– Эй? Не думай, что я снова сомневаюсь. Контора, где работает Александр, не ошибается в принципе. Иначе… В общем, они давно отвыкли косячить. Плюс, я целиком и полностью верю тебе. Вон там, – он указывает рукой вверх, – спит мой сын, и это даже не обсуждается. Но мне, черт возьми, хочется во всём разобраться!
Я киваю, сглатываю. Костя убедителен.
– Хорошо, что у вас нет никаких мутаций, – улыбаюсь.
Козырев смеется.
– Наш мелкий точно идеален. А у меня, возможно, ты с годами и найдешь какие–то отклонения. Но имей в виду, никуда тебе уже не деться! Не опущу.
Я тянусь к его губам.
– Не отпускай.
Костя целует меня и увлекает за собой.
– Идем к Лёвке.
Уже у кроватки я замечаю, в глазах нашего папы стало еще больше гордого блеска. Хотя куда бы больше… Но экспертиза все–таки была не лишней.
Да, мне ценно, что Костя полюбил малыша и без нее! Однако он имеет право знать точно.
– Кость, я не жалею, что всё произошло именно так. Потому что очень сильно тебя люблю.
– Я рад, что у меня хватило ума никуда тебя не отпустить.
Костя обнимает меня сзади, шепчет в ухо – люблю. Скользит теплыми ладонями под мою кофту. Гладит живот, выше… Я с хрипом выдыхаю и запрокидываю голову. Как мало нам нужно, чтобы улететь. Синхронно шагаем к двери и скрываемся в спальне, которую раньше занимали с малышом. Теперь она наоборот только для взрослых…
Глава 20
Костя
В самые близкие минуты с ней я полностью очищаюсь. Все, что было до и будет после, перестает иметь значение. Остается только нежная кожа под моими пальцами. Горячая влага, готовая меня принять. Обхватывающая с такой судорожной силой, что меня не хватает на долгий марафон. Да он и не нужен обоим. Лина дергается от наслаждения за несколько секунд до.
Мне как обычно не хочется быстро покидать нежное пристанище. Откатываюсь чуть на бок. Коленом еще впечатываю ее в кровать.
– Я люблю тебя, – говорю слова, которые еще месяц назад не произнес бы в сторону хоть кого–то.
Да, во мне живет сыновья любовь к родителям, я тепло отношусь к близким друзьям. Во мне все больше зреет отцовская любовь к Лёве. Но то, что испытываю к Лине – другое. Это полностью осознанные и сильные чувства. Не заметил, когда они успели заполнить меня до краев.
– Я тоже тебя люблю, Костя.
Лина трется о мой подбородок лбом. Вдыхаю ее запах и понимаю – эмоции к ней не приходили постепенно. И не свалились на голову как снежный ком. Они как будто всегда сидели во мне. Ведь не зря я оставил ее возле себя, когда, казалось, она коварно меня обманывала. Я поверил ей уже тогда. Но просто из гордости не мог себе в этом признаться.
Я взял ответственность за них не только из благородного порыва. Хоть я, может быть, не самый плохой на планете человек… Нет, просто подсознание уже понимало – это моё. А дальше был просто путь, чтобы вытянуть эту правду наружу.
Теперь же мне хочется вытащить другие факты… Как, черт возьми, вышло, что тесты не показали моего сына?! Сейчас я доверяю Лине безоговорочно. Плюс, экспертизы папы и лаборатории спецслужб. Но что было с обычным ДНК?!
Лина совершенно не намерена копаться в этом. Для нее важность в другом. А вот мне ну просто очень любопытно!
Валяемся до обеда. Сын спит, нам тоже нужно восстановиться. А когда съедаем пасту с грибами и крученым мясом из доставки, оживает мобильный. Лаборатория.
– Да.
Элина поднялась наверх к малышу. Я убирал тарелки в мойку. Опускаюсь тут же на барный стул.
– Константин, это Евгений, – напоминает директор, хоть я узнал его, – мне есть, что вам сообщить.
Я раздражен на ситуацию. Но сотрудник администрации вежлив, искренне хочет докопаться до правды. Это подкупает.
– Слушаю, говорите, – прошу спокойным тоном. И на меня выливается странная инфа.
– Материал на пустышке – это не ДНК вашего сына, – опередив вопросы, медик поясняет, – то есть, грубо говоря, сосал ее не Лев. Этот факт и привел к неприятной ситуации.
