Панкрат резво выхватил у нападавшего пистолет, развернул к себе и спросил:
— Кто его заказал?
Киллер демонстративно молчал. Сдавать заказчика не собирался. Но и Панкрат долго не церемонился. Стрельнул в коленную чашечку. Наемник взвыл от боли и упал на пол.
— Эй, уголовник! Че творишь? В людей стреляешь на глазах у генерала полиции! Совсем охренел?! – весело спросил захмелевший Михеев, потянулся к столику, схватил полупустую бутылку и сделал глоток водки прямо с горла.
— Михаил Михайлович, тебя отстранили от должности? Вот и помолчи!
— Да делайте вы, что хотите! – пробурчал бухой генерал. – Хотите, убивайте, хотите, воруйте… мне уже все равно…
— Угу, было бы что у тебя воровать, начальник! – ляпнул Витька Глухой, стоящий неподалеку.
— Повторяю вопрос, кто заказал генерала? – спросил Панкрат и, не услышав внятный ответ, стрельнул в другое колено.
— Да пошел ты, сука! – заорал от боли киллер.
Вдруг они услышали громкий выстрел. Внезапно во лбу у киллера появилась огромная дырка. Панкрат с Витькой резко обернулись и увидели, как генерал неуклюже перезаряжает ружье.
— Минус один! – хмыкнул он. – Щас будет минус два… Живым не сдамся, суки!
Панкрат быстро подбежал и выхватил у пьяного начальника полиции ружье.
— Ты с какого хера его застрелил?! – закричал Панкрат. – Как мы теперь имя заказчика узнаем?!
— А мне и узнавать не надо, – генерал покачнулся и чуть не упал. – Вы это все… бандюги проклятые… всех вас перестреляю…
Вдвоем с Витькой они быстро скрутили и повели его в ванную. Набрали холодной воды, и макнули несколько раз генерала, чтобы в себя пришел.
— Гады, суки, ненавижу! – орал генерал. Но после “целебных водных процедур” на лице генерала все же появилась некоторая доля осознанности.
— Кто на тебя зуб точит?
— Так ты же первый.
— Да не деды это! – прикрикнул Панкрат. – Нам сейчас не до убийства генерала полиции! У самих забот выше крыши! Мозгами раскинь! Дело двадцатисемилетней давности всплыло, и тут же тебя валить пришли. Кто это может быть, говори!
— Я не знаю, – устало ответил генерал, вытирая мокрое лицо широкой ладонью. – Кто угодно, кого я засадил. Их слишком много! Мне все равно кранты, – обреченно вздохнул он. – Или убьют, или посадят. Уже один черт!
— Да никто тебя не тронет! – сказал Панкрат. – Значит так, в руки себя взял, пить резко бросил. Завтра на службу.
— Не понял…
— С завтрашнего дня ты будешь восстановлен в должности. Охрану я к тебе приставлю.
— А с чего это ты за меня печешься?! – недоверчиво скривился генерал. – Сам же первый, небось, загрызть хочешь?
— Не просто хочу. А очень хочу, – честно признался Панкрат. – Только видишь ли, генерал… Дочка твоя просила тебе подсобить. Ласково так, и нежно… со всей любовью…
— Ах, ты гнида, если ты мою Свету… – он попытался встать, но тут же свалился обратно. – Хоть пальцем… я ж тебя…
— Именно, чтобы Свету никто пальцем не тронул, ты мне на своей должности очень выгоден. Поэтому, пахать будешь на своем посту до тех пор, пока совсем без зубов останешься и вконец облысеешь. Понял?
— Если с моего ребенка хоть волос упадет, я тебя заживо закопаю…
— Тогда в себя приходи шустрее! – заорал Панкрат. – И на службу маршируй! Подумай, кто тебя заказал. Только быстрее. А то ж попытку повторят обязательно.
Пожилой генерал замотал головой из стороны в сторону, а потом с какой-то отчаянной тоской спросил:
— Мужики, мне правда можно завтра на службу? У меня ж кроме работы… нет ничего… дочка только! Я все из-за полиции просрал… жену просрал… жизнь свою просрал… – генерал горько зарыдал.
— Да чтоб вас! – выругался Панкрат, кивнул Витьке и вместе с ним вышел на улицу. – Витя, останься с ним. А то бухой, натворит делов. Я к тебе подмогу пришлю. Труп уберите и закопайте где-нибудь.
