Ее огромные глаза. Изогнутые в дерзкой усмешке губы. Запах ее волос и кожи, горячее тело, хриплые стоны экстаза в моих руках. Это новое безумие, с которым я пытаюсь бороться, только не могу.
- Хрен ты вообще это искупишь… чего она только так за тебя жилы рвет, все время умоляет не убивать, телефон обрывает, уточнить, не сделал ли я что-то с тобой. К психиатру ее, что ли. Боюсь даже думать, что ты ей рассудок повредил…
- Твоя дочь сильнее нас обоих вместе взятых. Какой психиатр? Сам сходи проверься. Задавил девчонку, чтобы только под твои команды плясала. Выдал замуж за Косача ради наживы. Она что, заслужила такое? Сына уже терял, может, пора остановиться?
- Погоди, ты что это… - щурится Белый. – Нет, Булат, на хер, заткнись. Просто заткнись, пока я не надумал про вас не пойми что. Потому что ебал я в рот волыной такого зятя, как ты, уяснил?
- Как она?
Мой вопрос ставит его в тупик, но при этом прерывает поток возмущения. Белов опрокидывает виски и пожимает плечами.
- Как в себе замкнулась. Видеть никого не хочет. Правда, улыбается иногда. Нормально так, как раньше. С Дианой постоянно шушукаются, это их, бабские вопросы. Косач охренел, будто делает мне одолжение, не расторгнув брак. Юленька сильная, но попросит разрешения на развод… наверное, помогу с этим.
- Кстати. – сердце отчего-то царапает, и я спешу сказать хоть что-то, понимая – я уже не так хочу лететь на встречу с семьей, как сорваться и обнять эту сильную, непокорную, и в то же время такую ранимую девчонку. – В душе не ебу, что у вас там произошло, но прекрати обращаться к ней «Юленька». Ее передергивает от этого, едва ли не до панических атак. Ты что, иглы ей под ногти загонял и ласково называл? Белый, я не воспитатель конечно, но за это сам тебе в табло врежу по прилету. У меня все.
- Ты что это? – на его лице прозрение. – Ты и моя дочь… Ты, совсем рамсы попутал? Да забудь и распрощайся, ясно? Спецом не позволю развестись. Пусть лучше там, чем с тобой…
- Надо же. Я было подумал, ты пересмотрел свое отношение к ней. Средневековье у тебя в башке.
- Тебе на рейс пора, - похоже, потепления в наших отношениях уже никогда не будет. – Считай, что мы заключили пакт до расследования. О моей дочери забудь. Да и зря я парюсь, ты к семье летишь. Это блажь, Булат, ничего иного. Мужики всегда на Юляху голодным взглядом смотрели, заипался их отгонять.
- Предупредил тебя, - виски меня почти не взял. – И запомни. Пусть мы и начали с ней не очень хорошо, я ее от всех защитить смогу. И от тебя тем более.
- А от себя? – недобро смотрит Белов.
Но я уже не хочу отвечать, понимая, что разговор ничем хорошим не закончится.
- Мой рейс. Надеюсь, ты найдешь их всех до моего прилета. Убивать не спеши. Хочу в этом поучаствовать лично…
Юля
Поначалу шумный зал ночного клуба показался мне рассадником бойни зомбиапокалипсиса. Я так и застыла на входе, не в состоянии сдвинуться с места.
Прошло три недели после моего освобождения. Три недели моего вынужденного заточения дома, потому что я никого не хотела ни видеть, не слышать.
Времени было предостаточно, чтобы понять – Тагир уже не вернется. Я ничего о нем не слышала. Отец категорически отказывался обсуждать эту тему. Все, что я знала – что мужчина, чувства к которому так неуместно вспыхнули, улетел в Испанию, где все это время отец скрывал его спасенную семью.
Поначалу я думала, что он даст о себе знать хоть как-то. Что вернется – хотя бы для того, чтобы расставить точки над и. Но нет. Похоже, что он там остался.
Были моменты, когда меня трясло от ужаса. Я понимала, что отец мог так же легко его убить за то, что Булатов со мной сотворил. Но во время нашей близости я успела так прорасти в него эмоционально, что чувствовала: жив. Жив… и, наверное, превосходно себя чувствует. Воссоединился с любимыми и думать за был о том, что ранил меня в самое сердце.
