― Детский сад какой-то! — тихо рассмеялся Волков и устало закрыл лицо ладонями. А вот веселье Анны в секунду испарилось. Она прилежно лежала на большой кровати, предварительно чуть ли не предложив себя олигарху. И вместо умопомрачительной ночи любви, которую обычно обещают во всех любовных историях, мужчина ее мечты спокойно продолжал сидеть к ней спиной.
― Стас… Станислав Георгиевич, — всхлипнула Анна, едва сдерживаемые слезы. — Если я вам не нравлюсь, уходите, пожалуйста. Это уже становится унизительным… — она закрыла лицо ладонями, отвернулась и тихо заплакала. Анна думала, что уж сейчас Волков точно уйдет. Зачем ему возиться с глупой неопытной дурехой, которая его вечно злит, а вдобавок еще и умудрилась разрыдаться при нем как маленькая?! Но вопреки ее ожиданию, кровать рядом с ней неожиданно прогнулась. Стас притянул ее к себе, и девушка уткнулась носом в широкую мужскую грудь. Он нежно гладил ее волосы, пока дурацкие слезы продолжали литься рекой. Через какое-то время, когда девушка успокоилась, она прошептала:
― Извините.
Волков обхватил ладонями ее лицо и заглянул прямо в глаза.
― У тебя уже нет выбора, девочка. Ты это понимаешь?!
― Да, — растерянно прошептала она, глядя в серые магнетические глаза.
― Веришь мне? — спросил он, хищнически прищуриваясь.
― Да.
― Глупая девочка, — прошептал он, и его губы вновь завладели ее ртом. Только на этот раз все было по-другому. Волков целовал ее иначе. Стас неожиданно стал нежным. Он словно смаковал, пробовал ее на вкус. Его руки блуждали по всему ее телу. Нежно. Бережно. Он не рвал одежду на ней, как прошлый раз, а медленно снимал каждую вещь и зацеловывал оголившуюся часть. Он словно окутывал ее своими губами, руками, самим собой. Каждой клеточкой своего тела Анна чувствовала его поцелуи, его прикосновения, его самого. Ее стало трясти от нахлынувшего возбуждения, кожа покрылась приятными мурашками, а в низу живота заныло. Из ее рта вырвался стон наслаждения, а Волков тихо хмыкнул:
― Не спеши, девочка, — он отстранился. На пол быстро полетела вся его одежда, и теперь они оба были обнажены.
Прильнув к ней вновь, олигарх словно задался целью помучить ее подольше. Он облизывал, нежно покусывал, а потом зацеловывал каждый сантиметр ее тела. Он медленно спускался от шеи вниз к ее груди, рисовал восьмерки языком вокруг ее затвердевших сосков, затем стал спускаться к животу.
― Пожалуйста! — выкрикнула Анна, уже не в силах сдерживать себя.
― Еще рано, — послышался довольный голос Волкова. Вопреки надеждам девушки, что он снова повторит то порочное безумство, что творилось между ними прямо на музыкальном инструменте, его губы спускались все ниже, игнорируя самое чувствительное женское место. Он покрывал мелкими поцелуями ее бедра, колени, голени. Когда же он дошел до ступней, облизнул, затем втянул большой палец в рот, Анна всхлипнула от накрывшего ее с головой острого возбуждения.
― Ш-ш-ш. Тебя нужно расслабить.
Кажется, на ее теле не осталось ни единого сантиметра, до которого бы Стас не дотрагивался и не целовал. Анна словно попала в мучительный рай, где занятия любовью сладкая нескончаемая пытка. Наконец его ладонь дотронулась до чувствительного бугорка. Его виртуозные пальцы заиграли на ней как на великолепно настроенном инструменте. Анна уже не могла сдержать себя. Она выгнулась от пронзительного удовольствия. Стас то наращивал, то замедлял темп, лаская ее складки. Это порочное безумие продолжалось довольно долго, пока вдруг его пальцы не исполнили последний финальный аккорд, и ее тело тут же пронзила освобождающая волна феерического взрыва. В ушах зазвенело, кожа горела от стыдливой опьяняющей похоти. Анна едва успела насладиться упоительным экстазом, как внезапно почувствовала нестерпимую резкую боль, словно ее пронзили насквозь.
― Ш-ш-ш… Тише, девочка. Ты должна ко мне привыкнуть. Больно будет не всегда, — успокаивал замерший Волков внутри нее. Он не двигался, давая ей время прийти в себя. Стас снова потянулся к ее губам. Он целовал ее так мучительно сладко, что, несмотря на жгучую боль, Анна полностью отдалась этой ласке. Стаса затрясло, он застонал ей в рот, и Анна резко распахнула глаза. Она смотрела на мужчину, нависающего над ней, и только теперь догадалась, как тяжело ему сдерживать свое острое желание. Его лицо исказила мучительная гримаса, а на лбу выступил пот. Она подняла руку к его лицу и убрала упавшую прядь волос.
― Не надо. Я потерплю, — прошептала она, прикусив губу. Она нежно провела ладонью по его ожесточенному лицу и соврала: — Мне уже не так больно.
― Девочка моя… Моя глупая нежная девочка… — сбивчиво прошептал Волков.
Стас стал медленно двигаться внутри нее. Резко, сильно, но вместе с тем очень бережно. Одновременно его губы соблазняюще ласкали ее шею и потянулись к ушной раковине. Анна вся сжалась, чувствуя неотступные нарастающие движения внутри. Но Стас так старательно пытался отвлечь ее от неприятных ощущений своими поцелуями, что в какой-то момент жгучая боль куда-то испарилась, Анна отдалась власти этому опьяняющему безумию. Спазм охватывал каждую клеточку ее тела. Его движения осторожно нарастали. Она чувствовала его жар, его дыхание приятно щекотали кожу. Его поцелуи сводили с ума, погружая ее в новую неведомую реальность. Влажный язык порочно углублялся внутрь маленькой воронки, вырывая из ее горла сладкий стон. Но Анне чего-то все еще не хватало. Внутри необъяснимая, тянущая волна жаждала выхода. Внезапно Волков толкнулся в ней в последний раз, его тело задрожало, и через секунду на ее кожу брызнула теплая струя. Судороги еще не перестали пробивать его тело, когда он осторожно отстранился. В тишине Анна слышала мощные удары его сердца. Он улегся на спину, а сильные мужские руки утянули ее за собой. Его сбивчивое дыхание стало приходить в норму, а Анна удобно спряталась от смущения на широкой груди.
― Я не могу больше целоваться. У меня губы пекут, — быстро промолвила она, как только почувствовала, что Волков вновь потянулся к ней.
― Детский сад! — хмыкнул он, поглаживая ее оголенную спину, и поцеловал в макушку.
― Станислав Гео… Стас, кажется, я тебя люблю! — доверчиво призналась Анна, пытаясь заглянуть в ставшие родными серые глаза.
― Не надо этого, — лицо Волкова озарила внезапная болезненная гримаса.
― Не поняла…
― От тебя это не требуется, — отрезал он,
