…Ишь как красиво! И Сонька это подчеркнула… Значит, так и вырядилась… Может, изображала такую даму? А что? В маске…
Тамара вдруг поняла почти все и с жалостью посмотрела на Капитолину: что она, бедняга, поймет?.. Ничего.
Хотя и сама Тамара оказалась не умнее этой некрасивой девчонки!
Вон она какие стихи читает.
Тамара, пообещав Капитолине вернуть книжку, взяла ее с собой.
Капитолина вдруг заволновалась и вышла. Тамара последовала за ней — кто ее знает, что удумает?
У себя в комнате Капитолина достала из комодика деревянную шкатулку. Она оказалась пуста.
— Ой, обворовала она меня! Ой, все денежки, что я копила ей же, забрала! Ой, Тамарочка, ты родненькая моя! Да что же это! О-о-ой!
— Перестань, ну-ка! Сейчас же! Что ты воешь, как пес подзаборный? Хочешь, чтобы весь дом знал?
Капитолина, замолчав, продолжала всхлипывать.
Тамара в кухне почти насильно влила в нее рюмку коньяку.
— Ну как? Теперь веришь? Думай, милочка моя, куда она могла смыться? Я Валерке ничего не сказала. Гуле тоже. Макс не знает, Валерка у него был, и тот сказал, что ему сразу же в лицо фукнули и он ничего не помнит. И они вдвоем решили, что был кто-то пришлый. Это хорошо для тебя и для Соньки… — успокаивала соседку Тамара.
Капитолина слабо откликнулась: а может, правда, кто пришлый…
— Опять двадцать пять! — уже зло сказала Тамара. — Тебе хоть кол на голове теши! Дура!
Капитолина глазами, полными слез, смотрела на Тамару.
— Дочь ведь она мне! До-очь! Как я могу такое думать! Тихая она…
— В тихом омуте черти водятся! — раздраженно отозвалась Тамара. — Ты должна поехать в Каракоры! Привезти ее оттуда, и мы вместе — ты, я, она — решим, как быть. Может, ей полечиться надо, может, ее куда-нибудь отправить, ну, в санаторий, например… Может, вам уехать?.. Не знаю. Знаю только, что в тюрьму ее засаживать не хочу, хотя она и виновата. Очень.
Капитолина вдруг, опять вскочив, полезла в висячий шкафчик. Достав коробку из-под чая, она облегченно сказала:
— Слава Богу, хоть общие не взяла. Есть на что поехать.
Тамара усмехнулась: как быстро у Капитолины одно настроение переходит в другое! Ей проще жить, наверное: то повоет, то обрадуется, то поругается, то помирится… Никаких раздумий и сомнений…
— В общем так, — сказала Тамара деловито. — Ты едешь, а я тут буду держать руку на пульсе, если что — я уже тебе сказала, — сажать ее не хочу. Кем она из тюряги выйдет? Еще хуже станет.
Капитолина, перекрестившись, замахала на нее руками: что ты говоришь-то! Тьфу, тьфу!
— А ты что думаешь? Ее за членовредительство по головке погладят? Она совершеннолетняя для тюряги, паспорт есть, недалеко и семнадцать!
Капитолина пригорюнилась, осознав вдруг, что все это не соседские выдумки. Ее Соня преступила закон.
— Ладно, Тамарочка, поеду сегодня же. Ты на меня не сердись… Вишь, какое дело-то вышло.
Капитолина уехала. Через день она позвонила с почты, сообщив прерывающимся голосом, что Сонечки здесь нет и не было. И что сама она останется здесь, поживет у Клавдии Егоровны, поможет ей по хозяйству, а если вдруг Сонечка появится, пускай Тамара не сочтет за труд, отобьет ей телеграмму по адресу. И все.
Тамара, поразмыслив, решила больше в эту историю не встревать.
Макс выписался из больницы. Они все его шумно и весело встретили, ужаснувшись про себя, настолько шрамы изменили его лицо.
Губа была раздвоена. Нос перекосило, на щеках рубцы. И один глаз вроде ниже другого.
Никто, конечно, звука не произнес по этому поводу, он сам сказал: «Принимайте красавца».
Хотел еще что-то добавить, но сжал губы, а Тамара, заметив вспыхнувшие злобой его глаза, вдруг подумала, что он знает преступника.
Сначала за столом пили, ели, говорили обо всем, не касаясь его дел. Сам Макс ничего не ел, пил много, отвечал односложно. Но важного для всех разговора было не избежать.
Начал Валерка:
— Доктор сообщил, что через полгода надо будет прибегнуть к косметике. — Валерка улыбнулся, как бы приглашая всех порадоваться.
— Дядя Валера, вы не обижайтесь, но я всех прошу никогда обо мне в этом плане не говорить, — жестко сказал Макс. — Я не буду обращаться к косметике. Я останусь таким, какой есть. Не всем же быть красивыми… Побыл — и хватит. Мужчинам красота не обязательна. Вон девчонка соседская, уродка, живет, не помирает!
— Можешь о ней больше не волноваться, Максик, — успокоила его Гуля. — Они уехали.
Макс живо повернулся к сестре:
— Вот как? Как же ты без своей любимой подружки живешь? А куда, если не секрет?
— В Каракоры, — назвала Тамара. Она вдруг осознала, что чувствует ответственность за эту семейку, Соню и Капитолину.
— А-а… — протянул вроде бы безразлично Макс. — Но к осеннему сезону вернутся? А то ведь ты места себе не найдешь, — опять глянул он на Гулю как-то странно, что при его нынешнем облике выглядело зловеще.
— Конечно, приедут, куда денутся, — опять поспешила с ответом Тамара, заметив удивленный взгляд Гули (она еще не сказала ей о звонке Капитолины).
И тут же переменила тему.
— Ребята, ваш сумасшедший дядька собирается покупать для нас дом, как вы к этому?
Гуля на радостях хлопнула в ладоши, Макс пожал плечами.
Валера ничего не понимал, он только подумывал о доме. Зато понимала Тамара и, будто не расслышав ответ Макса, резюмировала:
— Отлично, значит, все «за». Завтра и поедем глядеть!
Макс встал, лампа осветила его лицо. Все содрогнулись: бедный Макс! Как же он изменился! Свыкнется ли он со своим новым обликом?
Хотя многие уроды с рождения так и не привыкают к своей внешности…
Тамара, глядя на него, думала, что она предательница: печется о девчонке, которая сделала такое!.. Ей стало неуютно. Ну не может она засадить Соньку в тюрягу! Макс сам во многом виноват! Ненавидел девчонку, не скрывая этого.
Что же между ними произошло?.. Она никогда не узнает.
Тамара вспомнила книжку Блока, которую прочитала за вечер и теперь перечитывает. Она и не думала, что сможет читать стихи, как какой-нибудь любовный роман!
А ведь Сонька книжку просто изучала, это видно по галочкам, заметкам…
Тамара так задумалась, что не услышала вопроса Макса о книжке на холодильнике (почему он спросил?).
Решив сказать правду, она посмотрит, как Макс отреагирует.
— Это Сонина книжка, я взяла почитать, никогда стихов не читала, а тут такие… Поэт Блок. Самое замечательное — «Незнакомка»…
У Макса перекосило лицо.
— Я пойду лягу, что-то голова разболелась… — заявил он.
Тамара чувствовала себя криминалистом! Ага! Его перекосило! Значит, она читала ему стихи! Или он сам… Почему его перекосило именно от названия этого стихотворения?
