— Какой? — подозрительно спросила она. — Подарок, что ли?
— Да.
— Спрошу.
Раньше я постоянно теребила браслет, но пока жили с Андреем вместе, не вспоминала эту безделушку. Теперь, когда я одна, мне снова нужна поддержка — хотя бы такая. Трогать золотую бабочку и вспоминать его…
Браслет вернули через неделю.
Власов зашел после завтрака. Я подобралась на кровати, плотнее запахивая халат. В костюме с идеальной посадкой, чисто выбритый, со своей шикарной улыбкой. Держал руки в карманах, а это напоминало его внушения на той террасе: объясняет, как себя вести, а на фоне тень Андрея в петле…
— Передали, ты вредничаешь, это так? — поинтересовался он.
Донесли, что нет аппетита и много лежу? А чего он хотел, чтобы вела себя как ни в чем не бывало? Я печально взглянула на него.
— Ну, говори, в чем дело? Врач сказал, все нормально. За Андрюху волнуешься?
— Что с ним сейчас? Где он?
Власов широко улыбнулся, поняв причину недомоганий.
— Все прекрасно.
Я горько сглотнула и отвела взгляд, чтобы он не понял, как сильно меня бесит. Прекрасно. Как будто я не помню, что Андрея серьезно избили.
— Бери, — когда я подняла глаза, на ладони лежал расправленный браслет. — Раз так нужен.
Прекрасная бабочка сияла бриллиантами даже в непогоду. Не сдержав слез от боли, я забрала украшение.
— Ремисов подарил?
Я кивнула, дрожащими пальцами застегивая замочек.
— Надо признать, у него отличный вкус. Мой дизайн, — заметив непонимающий взгляд, Власов продолжил. — Этот браслет он вытащил из моей машины. Будешь себя хорошо вести, дам поговорить. Если сделает то, что хочу, сможете встретиться, скажем… На твой день рождения, хочешь?
— Вы не обманете? — сквозь слезы спросила я.
— Нет, но он должен постараться. Убеди его.
Власов ушел, а я села пить чай. Сад снова мок под дождем. Он бы не пришел по такому пустяку, как браслет. Андрей очень им нужен. Они хотят, чтобы я плакала, просила и вынуждала его действовать. Захотят — повесят, захотят — дадут награду. Метод кнута и пряника. Будут его приручать. Но я хотела поговорить с ним, а увидеться — недостижимая мечта. Сказали бы пару месяцев, что буду счастлива от перспективы свидания с ним, не поверила бы…
Ну что ж, со своей стороны сделаю все, что нужно. Надежда окрылила: казалось, стоит нам увидеться, и все будет хорошо. Вечером, когда я уже была в постели, меня насторожил непонятный звук. Я отбросила покрывало и включила лампу у кровати, прислушиваясь. Показалось? Нервы расшатаны в хлам… Я вздохнула, собираясь ложиться, но вдруг снова услышала. Тихий, тоненький скрежет, будто царапают стекло… В окно кто-то скребся.
Я отодвинула штору: в темном саду под дождем мокла худощавая фигура. Она прижалась лицом к стеклу — это оказалась девушка. Я вздрогнула от неожиданности, и тихо выдохнула. В глубине души я надеялась, что увижу Андрея.
Она смущенно улыбнулась, снова поскребла по стеклу длинными, алыми ногтями, и прижала палец к пухлым губам. Тут же исчезла в темноте, словно призрак.
Это кто такая?
Я прислушивалась к тишине в доме, пока в замке не заскрежетал ключ. Она изо всех сил старалась не шуметь. Девушка вошла и быстро закрыла за собой. Высокая, очень худая, в узких джинсах и мокрой кожаной куртке. В кудрявых русых волосах блестели капли дождя.
— Я — Вера, — сказала она, словно это все объясняло.
— Очень приятно, — не зная, как реагировать, пробормотала я.
Она заметила браслет и подняла бровь.
— И почему тебя здесь прячут? — к концу фразы тон взлетел вверх, так прорываются в голос сильные эмоции.
— Что вы хотите? — спросила я.
— Посмотреть, кому Рома одежду для беременных покупает.
Улыбается с сарказмом, но в глубине глаз тревога. Выражение лица заставило меня поискать у нее кольцо на пальце — в первое мгновение я решила, что это супруга Власова. Но кольца не было.
— Кто вы? — напряглась я.