— Нормально! – возмутился Витя. – Сделали из Витьки Глухого ментовскую няньку и уборщицу заодно! Охренеть! Дожил, бля! Спасибо, батя! – засранец даже низкий поклон ему отвесил.
— Пожалуйста, – огрызнулся Панкрат. – Витя, волос чтоб с генерала не упал.
— Батя, за что ты меня так не любишь?! – наигранно захныкал Витька. – Я ж к тебе со всей душой… а ты меня… к менту проклятому гонишь…
— Витя, хоть ты не ной, а?!
Панкрат, случайно споткнулся в темноте, оперся рукой о деревянный забор, чтобы не упасть. Но незамысловатое строение оказалось слишком шатким. Вот он и свалился вместе с ограждением в глубокую лужу. Отбросил от себя прогнившие доски, поднялся, отряхнул грязь с джинсов, хмуро взглянул на ветхий дом генерала полиции, больше напоминающий сарай, и чертыхнулся сквозь зубы.
— Алмазно, блядь! Не начальник всей полиции… а хрен пойми кто… позорище…
— Вот, что значит с ментами водиться! – ерничал Витька. – Добро им делаешь, жизнь спасаешь, а все равно весь как в болоте!
— Вот ведь…генерал, мать его… такой же ебанутый на всю голову, как его дочь! – злой как черт Панкрат вернулся в квартиру Светы. Заплаканная, она заснула прямо в одежде. Он сел напротив и долго смотрел на ее спящее красивое лицо. Мог разбудить ее, приласкать, и трахнуть, как только ему вздумается. Сейчас все что угодно мог с ней сделать. Никуда не денется и вякать не посмеет! Правда очень уж хотелось ее, красивую, сначала придушить.
Панкрат смотрел, как лунный свет мерцающим бисером сверкает в ее смоляных волосах. Как дрожат во сне черные как ночь ресницы. Как пухлые губы немного приоткрываются. Как размеренно поднимается пышная грудь в такт спокойному дыханию. И думал о том, что никогда не видел более красивой женщины, чем его Света. Наверное, только сейчас понял, почему десять лет пропахал шестеркой сначала у Феликса, потом у Акулова. Ради чего? Именно…Вот ради этого момента. Чтобы видеть, как беззаботно спит его любимая женщина… Теперь-то он ей точно не предложит отказаться от своей жизни, кинуть все и бежать вместе с ним за бугор.
Когда Акулов из тюрьмы выйдет, именно Боря возглавит организацию дедов. Север будет и дальше продвигаться по госслужбе, а Панкрат займет место смотрящего по области. Втроем они давно уже поделили область между собой. Да и времена изменились. Его возможности тоже. Теперь Панкрат может положить к ее ногам целый мир…
С возвращением Панкрата в жизнь Светы ее небольшое убежище сильно изменилось. Выбитую дверь в квартире заменили на новую, бронированную. Вставили пуленепробиваемые окна. Обычно всегда пустой холодильник теперь ломился от еды и ежедневно пополнялся свежими запасами. Охрана криминального авторитета каждый день сопровождала на работу. Ни на шаг от нее не отходили. Телохранители даже в суд с ней заявлялись.
— Ты меня еще на цепь посади! – ругалась Света. – Итак, как в бункере живу!
— Надо будет, посажу! – огрызался Панкрат, но все же позволил ей самой водить свою машину. На протяжении трех месяцев он каждый день приходил к ней под вечер. Сексом они занимались практически везде. Казалось, в ее квартире не было ни одного не оскверненного ими уголка. Иногда посреди дня Панкрат заявлялся к ней в офис. Молча закрывал дверь кабинета и брал ее во всех позах. Оба вели себя, как озабоченные подростки. Словно пытались восполнить то, что упустили за десять лет. И это было единственное, в чем они безропотно соглашались друг с другом. В остальное время либо ругались, либо молчали. Панкрат продолжал злиться на нее. А Света… пустила все на самотек. От бессилия и обыкновенной усталости.
Панкрат словно пытался втиснуться в ее жизнь, контролируя каждый шаг. Лично провел ревизию всех ее вещей. Этот шизанутый на всю голову маньяк выкинул все вызывающие, по его мнению, наряды.
— Тебе не кажется, что это уже перебор?! – возмущалась она. – Ведешь себя, как мальчишка недоразвитый! Вдобавок, закомплексованный!
— Что ты, красивая, я просто переживаю! – ехидничал Панкрат, швыряя в мусорку чересчур облегающее платье со слишком глубоким вырезом. – Вдруг простудишься!
