Побыть с ними и развеять гнетущее послевкусие ужасного сна? Думаю, это верное решение.
Быстро переодеваюсь и, как и в прошлый раз, перелезаю через окно и ступаю ногами на газон.
Подхожу ближе и уже даже начинаю различать слова.
Но когда понимаю их смысл, замираю на месте, боясь сделать лишний шаг и выдать свое присутствие.
– И что планируешь теперь делать?
– А что мне остается? – недовольно отвечает на вопрос Ильи Рома. – Женюсь на Любе. Как раз исполню обещание, данное ее брату.
Глава 50
– Неужели нет другого выхода? – спрашивает Илья, а я больше не могу это слушать.
Закрываю рот ладошкой, чтобы они не услышали моих всхлипов. Обжигающая боль не даёт дышать. Растираю по щекам непрошеные слезы и бегу обратно к себе. Соленая влага застилает глаза, и я не могу ее остановить. С трудом забираюсь обратно в комнату, жгучая боль отняла все силы.
Добираюсь до кровати, меня корежит изнутри, будто вот-вот разорвет на части. Свернувшись в жалкий неподвижный комочек, беспомощно обхватываю себя руками. Как же холодно снаружи, а в груди все горит, сжигая меня полностью.
Для Ромы я ничего не значу, он воспринимает меня как обузу.
Что же мне теперь делать? Я не только не нравлюсь его отцу, да я ему даже не нравлюсь. Ведь будь все по-другому, разве Рома был бы недоволен тем, что я рядом? Выполнить обещание, данное моему брату, – вот что для него превыше всего, и его настоящих чувств тоже.
Молот хочет жениться, потому что вынужден, а не потому что любит… А разве я желаю этого принуждения?! Да, он говорил лишь, что я принадлежу ему. Но разве хоть раз произнес слово «люблю»? А я так уже раскатала губу, думая, что он тоже полюбил меня. Вот такую – несуразную, вредную колючку. Дура! Сколько жизнь ни учит, а я все равно верю в сказки. Что красивый, сильный, мужественный парень может выбрать себе такую замухрышку, как я.
Жить, зная, что муж тебя не любит, – какая это мука! Как уважать саму себя, если мужчина, который рядом, ничего к тебе не испытывает?
Размышляя на эту тему, я истязаю сама себя, как будто специально постоянно надрываю рану, которая еще не зажила, причиняя этим боль самой себе. Мысленно заставляю себя не забывать об услышанном и сделать правильный вывод, а не ходить в розовых очках, нафантазировав себе все то, чего на самом деле нет. Нельзя забывать, кто такой Молот – бандит, очень умный и расчетливый, и кто я – мелкая сошка, вставшая у него на пути. Не сильно умная, попадаю в разные глупые ситуации, да и родословная у меня не очень, что уж тут. Надо смотреть правде в глаза.
Под утро я все же забываюсь в своих сомнениях и неожиданно для самой себя засыпаю тревожным сном.
Просыпаюсь с ужасной головной болью. Глаза опухшие, зареванные. И даже умывание ледяной водой не может убрать эти больные отеки с лица. Лариса Хусеевна осторожно стучит ко мне в комнату и, когда я открываю ей дверь, горячо приветствует меня, говоря, что рада моему возвращению и что Рамазан очень скучал по мне, пока я ездила проведать свою маму.
Понимая, что эту легенду придумал Молот, чтобы скрыть мой побег, я лишь несмело улыбаюсь бедной женщине, которую держат в неведении о том, что происходит в ее доме.
Лариса Хусеевна зовет меня завтракать. И, честно сказать, не сделай она этого, я бы так и осталась сидеть в комнате, настолько не хочется сейчас кого-либо видеть.
За утренней трапезой собралась вся семья. Во главе стола – Руслан Рамазанович. По правую руку от него расположились его мама, жена, Зарема, и дочки, Захра и Зарина. По левую – Рома, затем Илья и Сергей. Войдя в столовую, здороваюсь со всеми, стараясь не смотреть на Молота, и присаживаюсь на свободный стул возле Сергея.
В доме появилась помощница по хозяйству. Она сменяет блюда и разливает по кружкам чай. На столе преобладают национальные блюда, названий которых я даже не знаю, а какими приборами их есть – и подавно. Но бабушка Ромы все подробно рассказывает по ходу завтрака, тем самым значительно облегчая мне задачу. И я ей очень благодарна. Стать посмешищем для всей их семьи я бы не хотела.