Она явно решила, что Власов прячет свою подзалетевшую подружку. Интересно, если я заору, меня кто-нибудь услышит?
— Я — девушка Ромы.
— Разве он не женат?
— Женат, — улыбнулась она. — А ты кто?
Продолжать разговор глупо. Пока Вера насмешливо меня изучала, я решала, как разыграть неожиданный козырь. Попросить телефон? Сказать, что похитили? На мою тюремщицу это впечатления не произвело. А если это проверка от Власова и он хочет знать, буду я слушаться или попытаюсь сбежать?
Вера приняла нерешительность за страх.
— Не бойся, волосы выдирать не стану. Просто захотела встретиться.
— Понимаю, — сказала я, вспомнив собственные страдания после измены Валеры. Боже, такая глупость, но тогда я умирала от боли. — Ребенок не от него, не волнуйся.
— Ага, — взглядом она показала на браслет. — И эту безделушку не он тебе подарил.
Непередаваемый взгляд, плотно сжатые губы.
Ревнивая.
Она была постарше меня и выглядела проще, чем могла бы. Стройная, с изюминкой, но в ней не было чего-то, что сделало бы ее роскошной. На месте любовницы Власова я представляла гламурную девушку. А Вера была из тех, кто может стоять рядом с вами на одной остановке.
— Мы вместе десять лет, — усмехнулась она. — С моих восемнадцати. Мне он своего золота не дарил, боялся, жена увидит. А тебе — пожалуйста.
Я автоматически взглянула на бабочку.
— Браслет подарил не он.
— Ври больше!
Невеселая улыбка, блеск в глазах — Вера переживала сильней, чем показывала. Наверное, это паршиво: вот так любить. А я видела — это любовь. У случайных любовниц не бывает беспросветной тоски в глазах. Такое не сыграть.
И я ее вдруг поняла, ее боль. Лучше, чем она могла представить.
Вспомнила, как он метался в бреду и звал другую… Когда поняла, зачем была нужна — на пару ночей. Это страшное слово «никогда». Любить и знать, что не будешь в жизни этого человека. Я не выйду за отца своего ребенка. Мы не будем вместе, не узнаем семейных радостей. Но у меня останется частичка былой любви, а у нее, вечной любовницы, лишь горькие воспоминания. Но я точно не виновата в ее проблемах.
— Я девушка Андрея Ремисова, — в животе забарахтался малыш, и я положила ладонь на живот. — Ваш друг удерживает меня против воли.
Она нахмурилась, но не успела ответить: в дверь ударили, и задергалась ручка.
— Открой! — я узнала голос надзирательницы. — Быстро открой, Верка!
Та не слишком испугалась. Отперла и надзирательница влетела в комнату.
— Ключ украла, паршивка…
Вера взирала без страха, но с раздраженной усталостью. Как на мать с ее упреками, нотациями и недовольством. До меня внезапно дошло, что так и есть: они похожи, только Вера лет на тридцать моложе и у нее профессиональная завивка. Девушка отдала ключ матери и с каменным лицом вышла из комнаты.
— Ничего не сделала? — надзирательница напряженно ждала, что отвечу. — Или наговорила чего?
Вид настороженный — волнуется за дочь. Судя по всему, это не первая выходка.
Узнала, что Власов скрывает беременную — украла ключ, просочилась, рассчитывая увидеть соперницу. У нее могут быть проблемы. Я изучала суровое лицо ее матери. Не из того теста тетка, чтобы вить веревки. Но об этом инциденте можно будет напомнить при случае.
— Ничего.
— Ну, я пойду тогда. Ложись спать.
Она заперла на все замки и удалилась по коридору.
Я легла в постель и пригрелась под теплым одеялом под шум дождя. Приятно, что у бабы, которая меня стережет, нашлись слабые места. Правду говорят: они у всех есть.
Утром, когда она принесла завтрак, лицо у нее было попроще.
— Ешь скорее, — она торопливо расставила тарелки. — Скоро Роман зайдет.
— Зачем?
Она поджала губы, но все же ответила — ночной инцидент убавил ей спеси:
— Не знаю. Вроде, должна звонок сделать.
Я потерянно уставилась на завтрак: яйца, бекон, подрумяненные гренки и чай с молоком. Звонок — я должна позвонить Андрею? Это то, о чем мы говорили с Власовым? Если она хотела, чтобы я поела — ей не нужно было этого говорить. Я не смогла проглотить ни кусочка.
