Тоже мне, попытка унижения. Бабуля и та лучше преуспела на этом поприще.
— Как хотите, — пожимаю плечами. И только сейчас до меня доходит, что сходка Хозяина с его соратниками состоится на запрещённом для меня этаже.
Цифра четыре появляется в воздухе, как на табло во время игры в хоккей. Я слышу фанфары и гул зрителей.
Выбрасываю одну сигаретку и закуриваю следующую. Они ни черта не помогали успокоиться, но мне нужно здесь постоять ещё чуть-чуть.
— Тин, — повисает на плече администратора блондиночка, переводя свои огромные глаза с меня на неё, — ну чего ты. Девушка ведь сама вызвалась. Мы её накрасим, оденем, и она не хуже нас будет выглядеть. Ну пожалуйста-а-а.
— Прекрати. Хозяин нас за такое вздёрнет, — отмахивается от неё Тина.
И меня в первую очередь.
— Лучше получить наказание от Хозяина, чем обслуживать стол, за которым будет сидеть Вуйчик.
Чего? Ваш Хозяин имеет право только меня наказывать! Руки прочь!
Не могла понять, что не так в этом разговоре.
Опасность.
Мысль появлялась и тут же ускользала.
Тина вновь смотрит на меня. На этот раз уже иначе. Оценивающе. Прикидывая что-то в уме.
— А ты уверена, что хочешь помочь? — администратор третьего этажа «Рая» склоняет голову, напоминая мне змея-искусителя. Вот-вот высунет изо рта раздвоенный язык.
Непонятный страх сковывает.
Прогоняю его тут же. Ерунда ведь. Просто обслужить столик с Хозяином. Потом он меня накажет. Пускай попробует. От этой фантазии по губам расплылась улыбка, а низ живота отяжелел.
— Уверена. Я известный мизантроп. Тьфу, филантроп.
— Ну давай попробуем, убьём двух зайцев сразу, — улыбается мне, и от этой улыбки становится дурно, а затем переводит внимание на блондинку: — Помоги ей.
— Спасибо-спасибо!!!
Пока шла по коридору, в памяти всплыли слова Шамиля. Даже я тебя не спасу.
И от страха вспотели ладошки.
Но я вновь встряхнула головой, выкидывая из нее это воспоминание.
— А почему не хочешь обслуживать столик? — спросила красотку, пока она наносила на моё лицо макияж. — Кто за ним будет?
— Хозяин, — томно протянула она, и, если бы мои глаза не были закрыты, я бы их закатила, — и его партнёры. Но среди них будет один тип, которого я жутко боюсь. У него плохая репутация.
Ерунда какая-то. Уверена, у всех партнёров Ямадаева отвратительная репутация.
— У меня есть одна идея, подожди минутку, — продолжала сладко петь красотка. Она убежала куда-то. И спустя мгновение вернулась, держа в руках парик. Чёрный. Как у Клеопатры.
— Парик? — произношу очевидное вслух.
— Да! И не простой. Говорят, в нём танцевала будущая жена Якуба Ямадаева. Это двоюродный брат нашего Хозяина.
— Понятно, — тоже мне, ценная информация.
Девушка закрепила на моей голове парик, и я удивилась тому, как он мне идёт. Слишком отвыкла видеть себя с волосами. По самые плечи.
— А ты хорошенькая, — задумчиво замечает, дуя пухлые губки, — очень даже.
И действительно. С чёрными стрелками, длинными ресницами и алыми губами я выглядела взрослее и красивее. Как роковая героиня какого-то ретро-кино.
— Осталось только тебе платье надеть, и ты всех покоришь, — улыбается сладко-сладко.
И когда она показала мне наряд, в котором мне предстоит щеголять весь вечер, я усомнилась в разумности своих действий. Оно, мать вашу, из латекса.
Тесное, узкое. Подчеркивающее мою фигуру и не подразумевающее под собой иного белья помимо символических трусиков. Одно неловкое движение, и я порнозвезда.
Шамиль меня убьёт, лично выроет могилу и закопает в ней.
Глава 35
Отчаянно пыталась не прикусывать нижнюю губу, чтобы привести себя в чувство болью. Но тогда алая помада некрасиво размажется. А работать с физиономией клоуна не хотелось.
