Кириан поддел пальцами мой подбородок и, заставив приподнять голову, поцеловал, после чего легко подтолкнул в сторону машины.
Я замялась, но все же села на переднее пассажирское сиденье. Правда, почти сразу отвернулась к окну и, подперев голову кулаком, мысленно спросила у себя, что я вообще делала? Зачем села в машину Кириана?
Телефон, лежащий в кармане куртки завибрировал и я, достав его, увидела, что пришло сообщение от Ксенона:
«Ты же знаешь, что я позабочусь о тебе, если ты переедешь»
«Знаю. Поэтому и не боюсь переезжать» — ответила.
— С кем ты переписываешься?
Я подняла голову и посмотрела на Кириана. Он смотрел на дорогу, поэтому я сразу не поняла, как он заметил то, что я вообще держала в ладони телефон.
— С братом.
— Сводным братом?
— Да. У меня другого нет.
— Вы близки, раз пишите друг другу в такую рань, — сказано холодно и как-то мрачно.
— Возможно. Во всяком случае, мои взаимоотношения с братом тебя не касаются. Куда мы едем? — я нахмурилась, поняв, что мы пропустили нужный поворот и явно направлялись не в университет.
— Мне нужно заехать домой.
— Тогда высади меня. Я на метро доберусь к универу.
— Нет, — коротко и беспрекословно. Почему-то мне показалось, что Агеластос стал более жестким и немногословным.
— О чем ты хотел поговорить со мной? — я обняла свой рюкзак и сняла шапку. В машине было жарко.
— Какие у тебя отношения со сводным братом? — мы как раз остановились на светофоре и Агеластос посмотрел на меня. Почему-то у меня от его взгляда по спине скользнул холодок.
— Ты же сразу хотел поговорить о чем-то другом.
— Сейчас об этом, — как-то слишком жестко. Даже глаза стали немного темнее.
Сдвинув брови на переносице, я собиралась опять огрызнуться, но, прикусив губу, все же сказала:
— Да, мы близки. Ксенон всегда помогал мне и, несмотря на то, что мы сводные, он относится ко мне, как к родной сестре. Он очень хороший человек.
— Как ты к нему относишься?
Я приподняла бровь, таким образом показывая, что вопрос Кириана посчитала странным.
— Как еще я могу относиться к нему? Естественно, как к брату.
Светофор переключился на зеленый и Кириан опять посмотрел на дорогу, нажимая на педаль газа. Некоторое время он молчал и лишь спустя несколько очень долгих секунд, нарушил тишину:
— Я как-то говорил, что могу быть плохим.
— Да, я помню, — буркнула.
Я думала, что Кириан продолжит эту тему, но подобного не произошло. Будто он произносил эту фразу, чтобы я просто помнила. Агеластос предупреждал, после этого говоря о другом:
— Я не люблю, когда к моему прикасается кто-то другой.
— Я немного не понимаю к чему ты все это говоришь.
— Не изменяй мне, Чара.
— Чтобы изменять, нужно встречаться. Между нами ничего такого нет.
Кириан ничего не сказал, но, через квартал он припарковал машину около тротуара.
— Зачем мы тут остановились? — я окинула взглядом улицу. Думала, что, может, Кириану понадобилось в магазин, но рядом был лишь ряд безликих пятиэтажек.
Одно мгновение и я уже была вжата в спинку кожаного сиденья и губы Кириана оказались на моих. Поцелуй сразу жесткий и дикий. До взрыва безумный. Сладкий и острый. Чем-то похожий на наказание и, в тот же момент на метку.
Я старалась не поддаваться, но голова опять опустела и тело наполнилось огнем, в котором хотелось сгореть.
— Мы встречаемся, — сказано мне в губы. Жестко. Так, чтобы я приняла это и не смела возражать.
А я сильно зажмурилась с трудом улавливая мысли, которые начали роиться в голове — завтра приедет Ксенон. При сильном желании я уже послезавтра могла уехать в Салоники.
«Не смеши. Еще несколько дней и я уеду из Афин. Навсегда» — чуть не сорвалось с моих губ, но я все же промолчала. Решила не рассказывать об этом Кириану.
