожу здание, достаю из кустов заранее припрятанную там стремянку и приставляю ее к окну Ясмины.
Стараясь не шуметь, влезаю на самый верх и осторожно стучу в окно.
— Яся! Ясь, открой! Это я, Дамир.
Вслушиваюсь в тишину, выжидаю пару минут и снова стучу.
— Открой, Ясечка.
За окном мелькает силуэт, и я облегченно выдыхаю. Створка окна распахивается, я перемахиваю через подоконник и спрыгиваю на пол. Оглядываюсь по сторонам — я в спальне Ясмины, в этом нет сомнений. Но где она сама?
Из темноты выступает силуэт, вот только на Ясю он совсем не похож. Переплетенные на груди руки, сведенные брови, поджатые губы. Следом появляется еще один, и это тоже далеко не Яся.
— Доброй ночи, Дамир-бей, — в меня вперяется два выжидающих взгляда. — Как работается?
Что ж, из любого неловкого положения надо выходить с достоинством. Даже несмотря на бороду и рубашку, купленную на местном базаре.
— Благодарю, Атеш-бей, мой босс человек редких достоинств, — наклоняю голову в знак приветствия, — работать с ним одно удовольствие.
— Нам очень жаль, господин Батманов, — вмешивается Доган, — но ваш тандем придется расформировать. У меня только один вопрос. Ибрагим с вами в сговоре? Он знал?
Я не имею права подставлять ни Ибрагима, ни Каана, поэтому отрицательно качаю головой. Четыре ведра алычи это не повод оставлять пожилого мужчину без работы.
— Нет, он ничего не знает.
— Тогда у нас больше нет причин вас задерживать, — холодно говорит Атеш.
— Я не уйду пока не поговорю с Ясминой, — упрямо мотаю головой. Братья переглядываются.
— Вы должны благодарить Догана, что он вас узнал, господин Батманов, — отвечает Атеш, — если бы вас узнал наш отец, вы бы так легко не отделались. Наши законы достаточно жестки в отношении тех, кто посягает на чужое имущество.
— У вас пять минут, чтобы собрать вещи, — безапелляционно заявляет Доган Дениз. — Я отвезу вас в ближайший отель. Надеюсь, будет лишним повторять, что здесь вам не рады.
— А я и не нуждаюсь в вашем гостеприимстве, господа, — буркаю в ответ.
Что ж. Они не оставляют мне выбора. Я украду Ясмину, а вот каким образом я это сделаю, надо хорошо подумать.
Глава 23
Ясмина
Днем Лале упала с качели. Она не так сильно ударилась, больше испугалась, а я конечно чувствую себя виноватой.
Еще и этот помощник садовника! Он первым подлетел к малышке, поднял на руки. Она и затихла у него на руках.
Мне очень стыдно перед дочкой, что я недосмотрела, я только себя виню, поэтому остаток дня не отхожу от дочки. А когда укладываю Лале спать, к нам стучится Атеш.
— Можно? — заглядывает он в детскую, малышка сразу вскакивает и бежит к нему навстречу.
— Атеш, Атеш, заходи, будем сказку слушать!
— Конечно, дорогой Атеш, проходи, — поддерживаю дочку.
— Я вам не помешаю, — Атеш берет стул и садится рядом с кроватью.
Я продолжаю рассказывать сказку, а сама наблюдаю, как Атеш и Лале переглядываются, строят смешные рожицы, хохочут. Не могу отделаться от мысли, что ему больше подходит роль старшего брата для моей дочки, а не отца. Как и моего брата, а не мужа.
Я вообще на месте мужа никого не представляю кроме…
Нет, у этого мужчины другая жена, они помирились, у них все хорошо. Я не должна о нем больше думать, не должна…
— И жили они долго и счастливо, — заканчиваю сказку и наклоняюсь, чтобы поцеловать дочку. — Спи, доченька, я пойду к себе.