— Твоё дело молчать и разносить напитки. Если гости четвёртого этажа захотят ещё чего-то — достанешь, принесёшь, дашь, — наставляет меня Тина, перейдя с менторского тона на благостный. Мягкий. Елейный. Новые интонации царапают слух своей фальшивостью.
На языке так и вертелось продолжение глаголов — убьёшь. Хотя я не понимала, о чём она толкует. Разве напитков, согласно барной карте, нет в наличии?
На всё я кивала, пропуская часть наставлений мимо ушей. В голове гудело. Я вдруг поняла, что именно сейчас не стоит идти против Шамиля. Что меня ждёт ловушка. И в то же время я, как голодный мышонок, чуя запах сыра, желала заглянуть в мышеловку.
Каблуки, на которых я стояла, тонкие, как иглы, и острые. Такими можно убить, если взять в руки и использовать в качестве оружия. Матовая чёрная кожа и глянцевая красная поверхность. Красивые и опасные. И жутко дорогие для униформы обслуживающего персонала.
— Они уже все за столом. Кроме тебя к мужчинам больше никто сегодня подходить не будет.
Тина пояснила кому-то из гостей, какой напиток поднести. Постоянные гости знают, чего хотят.
Всего пятеро мужчин. Не так уж сложно.
Она отодвинула передо мной бархатную шторку, позволив мне заглянуть в зал.
— Вон они, — кивает за моей спиной. Но и так ясно, о ком речь.
Да, их пятеро. И за каждым стоит амбал. Охрана. Только у Шамиля никого. Его люди и так вокруг. Вроде как. Или он здесь лицо, держащее нейтралитет, которому не положена охрана? Странно. И непозволительно опасно.
Не были они похожи на партнёров. Скорее на непримиримых врагов или соперников.
Шамиль сидел спиной ко мне и лицом к входной двери. У меня уже от вида его макушки пересохло во рту.
Сердце бухало. Руки дрожали, когда мне на ладони положили поднос.
— Ступай.
Я шла стеснённая узкой юбкой. Край капроновых чулок при каждом шаге выглядывал из-под ультракороткой юбочки. А пояс от них прослеживался под эластичной тканью. Манил, соблазнял и притягивал взгляд, заставляя изучать очертания нижнего белья.
Каждый шаг на каблуках казался победой эквилибриста. Грудь выпирала из глубокого выреза, и, когда я опускала взгляд, он падал прямо в ложбинку. В ней можно было бы спрятать какой-нибудь важный вещдок.
Подавала напитки, ощущая на себе внимание мужчин. Меня и раньше рассматривали, но сейчас всё было будто иначе. Они оценивали меня. Раздевали, хотя мой наряд и так не оставлял простора воображению. Только Шамиль ещё не обратил на официантку внимание. Не понял, что стол обслуживаю я. Для него всё творящееся в «Рае» — обыденность. Для посетителей — экзотика.
Не могла заставить себя опустить ресницы, когда оказалась напротив него. Пыталась представить его реакцию, и не получалось. Неизвестность пугала больше всего.
Наконец он решил посмотреть в мою сторону. Возможно, притянутый моим настойчивым взглядом.
Поднял глаза и отвёл. Я переступала каблуками на месте, как едва родившийся телёнок.
У него будто случилось короткое замыкание. Небольшая задержка в передаче данных от зрительного нерва к мозгу.
С замиранием сердца я наблюдала, как медленно он вновь поднимает свои чёрные изогнутые ресницы.
В его глазах отражается сомнение. Он словно не поверил сам себе. Не поверил увиденному. Решил убедиться, что это ошибка. Галлюцинация.
И капля за каплей к нему наконец приходит понимание, что всё верно. Это я. И по мере осознания простой истины уровень бешенства растёт в нём в геометрической прогрессии. И если раньше мне казалось, что я не понимаю его эмоций. То сейчас они стали для меня очевидными.
В его взгляде было слишком много информации, которую мне стоит уяснить. Он меня не простит за эту оплошность. За прямое нарушение запрета, о котором он твердил столько раз.
Я труп.
Шамиль, как человек, перманентно держащий эмоции в узде, сорвался. Но лишь на короткий миг, едва заметный невооружённому взгляду. Я успела уловить, как его пальцы сомкнулись на бокале виски. Костяшки побелели. Почти услышала треск стекла. В последний момент он сдержался, расслабив руку.