Неприятной?! Ладно, не время цепляться к словам…
– А кто, черт возьми, ее сосал?!
Собеседник нервно усмехается.
– Этого я знать не могу… Но судя по анализу, и не мать. Вы ведь прислали мне данные вас троих.
Мои брови поднимаются так, что болит лоб.
– И что нам дальше делать?
Евгений выдыхает.
– Ну, во–первых, быть спокойным насчет отцовства. Малыш определенно ваш. А далее… Выяснять судьбу соски. Если, конечно же, хотите, – он берет паузу, – с нашей стороны никаких нарушений не было. Но все равно сочувствуем, что вам пришлось пройти через такую ситуацию. И поздравляем с тем, что всё прояснилось!
Молодой мужчина не скрывает своей радости. Подозреваю, счастлив он далеко не за нас.
– Это точно? – я пока не разделяю восторгов.
– Вы можете показать наши выводы своим спецам! – Евгений ни капли не пугается.
– Пришлите мне их. И спасибо.
Директор лаборатории рассыпается в еще каких–то вежливых словах.
Я просто сижу, пока телефон не пищит от письма. Пересылаю его Александру. Тот выдаст вердикт, как только у него будет время. Но я даже слишком не жду… Вряд ли Евгений меня обманул.
Соска! Мой мозг был вынесен на все сто процентов, когда я сдавал гребаный анализ. По–другому не объяснить. Малыш находился в доме, а я сунул курьеру пустышку! Уф… Вещь в нашем случае полностью оправдала свое название.
Быстро поднимаюсь наверх. Элина покормила ребенка, и они оба лежат на нашей новой просторной кровати. Мелкий не спит. Таращит на меня глазенки. Но я лишь подмигиваю ему и обращаю все свое внимание к его матери.
– Кто мог сосать соску Лёвы?
Лина хмурится. Недоумевает.
– Что? В каком смысле?
Сажусь на край постели, роняю локти на колени.
– В самом что ни на есть прямом. Кто мог брать ее в рот?
Красивые карие глаза напротив распахиваются.
– Да никто! Костя, что за бред? Даже я этого не делаю.
Горько усмехаюсь.
– А вот кто–то сделал.
Рассказываю Лине про звонок из лаборатории. Ее глаза делаются еще больше.
– Другой материал?! Как так? Я использовала чистый пакетик. У меня оставались с практики в больнице. Странно… Очень странно. Они не могли подделать данные?
У меня проскакивала мысль, что лаборатория могла смухлевать. Но черт, они видели, где сделан положительный тест. Вряд ли стали бы врать мне, зная, какие у меня связи. И потом…
– У меня стойкое чувство, что мы зашли не туда в своем расследовании.
Лина с укором морщится.
– Каком расследовании, Кость?
– В том самом. Ты разве не хочешь узнать правду?
Мне показалось, или она на миг пугается?
– Конечно, хочу! – отвечает Лина, впрочем, горячо. – Так куда нам нужно двинуться?
– В сторону соски, – киваю на бежевый предмет для малышей, который сейчас валяется на покрывале, – кто имел к ней доступ?
Элина краснеет, трогает пальцами лоб.
– Неужели ты думаешь…
– Кто мог испортить материал?
Руки Лины принимаются дрожать. Она поднимает на меня глаза.
– Никто… Я вытащила ее из ротика малыша и положила в пакет! Мы тогда пошли гулять, и я решилась. Вытащила из сумки мешочек… Положила туда соску. Поднялась и взяла кое–какие вещи. В этот же день мы поехали к себе.
Начинаю чувствовать себя детективом. По службе мне не приходилось распутывать загадочные истории. Я больше выполнял прямые приказы. Что же, все бывает в первый раз.
– Ты поднималась с мелким и соской? Дома была Карина?
Лина грызет губу. Она села на кровати, нервно гладит свои колени.
– Нет! Я пошла одна.
– Оставила Лёвку одного на улице?!
Имею ли я право осуждать, ведь помощи ей было ждать не от кого. Но я искренне удивлен. Любимая совсем не похожа на безалаберную мать.
– Нет… – Лина категорически крутит головой. – С ним осталась Мийка. Она как раз заскочила ко мне перед учебой. Мы говорили… В общем, мы говорили про тебя.
