Но главное – появилось пространство для елки.
– Что дальше? – Мериголд с трудом сдерживала волнение. – Книжные шкафы?
Норт помотал головой.
– Это пустой сервант. Место тратится впустую.
– А, – Мериголд засомневалось. Обычно в серванте стояла разная керамика ручной работы, сделанная друзьями друзей матери, и фамильный фарфор, который дедушка с бабушкой привезли из самого Китая. Но она понятия не имела, где сейчас все это.
– Я не помню, где лежат красивые тарелки, – призналась она.
– Красивые тарелки нам ни к чему. Просто нужно его чем-нибудь наполнить.
Норт выбрал коробки и сумки подходящего размера, которые отлично поместились в сервант. Работа спорилась: большой фермерский стол из маминой спальни поставили на бок, напротив серванта. Между ними всунули шкафы, которые набили книжками прямо в коробках, и два стула с горками вещей на них. Подвесная лавка для террасы, два кресла-качалки, четыре стула для внутреннего двора, газонокосилка и половина обычных стульев для столовой – все это тоже мастерски было размещено в комнате.
Норт действительно укладывал вещи, как в тетрисе: что-то вверх тормашками, что-то боком. Блоками. Устойчиво. Каждый предмет мебели наполнялся, обкладывался постельным бельем и полотенцами, а все оставшиеся щели забивались безделушками и мелкой утварью. Прежде чем занять свое место, вещи тщательно протирались. Норт наложил вето только на несколько предметов: лампу, стол, ковер и парочку других. Их отложили в сторону.
В квартире стало чище, появилось больше места, и Мериголд вздохнула свободнее. Она поняла, что может дышать. Жадно, полной грудью.
– Что будем делать с диваном? – спросила она. – Он все еще у меня в спальне.
Норт вытер лоб рукавом рубашки. Он вспотел.
– Перенесем в гостиную, чтобы вы могли им пользоваться.
Эта мысль, такая невероятно простая мысль, казалась необычайной.
– Вам нужно где-то сидеть помимо кроватей. Нужно место, где вы сможете расслабиться, придя с работы. – Он расстегнул пуговицы фланелевой рубашки в красную клетку. – Где вы сможете сидеть и любоваться моей елью.
О, господи. Мериголд порадовалась, что она уже и так вся красная от уборки. Она попыталась сосредоточиться, но при виде раздевающегося Норта сделать это было нелегко.
– Ты по-прежнему называешь ее своей.
Он улыбнулся.
– Я же вырастил ее, не так ли?
– А я уже купила ее, не так ли?
– И я очень этому рад.
Норт откинул рубашку в сторону и остался в черной футболке… с логотипом NPR.
Мериголд окончательно потеряла дар речи.
Где-то в глубине души она предполагала, что нравится Норту. А иначе зачем он все это делает? Но сейчас Мериголд впервые призналась себе в том, что, возможно, Норт пришел к ней домой не только с целью продемонстрировать свои сверхчеловеческие организационные навыки.
Ее это взволновало.
И потом… эта футболка. Радио NPR обычно слушали парни с домашними интересами. Возможно, у Мериголд с Нортом было больше общего, чем она предполагала. Возможно, их объединяло не только удовольствие от словесных перепалок.
Когда в ответ не раздалось ни единого колкого словечка, остроумие Норта немного угасло. Казалось, Норт засомневался в себе, опасаясь, что неправильно все понял. Может быть, он вовсе и не интерсовал эту девушку?
О, Мериголд была заинтересована.
Мериголд точно была заинтересована.
Она дерзко ему улыбнулась.
– NPR, значит?
Увидев выражение ее лица, Норт расправил плечи, и Мериголд невольно обратила внимание – пристальное внимание – на его торс. Отлично очерченный торс. Но тут до парня дошел смысл вопроса. Смутившись еще больше, он развернулся и стал засовывать коробку из-под обуви с винтиками и гайками в одну из оставшихся расщелин.
– Я получил ее во время одной из недавних выездных трансляций, – сказал он, имея в виду футболку.
– Угу, – кивнула Мериголд.
– Мне нравится быть в курсе событий. Узнавать что-то новое.
– Моя мама слушает NPR.
Норт по-прежнему стоял, отвернувшись.
– Так, я должен был спросить это раньше, но есть ли здесь коробки с украшениями к Рождеству, – он помотал головой, – к Йолю, которые нам стоило бы поискать?
Сменил тему вместо того, чтобы подхватить игру? Интересно. А раньше казалось, что он не упустит случая подколоть в ответ.
– Или на солнцестояние елки не наряжают? – продолжил он сухо. – Оставляют в первозданном виде?
Вот, это уже похоже на Норта. Хотя… откуда ей знать, что похоже на него, а что нет? Внезапно Мериголд поразило то, как сильно ей захотелось узнать его получше.
Она шагнула к нему.
– У нас в семье – наряжают.
Норт обернулся, не осознавая, что она стоит почти вплотную. Но не отступил и не дрогнул.
– Значит, коробка с украшениями где-то есть.
Низкий голос отзвуком прокатился по всему ее телу.
– Да. Целых две.
Норт улыбнулся.
– Можешь их описать?
– Одна из-под игрушечного замка от «Fisher-Price», другая – из-под домика «Fisher-Price Tudor».
– Кажется, такие мне пока не попадались.
Его тон стал еще ниже. И даже – ладно, признаемся честно – сексуальнее. Низкий и сексуальный голос… который говорил о коробках из-под игрушек.
Мериголд отвернулась, улыбаясь самой себе.
– Тебе принести что-нибудь? Воду? Кофе? Чай?
Похоже, Норта забавляло ее веселое настроение.
Хоть он и не знал, в чем причина.
– Ага, кофе. Спасибо.
Кухня тоже лежала в руинах, но, в отличие от остальной квартиры, здесь было куда больше пространства для маневра. Пока Мериголд варила кофе, Норт переставил в угол гостиной круглый стол для внутреннего дворика и два стула для столовой. Получилось уютное место для ужина. Мериголд обычно перекусывала стоя, здесь или у себя в комнате. Она уже и забыла, когда в последний раз ела вместе с мамой.
Появившись откуда-то у нее из-за спины, Норт указал на устройство для приготовления кофе.
– Что это?
– Френч-пресс.
– Прикольно.
Она пожала плечами.
– Мама не верит в электронные кофеварки.
– Ну, зато она верит в кофе.
Мериголд рассмеялась, доставая из шкафчика две чашки ручной работы: ее мать верила в поддержку местных мастеров.
– Какой кофе ты пьешь?
– Черный.
– Ну, надо же. Какой крепкий дровосек.
