Я вскочила на ноги, с ужасом глядя на невозмутимого Адама Блейка. Как он смеет! Как смеет быть спокойным, говоря такое!? Мой взгляд обшарпал кровать, на которой он сидел, пытаясь восстановить утраченные воспоминания. Но не увидела, ровным счетом, ничего. Он здорово постарался, прополоскав мои мозги, и вынув из них то, что я не должна знать.
— Господи! — воскликнула я, хватаясь за голову. — Ева — это я? Да? Адам и Ева! Как же до меня раньше не дошло.
— Имена не имеют значения, они лишь символы. Так же, как остальные….
— Остальные? Кто-то еще делал мне детей? — свирепо закричала я. — И как успехи?
— Успехов нет. — он удручено качнул головой, не реагируя на мой гнев и источаемую каждой порой ярость. — Все эти годы, мы не теряли надежды, но твой организм отвергал мой, как ты выразилась, биологический материал.
— Слава Богу! — воскликнула я с облегчением. Я смотрела в красивое равнодушное лицо, лишенное эмоций, не способное на сострадание, и не могла поверить, что раз в месяц спала с этим существом, похожим на человека. А потом напрочь забывала.
— Как же я тебя ненавижу! — прошипела я сквозь зубы. Можно было бы ударить его, разодрать в кровь самоуверенную рожу, но что изменят побои? Мне даже легче не станет. То, что он творил со мной, с моей душой, с моим телом — невозможно ни понять, ни оправдать. Ни один из знакомых мне мужчин, не способен опуститься до такого.
— Ты сумасшедший. — я приблизилась, глядя в темные пустые глаза. — Это не законно. Я — свободный человек. Ты не имел права… пользоваться мной, как шлюхой.
— Прекрати истерику. Сильные эмоции лишают тебя сил. — спокойно заявил этот полоумный ублюдок. — Оплодотворение происходило не естественным путем, если тебя именно этот факт возмущает. Последние пять лет я не прикасался к тебе.
— А кто прикасался? А?
— Последнего ты помнишь. — он прищурил глаза, и вспыхнула, как от пощечины. И еще больше рассвирепела. Черт, я совсем забыла о маленьком инциденте с Кларком. Но Блейк второй раз напоминает мне о нем.
— Но он не был первым. — все-таки нашла в себе силы для ответа. И Адам отвел глаза, словно смотреть на меня ему было крайне неприятно. Посмотрите-ка, какие мы нежные. Прям, оскорбленная невинность. Я села на кровать рядом с ним и обхватив ладонями каменное лицо, заставила посмотреть на себя. Но то, что я увидела в глубине обсидиановых глаз, заставило испариться и гнев, и ярость, оставив только изумление.
— Тебе больно. — потрясено прошептала я. — Не может быть….
Он резко убрал мои руки, и отстранив от себя, встал на ноги. Я все еще была под воздействием шока, я не могла принять то, что увидела. И нашла свое объяснение.
— Любимой игрушкой попользовался другой. — скривив губы в грубой усмешке, цинично заявила я. — Да еще и по-настоящему, так, как ты не мог себе позволить. От души попользовался. — слова, как стрелы, слетали с моих губ, предназначенные лишь для одной цели — ударить врага посильнее. Пробить толстую шкуру бегемота и попасть прямо в сердце, если оно у него есть. — И знаешь, мне понравилось. Я бы с удовольствием повторила, но ты держишь меня здесь, как святую мадонну в ожидании непорочного зачатия. Открою тебе секрет — дети не рождаются от святого духа. Они рождаются, когда два человека по-настоящему любят друг друга.
Адам хотел было уйти, не жаля и дальше выслушивать поток моей брани, но внезапно остановился, обернувшись в приоткрытых дверях. На его губах теплилась улыбка. Я отказывалась понимать этого человека.
— Ты хотела убить меня своим презрением, хотела причинить боль, а сделала счастливым. — мягко сказал он.
Я подняла ладони вверх, признавая полную капитуляцию.
— Сдаюсь. — выдохнула с усталостью. — Ты просто непробиваем.
— И это действительно так, Дезире. Меня нельзя убить, ни словом, ни делом. Я человек номер один. Не забывай. А ты — номер два.
— Третьего не будет. — категорично заявила я.
— Третьего — недостаточно. Рано или поздно, я выявлю причину, по которой твое тело отторгает оплодотворенные яйцеклетки, и ты будешь носить моих детей, хочешь ты этого или нет. У тебя нет выхода. Разрешаю не любить меня.
— Как ты добр! — я тоже вскочила на ноги и приблизилась к нему. — Только, даже если ты упадешь на колени и будешь умолять меня, я никогда не испытаю к тебе даже сотой доли того, что чувствовала с Кларком Винзором.
— Ты думаешь, я способен на подобную глупость? — скептически смерив меня взглядом, спросил Адам. — Или мне нужно то, что ты чувствовала к Кларку? Не забыла, что он хотел убить тебя?
— Это твоя версия. А я тебе не верю, и можешь подавиться своей иронией и показным равнодушием. Ты не получишь ни моего сердца, ни моих детей, ни моего разума. Я найду лазейку, отыщу способ сбежать отсюда. А потом приведу Кларка, и мы вместе посмотрим, как ты будешь ухмыляться в надетых на руки кандалах. Я действительно сделаю мир лучше, когда избавлю его от тебя.
— А ты способна на это. — пристально глядя мне в глаза, произнес Блейк. Еще бы! Я аж фыркнула от удовольствия, что заела его, приготовившись сказать еще массу неприятных вещей, но он развернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Тяжело дыша, словно после долгой пробежки, я прислонились спиной к закрытой двери, и медленно сползла вниз. Я боялась даже представить, что случилось бы, получись у него напичкать меня своими сперматозоидами. Маленькие сверхчеловеки. Новая раса. Уму непостижимо. Он не прикидывается. Он на самом деле псих.
Но вопрос так и остался открытым. С Блейком все ясно. А кто же тогда я?
И, если придерживаться слов, сказанных этим ненормальным, почему именно я способна стать матерью новой расы. И зачем нужна новая раса? Какие у нее цели? Что она сделает со старыми добрыми расами?
Если мыслить логически, и предположить, что версия Блейка правдива, и я обладаю определенными знаниями, которые впоследствии могу передать детям, то кто тогда вложил необычные возможности в меня саму? Еще одна кучка ученых? Или кто-то более могущественный? Бог? Или дьявол? Ответ станет известен, только когда мне откроется истинная цель моего существования. Но Адам не собирается просвещать меня. Он зациклен на идее оплодотворения.
Мне нужно бежать. Пока его лабораторные крысы не изобрели способ заставить мои биологические часы работать в их пользу.
— А в ее словах есть доля истины. — сухо заметил Майкл Розмунд, почесав свой отмеченный благородной сединой висок. Рассеянный уставший взгляд Блейка оторвался от изучения данных на голографическом дисплее, его пальцы продолжали менять местами запутанные замысловатые изображения молекул и клеток ДНК, в то время, как он сам смотрел в порядком износившееся лицо старого профессора. Тот по старинке обрабатывал информацию с помощью клавиш и мыши.
