Короли Эдена - Харпер A. Брукс

Раздается еще один стон, кажется, скорее мужской, чем женский, и скорее от боли, чем от удовольствия. А я-то думала, что сегодня дома только я одна.

Осторожно следую за звуками, пока не попадаю в еще одну до смешного большую комнату. Эта комната от пола до потолка выкрашена в черный цвет, и темнота настолько резкая, что глазам требуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Простая кровать с темным постельным бельем, которое выглядит так, будто к нему никогда не прикасались, и беспорядочная мебель, но все аккуратно и опрятно.

Так было до тех пор, пока я не просунула голову дальше в комнату и не увидела Нокса, стоящего спиной ко мне перед мужчиной, подвешенным к потолку за запястья. Под ним расстелен полиэтиленовый брезент, собирающий кровь, капающую из множества порезов на его теле.

Я моргаю, сердце бешено колотится в груди, пытаясь расшифровать увиденное. Тем более что мой ум сейчас не слишком острый.

Нокс смещается с линии моего зрения ровно настолько, чтобы я смогла увидеть его жертву. И я мгновенно узнаю человека… или, скорее, сукиного сына, кровососа, который напал на меня на фабрике, того, кто вонзил в меня иглу после того, как вытащил меня через окно.

И сейчас, видя его окровавленного, изрезанного, одежда на нем едва держится, я улыбаюсь его агонии. На то, как он истекает кровью и корчится.

Я должна быть потрясена. Отвращение. Испугаться до смерти. Но я этого не делаю.

Совсем наоборот. Я счастлива, что он у Нокса, что он его пытает. Надеюсь, он делает это медленно и как можно более болезненно. Этот ублюдок заслуживает этого за то, что он сделал со мной.

Завороженная, я продолжаю молча наблюдать за происходящим. Подбородок вампира упирается в грудь, и, когда он крутится на месте, я вижу, что на месте уха у него кровавая дыра.

У меня перехватывает дыхание.

Срань господня!

Нокс настолько поглощен своим занятием, что не замечает, что у него есть зрители. Парню нравится мучить людей, верно? Он находится в своей стихии. Сначала я назвала его психопатом, и чем больше я его вижу, тем больше убеждаюсь, что не ошиблась в своем первом впечатлении.

Кстати, о первом впечатлении: я удивлена, что он не держит этого вампира на столе для вскрытия в морге внизу, если именно там он любит делать эту грязную работу. Почему к этому ничтожеству особое отношение?

"Что мы будем делать дальше?" спрашивает Нокс, поворачиваясь к нему с клинком в руке. Замечу, что это не клинок Мортема, но в руках Нокса любое оружие смертельно опасно. Он, наверное, может убить кого-нибудь ластиком для карандашей, если очень захочет.

Когда вампир ничего не отвечает, Нокс пожимает плечами. "Ладно. Я выбираю".

Он наклоняется и хватает вампира за босые ноги, которые связаны вместе, а затем отрезает два пальца. Они падают на пол, разбрызгивая кровь.

Мой рот открывается.

Вампир издает нечеловеческий вопль, его голова задирается вверх. Оба его глаза были удалены, из глазниц обильно течет кровь.

Я должна была бы ужаснуться, но вместо этого я вся горю. Платье прилипает ко мне от переполняющего меня жара.

Нокс подносит плоскую сторону ножа ко рту вампира, из которого сочится кровь. "Я уже говорил тебе. Будешь продолжать кричать, и я отрежу тебе язык". Он говорит громко, и тут я вижу наушники в его ушах. Он слушает музыку или что-то в этом роде, пока работает.

Вампир борется со своими путами, дико брыкаясь и извиваясь. Я хочу посочувствовать ему — очень хочу, — но не могу набрать ни капли жалости, и не знаю почему.

Может быть, это из-за того, чем он в меня стрелял, а может, у меня крыша поехала, но в любом случае я не могу оторваться от вида его искалеченного тела, находящегося на грани смерти. Мое сердце бьется о ребра, волнение от того, что будет дальше, берет верх, и я задаюсь вопросом, если Нокс делает это ради информации или… ради меня.

Тишина заполняет комнату. Если не считать гудения, доносящегося из наушников Нокса.

Он берет тряпку с книжной полки рядом с собой и вытирает руки, затем опускает лезвие и берет плоскогубцы.

Мой пульс учащается еще больше. Он просто псих.

"Мы могли бы повеселиться в моем морге, но я, видишь ли, должен нянчиться со своей голубкой. Так что нам придется обходиться здесь", — говорит он.

Его голубка…

Так он называл меня раньше.

Он заламывает шею. "Ты причинил ей боль. Ты надругался над ней, и поэтому ты скажешь мне, что было в том шприце, или я в следующий раз вытащу твои клыки из черепа".

Меня снова захлестывает жар, но на этот раз он проникает в самое сердце. Он расчленяет этого парня из-за меня — из-за того, что он сделал со мной.

Я дрожу от страха и любопытства. Что бы со мной ни было, что бы я сейчас ни чувствовала, это связано с тем, что вколол мне этот мудак. И я хочу, чтобы он кричал в агонии. Чтобы он страдал еще больше.

Я по-прежнему прижимаюсь к дверной раме, мои мысли разбегаются. Мои чувства разрываются. Пытки Нокса должны отталкивать меня, и все же, как ни странно, я не могу отвести взгляд. И чем больше я смотрю на то, как он уродует вампира, как я горю, тем сильнее во мне разгорается вожделение.

Я тяжело сглатываю. Я не знаю, что со мной происходит, и все, что я могу сделать, — это представить большие руки Нокса на мне, и восхитительная дрожь пробегает по позвоночнику. В голове всплывает вчерашний сон, то, как пальцы Дракона скользили во мне, как я проснулась от жажды большего и мокрой от желания.

Я всегда считала, что мужчина, которого я хотела бы иметь навсегда, будет сильным, но нежным. Противоположность всем тем трудностям, с которыми я столкнулась в жизни. И все же, посмотрите на меня сейчас. Я жажду грубости, жестокости и боли.

Груз того, через что я прошла, давит на меня. В то же время реальность того, что я влипла, гудит во всех фибрах моего существа. И вот уже бешеное ощущение, что я больна, и я не знаю, есть ли лекарство.

Это становится слишком, и я, спотыкаясь, выхожу из комнаты в коридор. Голова плывет, я пошатываюсь, пытаясь вспомнить, как вернуться в свою комнату. В сочетании с лихорадкой, сжигающей меня заживо, и неистовым вожделением, лижущим мои внутренности, я превращаюсь в полное ничтожество.

Резкая боль пронзает меня насквозь,