Иногда он мне снился. Хоть во сне, недолгое время, я была самым счастливым человеком на земле. Сны давали надежду, что мы будем вместе, но шло время, и ничего не менялось. До тех пор, пока я не пришла своими зашореными розовой ватой мозгами к тому, что просто рисую себе свою собственную реальность.
Нет, Тагир, который все это затеял ради своей семьи и обрел ее на пороге краха, никогда от них не откажется. Даже если уже не те чувства, они вспыхнут с новой силой, стоит им увидеться. Мне пришлось повзрослеть за рекордно короткие сроки. И понять – надо учиться жить заново. Жить без Тагира.
Первая любовь нанесла моему сердцу рану, которая едва ли однажды затянется.
Спустя недели две я начала понемногу приходить в себя. Очень помог Вова – все время вытаскивал на какие-то интеллектуальные тусовки, где никто меня не знал. Там я понемногу влилась в социум заново, после чего начала скучать по подругам.
Новая семья – Косачи всем скопом – едва не пошатнули мою веру в будущее. Анна Николаевна пробралась в наш дом, когда отца не было, а мать с Вовкой занимались в зале, и начала вешать мне на уши лапшу, что я – порченный товар, но она, видите ли, желает счастья Максимочке, поэтому прощает. Только вот теперь никаких декольте, макияжа, своего мнения и посиделок с друзьями они с мужем от меня не потерпят. Я уже и так спровоцировала свое изнасилование. Свадебным платьем, надо полагать.
Не спрашивайте, как далеко я ее послала. В тот же вечер прибежал разъярённый глава семейства, что-то орал, пока отец не заткнул ему рот в кабинете. А я даже рада была. Заявила, что Максим ко мне не приблизится, пока я не разрешу. Так и постановили. Зря мой законный муж слал охапки роз, конфет, шариков и прочей лабуды, даже оркестр бравых кабальеро под забор согнал. Я не отвечала на звонки. Всего раз сказала – буду готова, позову. И он покорно это проглотил.
Чего стоило Валерии сегодня вытащить меня в клуб, отдельная история. Но я сама надеялась, что это поможет наконец вернуться к жизни. Я изменилась. И прятаться дома до конца своих дней все равно было невозможно.
Долгое заточение наложило свой отпечаток. Я внутренне сжималась, когда меня обнимали друзья. Надо к этому снова привыкать.
- Эй, я глазам своим не верю! – вырвала меня из задумчивости Лерка, когда я на миг позволила себе вспомнить ласки Тагира и его горящий обожанием взгляд. – Ты где летаешь?
- Да так… - я проглотила ком в горле. – Платье одно видела недавно... Куплю.
- Угу, платье. У тебя точка G в конце слова шоппинг? – не поверила Лера. – Я знаю, что с тобой.
- Ой ли?
- Да. Я читала про такое. И в кино видела. Там то ли банк грабили, то ли еще что-то, и все эти заложники смотрели налетчикам в глаза. А потом прикинь, они так к ним прониклись. Даже адвокатов им в защиту наняли, прикинь? Может, с тобой то же самое произошло?
- Что за бред, - я хотела перевести разговор, но ничего подходящего в голову не приходило.
- Не бред. Тогда, на свадьбе… все мы в ужасе были. Ты сейчас не обижайся, но когда ты сказала, что это твой Тагир тебя там, на столе… и потом увез… У меня трусики намокли. Это же охренеть как круто!
Взгляд, который я бросила на эту похотливую сучку, мог бы заткнуть даже оратора. Лерка тем не менее смутилась лишь самую каплю.
- Я потом кино смотрела. «365 дней». Все время видела вас вместо актеров. И ты, у тебя моментами глаза горят. У вас было?
- Пойдем, - нет, меня ее слова не расстроили. Просто накатила вновь горячая волна, подняла из небытия те чувства, что я так долго гасила в себе. – Потом как-нибудь. Может быть.
Громкая музыка вызывала дискомфорт. А когда я увидела всю нашу компанию в полном сборе, вообще захотела тотчас же уйти. Но Лера приобняла меня за плечи и ободряюще улыбнулась. Неизвестно, что именно она сделала, у моей роскошной приятельницы был дар успокаивать одним прикосновением.
Я споткнулась на ступеньке.
- Ты чего? – испугалась Лерка.
- Не знаю. – я сглотнула. – В глазах помутнело. Что это за вонь? Сейчас стошнит.
