Господи, хоть бы кто ей посоветовал, как себя вести!
Эта поездка в магазин… Рассматривать её как аванс? Что в этом случае сказала бы Люба?
"Ты его просила? Нет. Он хочет прикупить тебе какую-нибудь одежонку? Пусть покупает. Думаешь, это для тебя? Для себя. Это он будет ходить рядом с тобой и гордиться: вот как я одел женщину!" А расплачиваться? "Не знаешь, чем женщины расплачиваются? Или ты бы хотела взамен ничего не получать?"
Евгения всегда считала, что секс — это удовольствие для обоих. Значит, о какой плате может идти разговор?
В то же время, если вы так близки и вместе вам так хорошо, то надо ли рассматривать взаимные услуги как одолжение? В конце концов, измучившись вопросами, на которые существуют такие противоречивые ответы, она решает махнуть рукой и предоставить событиям развиваться самим по себе.
А магазин называется "Эльдорадо"!
Расположился он не в каком-нибудь старом фонде, не перестроен из магазина "Фототовары" или "Военная книга", а выполнен по индивидуальному заказу, особому проекту. Что было на его месте прежде, теперь неважно. Рядом с проектом "Эльдорадо" его ждала лишь одна судьба — под бульдозер!
Небольшая лестница наверх, над дверью — бегущая строка. У порога, не успевают они войти, их сразу же "берут под колпак" двое молодых, с иголочки одетых в шикарную униформу продавцов: юноша и девушка.
Так-то, обслуживание будущего! Как бы ни ностальгировали по минувшему времени, о чем никто из нас не тоскует, так это по советскому сервису — сытым, сонным и, в разбуженном состоянии, агрессивным работникам прилавка. Эти современные ребята представляют собой разительный контраст с теми, у кого улыбка казалась болезненной гримасой…
Впрочем, это только Евгения удивляется про себя да сравнивает Виталий держится знатоком и хозяином жизни.
— Что вы желаете? — спрашивает девушка-продавец.
— Мою жену надо экипировать для отдыха на море, — доверительно сообщает ей Виталий. — Так что желаем мы спортивный костюм, кроссовки, вечернее платье — словом, вы — женщины — лучше знаете. У меня просьба одна: все должно быть настоящее. Никаких Эквадоров, Турций и Эмиратов!
— Понятно, — сразу оживляются продавцы и приглашают Евгению. — Пройдемте!
— Я тоже хочу присутствовать при столь волнующем действии, — шепчет ей Виталий.
— На два дня едем, одумайся! — пытается образумить его она.
— Хоть на два часа! — упрямится он. — Драгоценному камню — достойную оправу!
Ей ничего не остается, как покориться его сокрушающей энергии.
Помнится, у некоего Толяна Аристова есть соответствующий афоризм на тему: "Как говорят в штате Алабама, дай негру палец, откусит всю руку!" Стоило ей один раз уступить Виталию, и вот уже она сдает одну позицию за другой!
Да что эта женщина все время недовольна? Хотела белый спортивный костюм? Получила. Хотела фирменное вечернее платье на бретельках — изволь! Тысячи женщин мечтают о такой жизни и не имеют её, а у тебя все на тарелочке с голубой каемочкой! Лопухина, расслабься и перестань перебирать харчами! Тебе повезло. Тебе очень хорошо… Только почему на душе кошки скребут?
По пути в дом отдыха Евгения раздумывает, как же это они смогут поселиться в одном номере, если у них не то что фамилии разные, а вообще штамп в паспорте не стоит, но вслух это не высказывает, потому что в последнее время в самых простых вопросах она то здесь, то там открывает для себя Америку.
И правильно, что не высказывает. Регистрируют их, не задавая вопросов, очень быстро. Выдают ключ с набалдашником, которым на большой дороге вполне можно пользоваться вместо кистеня, две визитки — пропуска. Администратор лишь, мило улыбнувшись сообщает, что поужинать они ещё успеют, ужин до двадцати часов, а бассейн работает до двадцати трех.
Евгении опять хочется спросить: зачем отдыхающим бассейн, если есть море? Но она лишь как бы между прочим интересуется у Виталия:
— В бассейне морская вода?
— Конечно, — он снисходительно улыбается ей, как несмышленышу, — и подогретая. Не все ведь любят свежий воздух и ночные купания. В море темно и страшно. А вдруг снизу кто-нибудь подплывет?
Он делает страшные глаза, и Евгения смеется. На ней сейчас белые шорты и такая же, из комплекта, майка с черной пантерой и белые спортивные туфли из натуральной кожи, удивительно мягкие и легкие.
Украдкой оглядев себя в зеркало, она остается довольна: три часа езды не сильно отразились на её внешнем виде.
— Может, сначала зайдем, поужинаем? — предлагает Виталий. — Время-то к семи идет.
— Ну уж нет! — категорически отказывается Евгения. — Мы приехали сюда отдыхать, и будем делать это медленно, со смаком. Поднимемся, примем душ, переоденемся…
Они уехали из дома раньше, чем собирались. В четверг президент позвонил ей в кабинет часа в два и удивился. — как, вы ещё здесь?
— Как вы ещё здесь?
— Но я же отправилась на день, а не на полтора.
— Лопухина, вы неисправимы! Немедленно домой! Чемодан не собран, а она ещё на работе прохлаждается!
И шефы любят пошутить! Она позвонила Виталию. Оказывается, и он освободился и через пять минут за нею подъехал.
Немудрено, что им до сих пор не хочется есть. Весь путь они жевали. Виталий останавливается везде, где видел что-нибудь аппетитное. Он боялся, что они не успеют к ужину и старался накормить её впрок.
Номер у них действительно шикарный: две комнаты, большая ванная, лоджия со стеклянной дверью во всю стену, откуда открывается ослепительный вид на море.
Быстро все осмотрев и обежав, Евгения распаковывает чемоданы и говорит:
— Чур, в душ я первая, мне дольше собираться!
Но когда она встает под душ, Виталий, несмотря на её сопротивление, проскальзывает следом и берет её прямо в душе. Евгения злится. Но вынужденная уступить, она мысленно подначивает себя: "Выходит, Евгения, отрабатываешь номер "люкс" и фирменный прикид!"
Впрочем, когда Виталий сам домывает её, а потом, завернув в большое, как простыня, полотенце, несет на кровать и предлагает полежать и отдохнуть, она перестает думать о насилии, а просто лежит, расслабившись.
Выйдя из душа, он шутливо-грозно простирает над нею руку и вопрошает:
— Как, ты до сих пор не одета?
Уловив в его глазах отсвет просыпающегося вожделения, она быстро соскальзывает с кровати и одевается в новое, голубое трикотажное платье, которое облипает её, будто эластичный чулок. Продавщица сказала, что это очень модная ткань и называется что-то вроде "стрейч". Подчеркивает платье все, что можно подчеркнуть. Евгения надевает к нему из украшений лишь тонкую золотую цепочку.
