не могла мне сопротивляться, и пока это была единственная возможность показать ей, с кем она хочет быть. Мои ладони жгло в местах соприкосновения, кожу покалывало от жажды по ней. Я так хотел раздеть ее и медленно заниматься любовью, возрождая ее чувства. В то же время мне хотелось сорвать с нее этот наряд бунтовщицы и оттрахать так, чтобы она не могла завтра ходить. Мне хотелось заявлять свои права на нее и одновременно нежно и мягко напомнить об ее чувствах ко мне.
Когда я начал толкаться твердым членом в ее попку и попытался расстегнуть ее джинсы, она как будто очнулась. Роуз напряглась всем телом и оттолкнула меня. Она повернулась, отскочив на пару шагов. Взгляд девушки был полон ужаса и замешательства. Мы это уже проходили, тогда, в конференц-зале на приеме ее отца. Она смотрела на меня так, как будто пыталась получить ответ на вопрос: как у меня получилось ввести ее в заблуждение? Как будто я соблазнял невинную девушку только для того, чтобы, воспользовавшись, выбросить ее на обочину. Это раздражало. Я был не единственный здесь, кто хотел этого и кто находится в замешательстве. Только причины для этого чувства у нас разные.
— Роуз! — резко позвал я. — Какого черта? Объясни мне, чего ты хочешь? — я начал кричать от бессилия, когда она не ответила и продолжала смотреть с осуждением. — Какого хера ты хочешь, Розали?
Я запустил руку в волосы и резко дернул. Физическая боль немного помогла отвлечься от боли и смятения, круживших внутри меня.
Она резко развернулась и убежала к лифту. Через минуту двери лифта скрыли ее от меня.
— Блять! — крикнул я, ударив кулаком по столу.
Во мне проснулся зверь, готовый реветь на любого, кто появится в зоне досягаемости. Я опустил руки на стол и одним махом скинул все, что на нем лежало. Лампа, упав, взорвалась сотней осколков, разлетевшихся по всему кабинету. Но этого было мало. Я подошел к полкам и начал скидывать с них все, сыпля проклятиями в адрес Розали, своего отца, себя самомого и этого треклятого Аарона, который пытался украсть мою девочку.
— Сука! — крикнул я, когда сбрасывать, ломать и разбивать было уже нечего.
Я подошел к окну и стукнул по нему кулаком, прислонившись лбом к окровавленным костяшкам. Мне хотелось выть и рычать одновременно. Я сразу пожалел о том, что разнес весь свой бар в кабинете. И теперь вместо того, чтобы пить виски, я мог наслаждаться только его парами, исходящими от пола, на котором блестела янтарная жидкость.
Я сел на пол возле окна, прислонившись к балке, разделяющей огромное стекло. Два часа я смотрел на город. В голове была масса мыслей, но под конец осталось только смирение.
Я боролся за Роали Стар. Я сделал все, чтобы вернуть ее. Она столько раз меня останавливала, что я уже сбился со счета. Теперь был ее ход. Если я нужен ей, она придет ко мне сама. Но если нет… Что ж, я должен был быть морально готов к тому, чтобы ее отпустить. И я буду готов. Не сегодня. Даже не завтра. Но очень скоро буду. Она не оставила мне другого выхода.
Утро ударило по мне жутко громким сигналом будильника и грохотом дождя в окно. Я приподнялся и потер лицо. Какого черта я не закрыл шторы? Солнца не было, но на дневной свет я все равно реагировал как вампир, живущий в подземелье. Я вспомнил как накануне ночью выпил бутылку скотча, потом запил это пивом. Потом были сигареты, унитаз, галлон воды со льдом и гора «Ибупрофена». Я уснул за полтора часа до того, как зазвонил будильник, даже не потрудившись выползти из ванной. Учитывая мой голый зад, полагаю, что я пытался помочиться. Я осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что не сделал это под себя, хотя кто бы меня осудил? Я нашел себе достойное оправдание: любовь всей моей жизни променяла меня на тщедушного мудака Аарона.
Я со стоном перевернулся на спину и застегнул брюки. Потом ползком добрался до прикроватной тумбочки, на которой разрывался мой утренний палач — будильник. Я дотянулся до адского изобретения и отключил эту мерзкую трель. Пока ставил его назад, посмотрел в угол комнаты, где под комодом сиротливо валялся мой разбитый телефон. В голове смутно всплыло воспоминание, как я написал сообщение Розали.
Я на коленях прополз до комода, вытянул пострадавший гаджет, поставил на место батарею и нажал на кнопку включения. Экран осветился, и я увидел, насколько сильно было повреждено стекло. Удивительно, что он вообще работал.
Я открыл иконку с сообщениями и нашел историю нашей с Роуз переписки, пролистав до вчерашнего вечера.
Джордж: Детка, пирежай ко мне. Мне так плохо.
Роуз: Мун, иди спать, и станет лучше.
Джордж: Ты овставшишь меня умирать, бездушная женщина? А ведь я любил тебя любил!
Роуз: В прошедшем времени? Прогресс, Мун.
Джордж: Ты жестокая и циничная.
Роуз: А ты пьян. Спокойной ночи, Джордж.
Джордж: Не в прошедшем, Розали. Я все еще люблю тебя. Больше жизни люблю. Спокойной ночи, моя сладкая Роуз.
Черт, эти последние слова могли неслабо помешать мне в достижении цели игнорировать Роуз. Хотя чему уже мешать? Я решил просто сдаться. Так и поступлю. Я набрал номер своего секретаря. Нора сняла трубку на третьем звонке.
— Нора, — прохрипел я.
— Мистер Мун? — послышался истерический вопль девушки. Мне пришлось убрать трубку от уха, потому что ее крик усиливал пульсацию в моей и без того больной голове.
— Нора, прекрати орать.
— Мистер Мун, тут такое. Кто-то разгромил ваш кабинет. Я вызвала охрану, и сейчас мистер Ланкастер из службы безопасности разговаривает с полицией.
— Нора, останови его.
— Но…
— Пусть положит трубку. Сейчас.
— Да.
Я услышал стук ее каблуков по полу и как она быстро заговорила с Беном Ланкастером:
— Мистер Мун… сказал, чтобы вы положили трубку и не вызывали полицию.
— Что? Но тут же все разгромлено.
— Он сказал, чтобы вы положили трубку.
— Какого? А, ладно, как ему будет угодно, — ответил Бен, и Нора снова пошла в приемную, подтверждая мою догадку об ее передвижении, когда заскрипело ее кресло.
— Мистер Мун, вы еще здесь?
— Да. Нора, просто позаботься о том, чтобы в кабинете навели порядок и купили новую лампу.
— Поняла. Я могу
