— Ангелин, не перегибай палку, — кинул он на меня предостерегающий взгляд.
— Ну, вдруг, ты посчитаешь, что я и этого не достойна!
— Я сказал — не перегибай палку, — прорычал он уже с угрозой, и я замолчала.
Больно надо мне продолжать с ним этот бессмысленный, дурацкий разговор!
Стоит ли вообще теперь идти на эту дискотеку?
Что я там буду делать одна?
Сам ведь не идёт, и мне не даёт сходить туда нормально!
57
Ближе к вечеру мой телефон наконец ожил.
— Да, Роман Петрович, — ответила я тут же. Запыхалась аж, как бежала к телефону, ведь я так ждала этого звонка. — Ну куда же вы пропали?
— Здравствуй, Лина, — отозвался мужчина. Голос у него был то ли уставший, то ли такой, словно ему больно говорить. В сердце тут же ёкнуло — что-то всё-таки случилось… — Прости, я не смог вчера перезвонить.
— Что-то случилось, Роман Петрович? — осторожно поинтересовалась я. — У вас такой голос…
— Ну, кое-что случилось, если честно, — ответил опекун. — Только ты не волнуйся, всё позади уж.
— Что произошло? — задала я новый вопрос, ощущая волнение. Хоть он мне и не родной человек, но он единственный, кто мог бы обо мне позаботиться, и я не желала бы ему болезней…
— Да давление скакнуло вчера, — отозвался Роман Петрович. — Положили пока в больничку на пару дней. Наблюдают.
— О боже… — прижала я ладонь к губам. — А ваша жена знает?
— Не знает ещё, сейчас я ей расскажу сам. Не до звонков мне вчера было…
— Хотите, я расскажу Тамаре? — предложила я.
— Нет, не нужно, девочка. Я сам разберусь со своей семьёй. Ты о чём-то хотела поговорить, мне кажется? О Матвее. Что опять этот шалопай натворил?
Я закусила нижнюю губу.
Если Роман Петрович аж в больницу угодил, то значит, все не так уж радужно, как он сейчас рассказал, и ему не стоит волноваться. И как теперь я расскажу ему о проделках сына?
А вдруг я расскажу ему, и опекун разволнуется, а после этого ему станет ещё хуже?
Нет, я не могу этого допустить!
Я не хочу быть виновницей того, что его здоровье снова пошатнётся.
Придётся отложить разговор с Романом Петровичем снова. По-крайней мере, придётся ждать выписки опекуна из клиники. И еще пару дней, чтобы он окреп.
— А сейчас как вы себя чувствуете, Роман Петрович? — спросила я.
— Да как… Нормально уже. Домой бы пошёл, да врачи настаивают на наблюдении хотя бы на пару дней.
— Правильно. Слушайте врачей. Раз они решили подстраховаться, значит, риск есть, и стоит остаться.
— Да я и не спорю с ними. Но в целом, уже нормально. Просто работа встала… Без меня никаких дел не выходит. Мы чего сюда в комнадировку-то приелетели? Чтоб я на больничной койке загорал?
— Никто не застрахован от болезней, — отметила я. — Вы — не робот. Должны понять, что если вы не полечитесь и заболеете серьёзнее — не дай бог, конечно! — то все дела тем более накроются медным тазом. Даже не обращайте на это внимания. Не корите себя. Вы поправитесь и вернётесь к делам, всё будет хорошо. Поручите, что возможно, хоть какие-то дела своим помощникам, и заботьтесь сейчас о себе, Роман Петрович.
— Ты очень мудрая и добрая девочка, Ангелина, — ответил он негромко. Он словно был тронут моим словами. Неужели никто в этой семье о нём не беспокоиться? Или просто ему приятно было услышать сочувствие именно от меня? Но как иначе-то? Человеку плохо. Разве я могу оставаться здесь равнодушной? — Всё так и сделал уже. Спасибо за заботу.
— Поправляйтесь, Роман Петрович. Я вам позже перезвоню и всё расскажу.
— Но ты сказала, это очень важно и серьёзно.
— Не важнее вашего здоровья. Потерпит пока что.
— Точно потерпит?
— Да. Потерпит.
— Ну, смотри… Ты сама-то как? Матвей не очень наседает? А то я могу ему позвонить.
