Элли тихонько пристроилась рядом со Скоттом, чувствуя, как его ладонь крепко сжимает ее пальцы. Странно… но сейчас, глядя в его глаза, она внезапно почувствовала себя ближе к нему, чем в предыдущую ночь, которую они провели вместе, в одной постели. Тогда соединялись их тела, теперь — души.
Скотт отвернулся.
— Хуже всего то, что я бессилен что-то сделать… могу только сидеть у телефона. У полиции есть ее фотография, — он пожал плечами, — но подростки, удирающие из дома, не их профиль. Остается только надеяться, что Хлоя позвонит и сообщит, где она. Или сестра обрадует меня, что девочка наконец нашлась.
— А ты хотя бы представляешь себе, куда она могла направиться?
— Да. Паршивка оставила душераздирающую записку, в которой сообщила, что желает, мол, жить у меня, поэтому вероятнее всего, что она отправилась в мой городской дом. — Скотт потер лоб. — Господи, я ведь живу во Французском квартале! Даже не хочется думать о том, что моя двенадцатилетняя племянница сейчас бродит там одна.
— А как ты думаешь, что она сделает, узнав, что тебя нет дома?
— У нее хватило сообразительности связаться с моим агентом, который сказал ей, где я сейчас, и продиктовал номер вашей гостиницы. Но поскольку она так и не позвонила, могу только предположить, что сейчас она направляется сюда. О Боже! — Скотт обхватил голову руками и глухо застонал. — Если узнаю, что она путешествует на попутках, клянусь, я придушу ее собственными руками! Впрочем, нет… она не так глупа. Хлоя достаточно рассудительная девочка. Наверняка она сядет в автобус. — Скотт с надеждой в глазах уставился на Эллисон. — Водитель ведь поймет, что это ребенок, который путешествует один, без взрослых… и остановится, я прав?
Сердце у Эллисон заныло — ей, как и Скотту, было хорошо известно, что может случиться… и часто случается.
— Я уверена, с ней все будет в порядке.
Скотт кивнул и молча уставился на телефон, словно пытался взглядом заставить его зазвонить.
Эллисон рассеянно потрепала Сейди по голове, соображая, что делать.
— Может, принести тебе что-нибудь поесть?
— Я не голоден.
— Как насчет того, чтобы что-нибудь выпить? В холодильнике есть белое вино.
Скотт рассмеялся:
— Пойдет.
Кивнув, Элли помчалась на кухню, где в холодильнике стояла бутылка пино-гриджо. Когда они с Сейди вернулись, Скотт, заметив второй бокал, молча поднял брови.
— Я решила, что могу составить тебе компанию, раз уж ты все равно ждешь, — заметив его взгляд, пожала плечами Эллисон.
— Спасибо. — Он улыбнулся, и лицо его немного смягчилось.
Элли снова уселась возле Скотта, а Сейди устроилась у них возле ног.
— Расскажи мне о Хлое.
— Она — нечто! — рассмеялся Скотт. — Умна, но при этом упряма как осленок — словом, настоящая сорвиголова. И при этом хороша так, что в будущем разобьет немало мужских сердец. Я влюбился в нее сразу же, едва она появилась на свет, и она, паршивка, прекрасно это знает.
— Ты проводишь с ней много времени, не так ли?
— Меньше, чем хотелось бы. Но уж куда больше, чем ее папаша.
— Вот как? — Нотка горечи в голосе Скотта заставила Эллисон озадаченно нахмуриться.
— У моей сестрицы просто талант выбирать не тех мужчин. Яркий пример тому отец Хлои — учтивый, обаятельный и при этом типичный альфонс. Это был первый Дианин муж. Их брак продержался меньше года. С тех пор она уже дважды выходила замуж и сейчас собирается выскочить за третьего — такого же сукина сына, как первые два. Ну и, конечно, Хлоя иногда чувствует себя брошенной.
— Поэтому ты, так сказать, играешь роль суррогатного отца.
— Что-то вроде этого. — Скотт сделал глоток вина. — Забавно — сама Диана до сих пор обожает ныть по поводу того, что наши родители, мол, всегда жили только для себя, абсолютно не замечая нас, детей. Но при этом сама поступает точно так же. Иной раз это выводит меня из себя.
— А ты пытался говорить с ней на эту тему?
— Естественно! — Скотт коротко фыркнул. — Но увы, Диана до сих пор живет в мире собственных иллюзий.
— Собственных иллюзий? — переспросила Элли, отодвинувшись в угол и устроившись напротив него.
— Ну да. Знаешь, каждый из нас выбирает для себя то, что считает реальностью. Вдобавок Диана весьма изобретательна по части того, как можно исказить факты, чтобы они вписывались в созданную твоим воображением фантазию.
— Возможно, ей тоже следовало стать писательницей?
— Могу представить, что бы она писала… душераздирающие мелодрамы, способные исторгнуть потоки слез у кого угодно. И там наверняка была бы романтическая и непонятая героиня, которая выходит замуж то за одного лживого и похотливого плейбоя, то за другого, меняя их как перчатки. И ее ребенок, который принимает ее такой как есть. Ну и еще друзья, которым нужны только ее деньги и связи в обществе. Никто ее не любит, никто не заботится о ней так, как она того заслуживает.
— Сюжет достаточно пошлый, чтобы стать блокбастером.
— То-то и оно! — Скотт хрустнул пальцами. — Только представь себе: Диана пишет книгу, Голливуд покупает ее, чтобы снять очередной сериал, и, как следствие, Диана становится еще более невыносимой, чем сейчас.
— Нет, — покачала головой Эллисон. — Лучше так: она выйдет замуж за какого-нибудь известного человека, потом застукает его в постели с молоденькой старлеткой, прикончит его и окажется за решеткой.
Брови Скотта изумленно поползли вверх.
— Может, это тебе следовало стать писательницей?
— Погоди, я еще не закончила. — Глотнув вина, Эллисон выразительно взмахнула рукой. — В камере вместе с ней оказывается взломщица, которая, проникнувшись к ней симпатией, посвящает ее в тайны своего ремесла. Они вместе совершают дерзкий побег и колесят по стране, грабя мужчин, которые имели несчастье когда-то перейти им дорогу.
— Это Диана-то, которая и без того уже объездила весь мир? — хмыкнул Скотт. — Мерзавец номер три, за которого она имела несчастье выскочить замуж, был итальянским теннисистом.
— Итальянец, говоришь? Ну что ж, еще лучше. Тогда они не станут красть бриллианты, а займутся кражей предметов искусства, являющихся национальным достоянием.
Скотт усмехнулся:
— Ну да! А поскольку обе они лютой ненавистью ненавидят мужчин, то вступают в плотскую связь.
— Неплохой поворот сюжета, — засмеялась Элли. — А что потом?
Скотт поднял брови.
— Потом Диана обнаруживает свою новую любовницу в постели с другой женщиной. Нет, погоди… — Он поднял руку. — Не с женщиной. А со своим бывшим мужем-итальянцем.
— О-о-о, какая чудовищная жестокость!
— Ну, любой автор имеет полное право мучить своих героев.
