Потом, не разобравшись, где улица поворачивает направо, Патриция почти врезалась в зеркальные двери магазина, но в этот момент они распахнулись и Патриция оказалась в объятиях мужчины.
— Ба, да это Пат! — воскликнул он. — Вот так неожиданность! Какими судьбами в нашем захолустье?
Патриция с трудом сфокусировала зрение. Она стукнулась лицом о плечо мужчины, которое оказалось довольно-таки костистым. Перед ней стоял, удерживая ее в объятиях, Билли, ее одноклассник.
— Что случилось с тетями? Которая из них... — Патриция не договорила, внезапно поняв, что масштабы трагедии намного больше. Они обе погибли. Тогда становится понятным, почему телеграмма не подписана и никто не отвечает на телефонные звонки. Патрицию ждут два хладных трупа. Это все, что осталось от ее любимых тетушек.
— Ничего. Когда я уезжал, обе были живы-здоровы, но я отсутствовал две недели, — сказал Билли.
Радость, сначала охватившая Патрицию, моментально сменилась еще более сильным отчаянием. И винить в случившемся она должна только себя. Патриция не простит себе до конца дней, что не поторопилась с приездом. Самая страшная казнь будет для нее милосердием. Тети ее выпестовали, кормили и одевали. Они любили ее, души в ней не чаяли. А чем она ответила им? Черной неблагодарностью! Подумаешь, они жили не по современным понятиям! Что стоило ей подчиниться их требованиям? Никчемная эгоистка! — корила себя Патриция. Ничего с ней не случилось бы, если бы она закончила колледж и осталась бы здесь преподавать.
Не хотела носить мешковатые брюки и застегнутые до последней пуговички блузки в скромненький цветочек? Если бы она все это сделала, тогда ее тети были бы живы. Возможно, здесь Патриция нашла бы свое счастье, а не гонялась бы за миражом — чертовым лордом Айлингтоном, который вдобавок оказался женат. Кому сейчас нужны ее магазины и деловой успех? Мертвых этим не оживишь!
Входная дверь не была закрыта на замок. Патриция толкнула ее и вошла в дом. С сердцем, обливающимся кровью от горя, Патриция двинулась в гостиную. Она полагала, что там встретит кого-нибудь из соседей.
Но вдруг дверь, ведущая в гостиную, распахнулась и перед Патрицией возникла живая и невредимая тетя Аби. Патриция бросилась к ней. Слезы градом брызнули у нее из глаз, и она припала к груди тети.
— Тетя Аби, родненькая, как я рада, что ты жива, — плача, лепетала Патриция.
— Пат, доченька, наконец-то! Беда-то какая! — прошептала тетя Аби, прижимая к себе племянницу.
Патриция зарыдала еще сильнее.
— Бедная тетя Гвен, — бормотала она сквозь слезы.
— Успокойся, Пат. Теперь мы вместе.
— Это я виновата!
— Что ты, милая?! — удивилась тетя Аби.
— Я не брошу тебя. Я останусь здесь с тобой навсегда.
— Это еще зачем? — подозрительно спросила тетя Аби.
Патриция не стала акцентировать внимание на странных словах тети. Она знала — горе туманит разум.
— Мы будем вместе, — продолжала она успокаивать тетю.
— Конечно, детка, мы вместе. Поставим Гвен на ноги, вернее приведем ее голову в порядок и заживем как всегда.
— Так тетя Гвен жива? — вскричала Патриция.
— Конечно! Страшно говорить такие слова, но, если так пойдет дальше, мы скоро потеряем ее.
— Очень серьезно? — спросила Патриция.
— Дальше некуда!
Сердце Патриции то замирало от горя, то начинало отчаянно биться от возрождавшейся надежды.
— Мы ее спасем! — воскликнула она и спросила: — Она в сознании?
— Какое там сознание! Абсолютно все мозги вылетели!
— Ой! — вскрикнула потрясенная Патриция.
Воцарилось молчание. Тетя Аби, судя по всему, пребывает в трансе. Патриция опасалась произнести хотя бы слово. Да и что может она сказать? Она уже больше не сомневалась в произошедшей трагедии. Тетя Гвен умрет. Люди с тяжелой травмой черепа не жильцы на этом свете.
Патриция попыталась взять себя в руки и найти в себе силы утешить тетю Аби. Ей сейчас во сто крат тяжелее, чем Патриции. Она прожила с сестрой всю жизнь. Патриция должна помочь пережить ей горе.
Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ворвалось, радостно улыбаясь, нелепое существо. Патриция решила, что это девочка-подросток, одна из современных акселераток, у которых физическое развитие опережает умственное.
Патриция уже хотела одернуть девчонку, объяснить ей, что радостный визг неуместен в доме, где поселилось горе. Но, приглядевшись, Патриция поняла, что перед ней Женщина лет сорока с большим хвостиком, но одета она более чем странно. В белых лакированных сапогах на пятнадцатисантиметровой платформе, в оранжевых брюках-капри, отороченных зеленым мехом неизвестного природе зверя, в короткой кожаной курточке, украшенной множеством металлических заклепок, и рукавами с длинной бахромой, она напоминала летучую мышь в состоянии наркотического опьянения.
Но самым ужасным в ее внешности была шевелюра: короткие волосы клоками торчали во все стороны. А их цвету позавидовал бы любой кот — призер кошачьих выставок. Полосы, пятна непонятной конфигурации желтого, оранжевого и пурпурных тонов на черном основном фоне смотрелись бы на кошачьей шерсти великолепно, чего нельзя было сказать о волосах представительницы прекрасной половины человечества.
— Пат! Наконец-то Пат приехала, — разобрала Патриция вопли, издаваемые дамой.
Бедная тетя Аби, подумала Патриция. Как ей не повезло с новыми соседями. При ней рядом с ними не жили такие экстравагантные особы.
— Нашего полку прибыло, — издала дама воинствующий крик, заключила Патрицию в объятия и звучно чмокнула в обе щеки. Но этого фантастическому созданию показалось мало. И оно сначала закружило Патрицию, а потом повело в прыжках задорной жиги.
Только сейчас, скача в ирландском танце, который Патриция танцевала впервые, она поняла, что перед ней не кто иной, как ее любимая тетушка Гвен.
Патриция бросила взгляд на тетю Аби. По всем принятым канонам поведения в их семье дорогая тетя должна была бы пребывать в глубоком обмороке, но, по-видимому, устои были порушены напрочь. Тетя Аби сидела на диване и безучастно наблюдала за разыгрывающейся на ее глазах сценой.
«У нее вылетели все мозги», — всплыла в мозгу Патриции произнесенная тетей Аби фраза, и, глядя на скачущую с ней тетю Гвен, она не могла не согласиться с этим определением.
Видимо, кто-то в этой семье всегда должен выступать в роли благовоспитанной особы, и раз тетя Аби забыла свой репертуар, то Патриция подхватила выпавшее знамя — упала в обморок. Очнулась Патриция не от нашатыря или ароматических солей — тетя Гвен самым неподобающим для истинной леди способом привела ее в чувство. Она выругалась и влепила Патриции пощечину.