— Ну, позвонить ему вы можете в любом случае, — ответила я. — Но я вовсе не жалуюсь. Наши отношения такие же сложные, какие были и раньше.
Опекун тихо вздохнул.
— Ладно, я приеду и во всём разберусь. Обещаю тебе.
— Да, конечно. Отдыхайте, не берите в голову. Всё решаемо.
— За вами пока присмотрит Тамара. Ты можешь задать свои вопросы ей.
Да уж. Вот ей как раз-таки задать свои вопросы я не могу — она не поймёт. Но об этом я решила тоже промолчать до поры до времени. В конце концов, мне через год уходить из этого дома, а Тамара останется женой Романа Петровича. Может быть, и не стоит вставать между ними… Не стоит ничего рушить.
— Хорошо, — отозвалась я. — Вы, главное поправляйтесь. И возвращайтесь к нам.
— Да, конечно… Дела тут только закончу. Держи там тоже хвост пистолетом!
— Постараюсь.
— Ну, тогда до связи, и хорошего вечера.
— Спасибо. До связи…
Диалог завершился.
Я задумчиво смотрел на свой старенький смартфон.
Значит, всё-таки решать всё придётся самой.
Когда Роман Петрович поправится и вернётся домой, чтобы иметь возможность надрать уши своему сыночку, может быть уже просто поздно — Матвей опубликует видео.
58
Спустя час я получила сообщение в социальной сети.
Андрей приглашал прогуляться.
Я хищно улыбнулась, глядя в стенку. За ней был коридор, а напротив моей двери — дверь комнаты Матвея.
Он так не хотел, чтобы я гуляла с другими мальчиками.
Особенно, с Андреем.
Нарушить, что ли, этот запрет?
Совсем необязательно ему докладываться о том, что я ходила на свидание с парнем.
Я же могу сказать, что просто пойду погулять. А уж с кем — не его беда.
Не будет же он следить за мной?
Не совсем же он отбитый дурак.
Скажу, что с подружкой, как он проверит?
Никак.
Улыбаясь своей выдумке, ответила Андрею, что подойду к семи в парк, и мы погуляем.
В ответ получила гору радостных смайлов и пошла наводить марафет.
Всё-таки с парнем иду на свидание, и пусть он для Матвея будет подружкой — я-то знаю правду, что подружка это с… Ну, в общем, не девочка.
Напевая себе под нос что-то весёлое почти целый час плескалась в душе: намылилась различными гелями для душа, делала маску для волос, чтобы они были блестящими, когда высохнут и я уложу их — мне хотелось быть красивой.
Встречаться с Андреем я не планирую, но девочка, которая просто хочет быть красивой, взяла надо мной верх.
Вышла из душа и поняла, что забыла взять с собой халат.
Вздохнула, кляня саму себя на чём свет стоит.
Придётся идти по общему коридору, обернувшись в полотенце.
Хорошо, что хоть оно широкое…
Обернулась, обулась в тапочки и пошла к двери.
Однако щеколда не поддалась.
Я дёргала её минут пять, но она, проклятая, просто застряла где-то…
Открыть её было просто нереально.
И что делать?
Я бесцельно продила в полотенце по ванной комнате и думала как быть.
Вызвать МЧС?
Как-то глупо. Что я им скажу — у меня щеколда сломалась, спасите меня?
Но как-то нужно было выбираться отсюда.
Услышала шорох в коридоре и кинулась к двери.
— Эй, кто-нибудь! — закричала я в проём двери. — Мне нужна помощь!
— Чего тебе, убогая? — услышала я голос того, кто оказался в коридоре именно в это самое время. Матвей… Ну почему — он?! Впрочем, сейчас это уже неважно, кто меня отсюда извлечёт, лишь бы помог.
— Слушай, тут щеколда… Заела. Не открывается.
— Ты прикалываешься?
— Нет. С чего ты взял? Не могу открыть дверь!
— Просто ты косорукая, в этом вся беда.
— Я не косорукая! — начала я злиться. — Она реально сломалась. За гвоздь зацепилась, что ли…
— Хм-м-м… Ну-ка попробуй ещё раз отодвинуть её.
Я снова подёргала. И снова без результата.
— Не получается, — ответила я. — Она намертво встала.
— А если дверь попробовать потянуть на себя?
— Тоже не поддаётся.
— А если приподнять дверь?
— Нет, ничего не выходит!
