— Кейли, может ты должна просто действовать. Я имею в виду… дерьмо, посмотри на все, что он сделал для тебя сегодня. Он устроил тебе чертову вечеринку, да, с помощью Брейдена, но все же. Вас обоих влечет друг к другу, так почему же вы просто не можете позволить себе быть счастливыми?
Почувствовав несколько слезинок, сбегающих по моему лицу, я быстро смахиваю их.
— Брин, это так тяжело. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Меня не просто физически влечет к нему. Нет, больше нет. Теперь это больше, чем влечение. У меня появляются к нему чувства. Ты знаешь, как это глупо?
Я смаргиваю еще больше слез, потому что не могу поверить, что только что призналась в этом вслух и подавляла все остальные чувства к Джексу.
— Ох, Кейли. Ты такая глупышка и лишаешь себя чего-то прекрасного из-за глупого правила. Правила созданы, чтобы их нарушать. Подруга, черт, посмотри на меня.
Она смеется, но я не могу присоединиться к ней, не в этот раз.
— Я просто не могу, — я допиваю пиво и бросаю его в мусорку сзади меня. — Эй, принеси мне еще пиво и давай сядем со всеми у огня.
Мне нужно отвлечься. У меня такая прекрасная ночь, и я не хочу, чтобы она так закончилась.
— Хорошо, продолжай избегать. Ты в этом хороша.
Показав ей фак, я подхожу к огню, где находятся Джекс, Брейден, Блейк, Броди и Макс с несколькими девушками, которых я, честно говоря, не знаю. Не буду врать, когда я вижу, как одна из них сидит на коленях Джекса, то чувствую настоящую ревность. Хорошо, что я пьяная и мне все равно, что вылетает из моего рта.
— Это моя вечеринка, а вы, кретины, даже не позвали меня к огню. Правда, чертовски мило, — я сажусь на пустое место, подтягивая ноги вверх. — В любом случае, кто здесь, черт возьми? Я даже не знаю этих девчонок.
— Черт, Кейли, немного перебрала?
Глядя на Брейдена, я улыбаюсь.
— Мой большой брат. Спасибо, что сделал все это. Я буду так сильно по тебе скучать.
Чувствую, словно начинаю снова плакать, но быстро смаргиваю их, когда шлюха, сидящая на коленях Джекса, начинает говорить.
— Ты уезжаешь, Брейден? Это дерьмово, ведь мы только узнали тебя.
Я в замешательстве смотрю на нее. Она сидит на коленях Джекса, но грустит, потому что мой брат уезжает. Какого хрена?
— Он женат.
Бринли подает мне пиво и говорит заткнуться.
— Кел, возможно, тебе достаточно.
Я закатываю глаза, делая глоток.
— Брейден, пожалуйста, не надо. Я веселюсь.
Макс, Броди и Блейк начинают разговаривать со мной о фотографировании, и это отвлекает меня от всего остального. Мы с Максом начинаем вспоминать, как впервые встретились, и я смеюсь все время. Бринли, Брейден и несколько других девушек, которых теперь я узнаю, как моделей с пляжных съемок, присоединяются к разговору. Мы все разговариваем и смеемся, и тогда я понимаю, что за прошедшие часы Джекс даже не потрудился сказать мне ни слова. В чем, черт побери, его проблема? Я оглядываюсь и вижу, как он тихо разговаривает со своей шлюшкой на коленях. Она как чертова болонка. Я возвращаюсь к беседе, но не могу перестать оглядываться на них. Она обвила свои руки вокруг его шеи, а он положил свои на ее бедра. Я имею в виду, какого хрена? Я думала, что нравлюсь ему? Полагаю, что стояка сегодня на фотосессии было достаточно, чтобы подтолкнуть его к любой киске.
Повернувшись на звук смеха, я вижу Брейдена с этой девушкой. Они разговаривают и смеются. Бринли пихает свою грудь в лицо Максу, а Блейк выглядит так, словно он мог бы отыметь эту девушку прямо на этой скамейке. Даже Броди целуется с цыпочкой. Какого черта происходит? Словно я попала в мир флирта и секса. А я все еще сижу здесь одна.
— Мне надо идти домой. Кейли, с днем рождения. Я позвоню тебе завтра.
Я встаю и крепко обнимаю Брейдена, желая, чтобы он не уезжал в Северную Каролину. Могу сказать, что он также несчастен из-за отъезда, как и я. Просто я знаю, что, скорее всего, у него супружеские проблемы.
— Вы с Сарой расходитесь? — Он целует меня в щеку и улыбается.
— Пока нет, но я не собираюсь врать. Это было тяжело. Мы надеемся, что время на расстоянии поможет нам.
Я снова сжимаю его. Вот, мой брат, делающий все, чтобы держаться за свой брак, а я отталкиваю единственного парня, которым заинтересовалась за долгое время.
Когда он заходит в дом, я чувствую первые капли дождя. Бринли и Макс прощаются, и я уверена, что они вместе проведут ночь. Блейк закидывает свою девчонку на плечо и уходит в дом. Крепко обняв меня на прощание, Броди уходит. Джекс, его болонка и я — последние, кто остался у огня. Это, по меньшей мере, неловко. Не похоже, что я могу просто уйти, ведь у меня нет машины и, ну, я пьяная.
— Кейли, мне пора идти. С днем рождения, — я поднимаю бровь, глядя на нее.
— Уходишь так скоро? Какая досада. Спокойной ночи, болонка.
Я взрываюсь смехом от своей шутки. Если бы могла дать себе пять, я бы так и сделала.
— Кейли. Какого черта?
Глядя на Джекса, я ухмыляюсь.
— Не забывай, что именно я возбудила тебя.
Я встаю и ухожу в дом, несмотря на то, что он кричит мое имя. Ну, пошел к черту. Сидя на диване, я откидываю голову и закрываю глаза. Услышав, как закрывается раздвижная дверь, я поднимаю голову по направлению к кухне.
— Ты на себя не похожа.
Он садится рядом со мной, положив руки мне на бедра. Я ударяю по ним, отодвигаясь подальше от него.
— Твоя болонка ушла, поэтому теперь я стала достаточно хороша для тебя? Хорошо, у нас ничего не будет, потому что ты, очевидно, берешь все, что перед тобой.
Теребя подол своей рубашки, я избегаю смотреть на него.
— Я пропущу это мимо ушей, потому что знаю, что ты пила. Моника — мой друг, просто друг. Она для меня, как сестра.
Злость начинает закипать, и, похоже, я не могу остановить ее.
— Правда? Это чертовски странно, потому что я уверена, что не сидела на коленях моего брата.
Он берет мои руки, и я отдергиваю их. Глядя на него, у меня возникает желание ударить его по лицу. Вздыхая, он усмехается мне.
— Чему ты усмехаешься?
— Кейли Грегори, да ты ревнуешь.
Что за идиот! Ревную к кому? К этой болонке? Я так не думаю.
— Джекс Берк, ты — идиот.
Он смеется. У него на самом деле есть яйца, чтобы смеяться надо мной.
— Я не ревную. Мне абсолютно все равно с кем ты спишь. Все, что знаю — это буду не я.
Поднявшись, я выхожу через переднюю дверь. Мне не нужно это дерьмо. Не нужно чувствовать к нему то, что не должна испытывать вообще. Идет ливень, а мне все равно. Я стою на середине его двора и поворачиваю голову к небу, надеясь, что дождь смоет эту боль.
— Кейли, какого черта ты творишь? — Я поворачиваю голову, пока он держит дверь открытой. — Возвращайся внутрь.
