Ирина Станиславовна притихла. После довольно продолжительной паузы тихо произнесла:
— Значит, у Зельдовых проблемы… Не может ли с этим быть связан Кирилл? Может, он из-за этого стал такой деревянный? Может, он знает больше, чем мы с тобой?
Теперь паузу взял Александр Никанорович. Да, какие-то нерадостные перспективы вырисовываются в свете вновь открывшихся фактов. События последних недель выглядят уже совсем иначе.
— Ты думаешь?.. — начал было Андрианов, да замолчал, словно убоявшись собственной догадки. — Думаешь, это проблемы не последних дней? Уже давно?.. Да нет, нет… Глупости…
— Ну почему же? — каким-то заледеневшим голосом ответила супруга. — Как раз все сходится. Вряд ли эти трудности возникли у него только сегодня.
В спальне установилась напряженная тишина. От благодушного настроения ничего не осталось. Александр Никанорович недовольно крякнул, выключил светильник и повернулся на бок. А Ирина Станиславовна еще долго полусидела в темноте.
Света положила трубку на рычаг и тихонько выматерилась себе под нос:
— Твою мать! Козел!
Последнее время все труднее было сдерживать эмоции. Пока работы практически не было, не было и особых поводов для нервотрепок. Последнее же время хронически не хватало нервов. Тупость шефа все больше лезла в глаза.
— Господи, ну что за придурок! Ну не мешай ты мне — и все будет нормально! Пусть не сверхприбыли, но дело пойдет, сдвинется с места! Что ж ты, козел, сам себе малину портишь?!
Естественно, с шефом Света ни в коем случае не поделилась бы своими выводами. Ему небезопасно было даже высказывать свои мысли. Потребенько тут же высокомерно подбирался и спрашивал с отвратительной ехидцей в голосе:
— Светлана Альбертовна, вы не забыли, кто вам платит зарплату? Вот когда вы будете мне платить, тогда я и буду прислушиваться к вашему мнению. А сейчас, уж будьте любезны, выполняйте мои указания беспрекословно и в кратчайшие сроки!
О, он умел поставить на место! Чего-чего, а этого умения у него было хоть отбавляй. Уж лучше бы советовался со знающими людьми, нежели быть чересчур самоуверенным.
У Светы было немало поводов злиться. Работы навалилось столько, что она едва успевала сама со всем справляться. Слава Богу, уговорила шефа заключить договор с аудиторской фирмой — иначе во всех этих отчетах, банковских выписках да налоговых накладных ни за что на свете не разобралась бы. Правда, одной ей было известно, скольких трудов стоило его убедить. Потребенько настаивал, чтобы и бухгалтерию Светлана взяла на себя: мол, а что такого, там абсолютно ничего сложного нету. Любому нормальному человеку было бы понятно: фирма может существовать без бухгалтера, да и то с трудом, только в том случае, если существует незаконно, ведет подпольную деятельность. Ведь даже идиоту было бы понятно, что уж коли фирма зарегистрирована официально, то отчитываться перед налоговой инспекцией, так же, как и перед пенсионным фондом, и перед фондом соцстрахования необходимо даже в том случае, если нет финансового движения. Пусть нулевые отчеты, но сдавать нужно ежеквартально, в установленные законом сроки. Светлана ведь была уверена, что с налоговой шеф с шефиней разбираются самостоятельно, как-никак, а шефиня называла себя едва ли не гениальным бухгалтером. Света и не лезла в эти дебри — оно ей надо? У них самих две головы имеются, вот пусть и думают.
Оказалось, ни одна, ни другая голова ни о чем вообще не думали. Фирма "НЭВ-Техно" была зарегистрирована на одного Потребенько, но его супруга, Элеонора Вячеславовна Нетёпина, в чью честь и была, собственно говоря, названа фирма, считала себя законной совладелицей. К превеликому удовольствию Светланы, с шефиней ей доводилось встречаться гораздо реже, чем с шефом. Та к сорока годам преподнесла мужу подарок в виде второго сына и теперь, образно говоря, была связана пеленками по рукам и ногам. Иначе не миновать бы Свете нервного срыва.
Элеонора Вячеславовна была женщиной яркой. В смысле, ярко выделяющейся в толпе. Представительница бурятского народа с соответствующими этнографическими внешними особенностями. Лицо бы полбеды — в конце концов, у каждого народа свои понятия о красоте, да и при желании она и в самом деле умела выглядеть весьма недурственно, вот только желание это у нее возникало нечасто. Куда хуже, однако, было другое. Просто-таки чудовищная безграмотность во всех без исключения областях знаний плюс дикие, совершенно безосновательные амбиции создавали адский коктейль спеси, снобизма и тупости. Гордыня ее буквально пожирала. В каждом слове, в каждом жесте сквозило: вот я какая, я из бурятской глухомани вырвалась и сама создала себе положение, я нынче не где-нибудь, я в Австрии живу! и я, между прочим, нынче не халам-балам, я теперь бизнесвумен!
Косноязычие ее, хоть устное, хоть письменное, поражало, но она этого не замечала. И постоянно принималась учить Светлану уму-разуму. Сначала Света прислушивалась — все-таки ведь взрослая женщина, опытная, образованная, ведь каждый раз намеренно подчеркивала, что в свое время она якобы получила прекрасное образование. Чуть позже при оформлении некоторых документов (Потребенько частенько пользовались Светкиной посреднической помощью для оформления посольских бумаг, виз и прочей бюрократической канители) выяснилось, что образования у Элеоноры Вячеславовны — аж бухгалтерские курсы при клубе трамвайщиков города Йошкар-Ола. И как ее туда вообще занесло из Бурятии-то?
Да, собственно, даже не в образовании было дело. Вон ведь, Светкина мама имела всего лишь среднее образование, но была куда более интеллектуально развита, чем Нетёпина. А другой и с высшим образованием дурак дураком. Нет, не в образовании было дело…
Просто с Элеонорой Вячеславовной было уж очень тяжело общаться, слишком уж много гонору у нее было, слишком высокое самомнение. При абсолютном, просто-таки рекордном минимуме интеллекта. Например, не знала Нетёпина разницы между сознанием и подсознанием, убеждая Светлану, что раз уж в слове "подсознание" сознание таки присутствует, то даже на уровне подсознания человек действует совершенно осознанно. Еще категорически отказывалась понимать разницу между миграцией, эмиграцией и иммиграцией. Слово "эмиграция" ей было очень хорошо знакомо, а вот остальные были пустым звуком: что, мол, за чушь, эмиграция — она и в Африке эмиграция!
Плюс ко всему была Элеонора Вячеславовна дико ревнивой барышней. Держалась за своего Потребенько руками и ногами, опасаясь, как бы без него вновь не оказаться в Бурятии. В Бурятии-то оно, может, и хорошо, может, и пьют там мама с папой по сей день соленый чай со сметаной, но после Австрии возвращаться туда как-то, мягко говоря, не очень хотелось. Света не знала, не могла понять, какие отношения связывают Потребенько и Нетёпину. Если дикая любовь, как намекала Элеонора Вячеславовна, то почему она так и осталась на девичьей фамилии? Так или иначе, а ревновала Нетёпина свое сокровище дико. Хоть и было оно, это сокровище, весьма непривлекательно и непрезентабельно на вид: кругленький лысоватенький мужичонка, с отвратительной болезненно-бледной кожей, весь какой-то рыхленький, рыжеватенький. В общем, на Светкин взгляд — весьма сомнительное сокровище. Однако ж, как говорится, на вкус и цвет…