— Может, тебе сегодня лучше переночевать здесь, Ясемин? — неожиданно спрашивает Атеш. Я недоуменно хлопаю глазами, а Лале вскакивает и садится в постели.
— Да, мамочка, давай ты будешь спать со мной! Пожалуйста, пожалуйста! — малышка хлопает в ладоши и начинает прыгать по кровати.
Атеш с улыбкой на нее смотрит, и если у меня и были возражения, то они сами по себе затухают. Он прав, мне сегодня лучше остаться с дочкой.
Но когда за Денизом закрывается дверь, а Лале засыпает, меня одолевают сомнения. Из головы не идет татуировка, которую я увидела на руке помощника садовника.
Я увидела только самый краешек, но почему-то чувство, поселившееся внутри, не дает мне покоя. Что-то мне напомнили эти узоры, и это что-то не позволяет ни уснуть, ни успокоиться.
Закрываю глаза, представляю себя на берегу моря. Так жаль, что нам пришлось быстро уехать из отеля, я не успела насладиться ни отдыхом, ни морем.
Вокруг меня постепенно разливается теплое, ласковое море. Оно отливает бирюзой, солнце играет на поверхности золотыми бликами, и я с удовольствием подставляю ему лицо. Рядом со мной мужчина, которого я люблю всем своим сердцем, и который, я чувствую, любит меня. Это чувство наполняет меня, я не вижу лица мужчины, но я вижу его руку. Руку, на которой от запястья до локтя выбита татуировка…
Татуировка. Распахиваю глаза и сажусь в кровати.
У Дамира была такая татуировка, ее края точно так же заходили на запястье.
Но что Дамиру делать в доме Денизов? Тем более в качестве помощника садовника?
Все это чушь, конечно. Дамир Батманов сейчас проводит ночь со своей женой, с которой у него новый виток отношений. Я стараюсь развидеть сцены, которые появляются при этом перед глазами, но ничего не могу поделать. То ли я такая испорченная, то ли Батманов.
Вот помощник Ибрагима не такой, он сегодня весь день таскал какие-то мешки. И Лале поднял, когда она упала с качели. А вчера собирал алычу, целых три ведра собрал или даже четыре.
Сегодня нам на завтрак и ужин подавали варенье из алычи, а в обед компосто — турецкий компот, который здесь принято не пить, а есть ложкой. Не представляю, что Дамир способен собрать хотя бы полведра.
Но сон окончательно машет мне ручкой, я вскакиваю и начинаю ходить от стенки к стенке. Через полчаса обессиленно смотрю на часы.
Два часа ночи. Это никуда не годится, я завтра буду как вареная алыча в компоте.
Ложусь в кровать, он изнутри словно что-то толкает. Вскакиваю и набрасываю халат. Я прямо сейчас пойду и проверю. Я знаю, где живет помощник Ибрагима, в каморке под лестницей на заднем дворе. Слышала, как это обсуждала охрана.
У меня получается выйти из дома незамеченной. Пробираюсь на задний двор, нахожу нужную дверь. Стучусь, но никто не отвечает. Он так крепко спит? Наработался, бедный…
Но почему я думаю о нем как о Дамире? Я же еще не убедилась?
Стучусь громче.
— Дамир, — зову тихонько, — открой, это я, Яся.
Но в ответ все та же тишина.
— Его здесь нет, госпожа Ясемин, — слышу за спиной голос Ибрагима. Оборачиваюсь. — Его увез Доган-бей.
— Это же был он, Дамир, да? — мои глаза непроизвольно наполняются слезами. Ибрагим кивает.
— Да, дочка, это был господин Батманов.
— Но куда его увезли? Вы знаете?
— Не знаю, но говорил, что в отель. Не бойся, дочка, ему не сделают ничего плохого.
— Пожалуйста, Ибрагим-бей, — хватаю за руку пожилого мужчину и всхлипываю, — помогите мне найти его. Прошу вас!