Глава 22. Готова
Сознание уже давно опустело и голова наполнилась дурманом. Он почти все притуплял, делая неважным те вещи, которые в обычном состоянии я бы поставила на первое место. Например, моя ненависть к Кириану, которая все еще бурлила в крови, но так же перемешивалась с чем-то другим. С тем, что наоборот притягивало к Агеластосу и вот это уже ощущалось. Причем, очень сильно. Так, что я сама этого не понимая, обняла Кириана за шею, а он, рыкнув, еще сильнее вдавил меня в спинку сиденья, делая поцелуй еще более диким и безумным.
Это мгновение веяло надрывом грани, но незримо хотелось еще большего. Так, чтобы эта близость накрыла мощной волной и я была ею сокрушена. Казалось, что только так можно было удовлетворить то, что пожирало изнутри.
К тому же, прошедшая ночь уже разрушила многие барьеры, из-за чего прикосновения были другими — более откровенными. Именно этим с каждой прошедшей секундой формировалась некая нить, связывающая нас. Делая уже не чужими людьми.
— Хочу… — Кириан прохрипел, целуя подбородок, а потом шею. Вместе с этим, расстегивая мою куртку и ладонью опуская воротник, после чего кусая плечо и тут же касаясь губами покрасневшей кожи.
Я задрожала и онемевшими пальцами сжала ткань его кофты. Прогнулась в спине, когда Агеластос положил ладони мне на талию и потянул на себя. Кажется, хотел усадить к себе на колени, но, внезапно Кириан отстранился.
Пока я пыталась прийти в себя и, часто моргая, делала глубокие вдохи, только сейчас понимая насколько сильно мне не хватало воздуха, Агеластос завел машину и, только когда мы выезжали на дорогу, я поняла почему Кириан остановился.
Оказалось, что на нас уже смотрели. Проходящие по тротуару люди кидали в нашу сторону взгляды и рассматривали. Осознав это, я ощутила себя жутко неловко, но в тот же момент, в груди расплылось тепло от того, что Кириан не стал продолжать. Не тронул меня при посторонних и остановился, хотя в университете он некоторых девушек откровенно лапал, наплевательски относясь на взгляды посторонних.
Или… Может он меня стеснялся?
Я тут же качнула головой, прогоняя это предположение, но в груди все равно неприятно заныло.
Черт возьми, я же любила себя такой, какой была. Так откуда эти сомнения в собственную сторону?
Я опустила голову и сжала ладони в кулаки. Сделала несколько глубоких вдохов и сильно зажмурилась.
Наверное, все это из-за Кириана. Я уже даже не отрицала того, что он слишком красив. Безупречен. Даже будучи растрепанным он казался идеальным и окружали его такие же девушки. Можно считать, что фотомодели.
А тут я — невысокая, худая, в очках и в несуразной одежде.
Я не желала сомневаться в себе, но, в тот же момент, поймала себя на дикой мысли — мне не хотелось быть хуже тех девушек, которых он временами держал около себя.
Я желала быть лучше них.
Почему? Этого я не понимала. Но почему-то чувствовала, что так у меня будет меньше сомнений и больше уверенности. Из-за этого я начала глупо размышлять над тем, какие платья у меня имелись в шкафу.
А потом я мысленно дала себе подзатыльник и, сделав несколько глубоких вдохов, обернулась к Кириану.
— Чем я тебе нравлюсь?
Агеластос все так же смотрел на дорогу, но я заметила, как он приподнял бровь.
— Хочешь услышать от меня о том, какая ты красивая и необыкновенная?
— Нет, всю эту сахарную ваниль лучше оставь для своих девок. Я же хочу услышать факты. Чем именно я привлекла твое внимание? Помнится, ты говорил, что фонарный столб привлекательнее меня.
Некоторое время Кириан молчал, а потом сказал:
— Я не знаю. Понравилась и все.
— Такой себе ответ, — фыркнула.
— Кто знает. Может меня потянуло на что-то похуже столбов. То есть на тебя, — уголок губ Кириана опять взметнулся вверх, а я сдвинула брови на переносице и локтем толкнула Агеластоса в бок.
— Извращенец.
— Очкарик.
— Подопытный криворукого татуировщика.
— Любительница бомж стиля.
— Фух, наконец-то вернулся твой сволочизм. А то я уже начала переживать. Даже соскучилась по нему. Наконец-то Кириан Агеластос стал прежним.
