– Ты обещал доехать за десять минут.
Вздрогнул, отзываясь на ее слова. Не их хотел услышать, но рассчитывать на то, что следы многих лет растворятся в одночасье, было слишком самонадеянно.
– Даже быстрее, милая. Не хочу выпускать тебя из рук.
* * *
Женя не помнила, в какой момент ее настиг сон. В ванной, под струями теплой воды, когда от желания вкупе с усталостью стали подгибаться колени, и она просто осела на руки Антона? Или позже, уже в постели, где время опять замедлило свой бег, уступая неспешным ласкам? Она то проваливалась в темноту, то опять просыпалась, на ощупь отыскивая его дыхание. Кажется, смеялась в ответ на какие-то слова, которые уже не могла вспомнить. Плакала, лишившись последних сил, но все равно цеплялась за его плечи, будто боясь, что он исчезнет.
А когда утренний свет позолотил комнату, еще долго лежала, не открывая глаз, осторожно поглаживая сплетенные с ее собственными пальцы. Ночь оказалась такой короткой…
Ощутив, как по позвонкам скользнули его губы, тихонько рассмеялась.
– М-м-м?
– Антош… мне даже пошевелиться больно, все тело ноет… И голос осип. А все равно мало… Еще хочу. Я ненормальная?
– Ага… Как и я… – он прикусил кожу на лопатке, умудряясь обнять сразу в несколько местах, будто рук было не две, а гораздо больше. Прижал вплотную, демонстрируя закаменевшее тело. Опять. – Мы оба ненормальные. Но мне это нравится.
И ей нравилось. Так сильно, что хотелось бы забыть обо всем остальном. Но такого права больше не было.
Антон сел в кровати следом за ней, опуская подбородок на плечо.
– Все хорошо?
Было хорошо. Неестественно. Непривычно. Сказочно. И хотелось, чтобы так и осталось дальше. Он ведь сможет ее понять?
– Мне нужно кое-что рассказать тебе, Антош.
Она обязательно найдет слова, чтобы поведать про маленького мальчика, который еще наверняка спит, подтянув под себя коленки и распластав ладошку под пухлой щечкой. Когда откроет глаза, на лице останется след от ручонки, такой же, как он любит рисовать на бумаге, обводя свои пальчики.
– Женя?
Повернулась к нему, встречая встревоженный взгляд и не понимая, почему глаза застилают слезы. Но слова застыли на губах, оборванные коротким, таким неожиданным звонком в дверь.
Этот звонок будто выбил воздух из легких. Она выдохнула, замирая в объятьях Антона, ощущая, как собирается внутри жесткий, колючий ком.
– Женя? Что случилось? Что ты хотела сказать?
– Звонят, Антош… – в испуге перевела глаза от любимого лица на дверь.
Мужчина пожал плечами.
– Я не собираюсь открывать, кто бы это ни был. Никого не звал. Никто не нужен сейчас, кроме тебя. Ну что ты?
Тронул губами виски, отчего-то ставшие влажными. Она не собиралась расстраиваться. Вроде бы не было повода, но слезы не останавливались, затуманивая глаза, щипая солью истерзанный поцелуями рот. Такое нелепое поведение, ничем не обоснованное, но где-то глубоко затаилась еще нерожденная боль, предчувствие гулких и пустых, одиноких дней, мгновений, которые она не сможет даже оплакать. Вцепилась в его ладони, переплела пальцы, пряча лицо на плече. Как бы хотелось удержать, вот так, вцепившись, забрать себе, продлить эту ночь, остатки которой таяли на глазах, проникая в комнату впервые нежеланным светом нового дня и этим оглушительным звоном в дверь.
– Женечка…
Его на самом деле мало волновала нежданная трель. За тот месяц, что прожил в этой квартире после расставания с Кристиной, у него не было гостей. И из соседей никто не заглядывал. Ни к чему. Съемное, временное жилье не стало домом, завалы на работе не оставляли времени почти ни на что. Какая разница и зачем кто-то заявился в такую рань? Гораздо важнее почти панический ужас в Женькиных глазах, для которого не находится объяснений. И ее слезы.
– Малыш…
Она зарыдала, цепляясь за шею с такой силой, что мужчина закашлялся. Лишь это слегка отрезвило, но не помогло.
– Обними меня… пожалуйста. Еще один раз…
Нырнула в тепло, ставшее таким осязаемым за прошедшую ночь. Его запах на собственной коже, как долго он сохранится? Отпечатки пальцев на руках, на бедрах, сколько времени будут согревать? И почему так холодно уже сейчас, хотя мужчина еще не разомкнул объятья?
– Открой дверь, Антош. Открой, милый… Звонят… так долго.
Плевать хотел на эту дверь, кто бы ни был там. Сейчас важнее она. Наконец-то рядом с ним. Любимая. Родная. Все остальное не имеет значения. Но почему же она плачет, ведь еще мгновенье назад смеялась и вздрагивала от его ласк.
– Женя…
Мокрое лицо в упор, соленые щеки и вымученная улыбка.
– Открой дверь.
Мотнул головой, сердясь на эту настойчивость. Ну хорошо, он выяснит, кто так настойчиво пытается влезть в их первое совместное утро, а потом обо всем поговорит с Женькой. Глупая девочка, чего же она испугалась? С ним?
Натянул брюки, не заботясь о другой одежде. Склонился к Жене, коротко коснувшись губ.
– Я сейчас вернусь.
* * *
Вот ее точно не ждал. Вообще никого не ждал, но увидеть на пороге Кристину предполагал в последнюю очередь.
– Что тебе нужно?
Девушка улыбнулась, демонстрируя ровные белые зубы и идеально нанесенную помаду. Выверенное до мелочей движение, наверняка продуманное заранее. Она всегда старалась произвести впечатление. И ведь производила. Ему даже нравилось это когда-то.
– Поговорить с тобой.
– В семь утра? С каких пор ты просыпаешься в такую рань? И можно было просто позвонить.
– Это не телефонный разговор.
Вздохнул. Разумеется, если пришла в голову какая-то идея, даже желание выспаться не помешает ее осуществить.
– Нам не о чем говорить. Я уже все сказал еще месяц назад.
Она опять улыбнулась.
– А я?
– Не понял.
– Я сказала? Не хочешь послушать мою версию?
– Нет. Это не имеет значения.
– Тем не менее, придется.
Антон хмыкнул, узнавая такое характерное упрямство.
– Я не один.
Снова улыбка, уже начавшая раздражать.
– Я заметила.
Протянула руку, коснувшись голого плеча. Мужчина только сейчас обратил внимание на красноречивые следы на коже. Прикрыл глаза, стряхивая пришедшее вслед за воспоминаниями желание. Сбросил ладонь девушки.
– Иди домой, Кристина. В разговорах нет смысла, правда. Это ничего не изменит.
Она скользнула мимо него, проходя в комнату прежде, чем успел отреагировать и удержать.
– Познакомишь с твоей … новой подругой?
И замерла, встречаясь глазами с Женей. Та уже успела встать и даже одеться, и сейчас в своем роскошном платье, с волосами, рассыпавшимися по плечам, была еще более красивой, чем вчера. Лишь странная бледность и до сих пор влажные глаза его смущали. И улыбка Кристины, внезапно ставшая шире.