– Люба, с тобой все нормально? – неожиданно спрашивает меня Сергей.
Руслан Рамазанович разговаривает с сыном и Ильей. Девочки уже убежали заниматься с няней, а бабушка удалилась по своим делам. За столом остались только мы – вчерашние гости – да хозяин дома с женой.
Было бы у меня чем заняться, я бы тоже встала из-за стола, придумав повод. Да вот только ничего в голову не приходит. И только тревожит постоянная ноющая боль в сердце, когда слышу, как Рома отвечает на вопросы отца.
– А что должно случиться? – пожалуй, слишком агрессивно отвечаю вопросом на вопрос.
Сергей как будто не ожидал от меня такого, несколько растерялся, а потом все же спросил:
– Ты какая-то тихая, что ли. Поникшая. И слова за завтраком не произнесла. Как будто что-то случилось?
– Я что, должна, как обезьянка, всех развлекать? Чего ты от меня хочешь?
– Люб, – Сергей поворачивается ко мне всем телом, – мы же прошли эту стадию, ты даже на коленках мою голову держала. Может, хватит бычиться, а просто скажешь, что с тобой?
– Молодые люди! – слышим несколько недовольный голос Руслана Рамазановича. – О чем вы разговариваете? Да так громко, что мы уже друг друга не слышим.
Выглядываю из-за Сергея и натыкаюсь на три пары внимательных глаз. И если Илья смотрит на нас с неподдельным интересом, то отец и сын – с недовольством.
– Мы можем выйти, если мешаем, – упрямо поднимаю голову и смотрю прямо в глаза отцу Ромы. На что он выгибает удивлённо бровь. Встаю из-за стола и продолжаю: – Спасибо за завтрак, пойду отдохну.
Разворачиваюсь и выхожу из столовой. Слышу за спиной звук отодвигаемого стула.
Наверное, и Серый решил выйти. Что же, довольно смело с его стороны. Молодец парень. Не оборачиваясь, ныряю в коридор и иду в свою спальню. Захожу в комнату, толкаю дверь, чтобы ее закрыть, но характерного щелчка не происходит. Непонимающе оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю, что в мою комнату вошел Рома. Скрестил руки на груди и с прищуром смотрит на меня, как будто ждет ответа на незаданный вопрос.
Сердце пропускает удар. Я не готова с ним говорить.
Отворачиваюсь к окну.
Вздрагиваю, ощутив его объятия.
– Ну и что случилось с моей колючкой, – подшучивает надо мной, – что она все шипы выставила, а?
А я замерла и слова сказать не могу. Горький ком застрял в горле и не дает издать ни звука. А если заговорю – боюсь, что расплачусь. Ну вот как он может так играть?! Так по-доброму спрашивать и так нежно обнимать? Я же не настолько нравлюсь, чтобы жениться. Получается, просто так он готов со мной быть, а для чего-то серьезного – не уверен?
– Люб, – кладет свой подбородок мне на голову, – ну чего ты злишься? Вроде все было хорошо.
Молчу, не в силах произнести ни слова, с трудом сдерживая подступившие слезы.
– Грустишь по прошлой жизни?
Рома ждет моего ответа, и я, чтобы он уже отстал, просто осторожно киваю. Он принимает мой положительный ответ и продолжает:
– Не переживай, малышка. Все будет хорошо. Нам скоро сделают новые паспорта. Подружка твоя знает, что ты жива, и мама тоже. Остальным и не надо.
Вновь киваю. Хорошо хоть, додумался им сказать, потому что у меня это вылетело из головы.
– Малыш, я сейчас буду немного занят. Поэтому часто буду пропадать. Но ты не скучай, хорошо? Все, что надо, говори, тебе дадут.
Сердце сжимается от его последних слов. Киваю в очередной раз.
– Ну, повернись ко мне, малыш.
Стою истуканом, не хочу!
– Люб, ну, – не поддаюсь и стойко продолжаю противиться, – обиделась, что меня часто не будет? – Прикладывает силу и все же поворачивает к себе, пытается заглянуть в глаза, но я отворачиваюсь. – Люб, ну что такое? – спрашивает меня, теряя терпение.
Глава 51
Наконец все же решаюсь заглянуть в его глаза. И столько в них непонимания и озабоченности происходящим, что, не знай я правды, не подслушай я тот разговор, без сомнения поверила бы в его искренность.
