— Она возвращается ко мне.
Роджер был счастлив, что смог возвратить ей хотя бы это. Если бы она только позволила ему, он бы наполнял ее жизнь радостью и счастьем до конца своих дней, причем начал бы делать это прямо сейчас.
— Хочешь покататься верхом? — предложил он и заметил, как у нее загорелись глаза.
— Очень. Но у меня нет сапог.
— У Люсиль есть несколько пар. Я думаю, они тебе подойдут. Мы и шляпу для тебя найдем.
— А твоя сестра не будет возражать, если кто-то наденет ее вещи?
— Нет. Но мы на всякий случай не скажем ей об этом. Пошли в дом, посмотрим, что у нее там есть. — Роджер сделал несколько шагов и остановился, услышав за своей спиной хихиканье. Он обернулся и увидел, что Трейси смеется. — Что такое?
Она только что обратила внимание на то, как он одет. Рубашка была небрежно заткнута в наполовину застегнутые джинсы.
— Ты, похоже, одевался в спешке, — выговорила Трейси сквозь смех.
Роджер оглядел себя и усмехнулся.
— Действительно, — согласился он, приглаживая ладонями волосы и заправляя рубашку в джинсы.
У него на лице уже пробивалась щетина, и это делало его еще сексуальнее. Трейси не могла отвести глаз от загорелой груди, видневшейся в расстегнутом вороте рубашки. Ее так взволновала исходившая от него мужская сила, что она едва удержалась от того, чтобы не провести ладонями по его гладкой, бронзовой коже.
— Не смотри на меня так, принцесса, а то я займусь с тобой любовью прямо здесь, на траве, — хрипло проговорил Роджер. — Я безумно хочу тебя, но дал себе слово, что не дотронусь до тебя, пока мы не уладим наши отношения.
Трейси покраснела, но в ее глазах вспыхнул воинственный огонек.
— Что ты имеешь в виду? Наш брак?
— Я был бы лжецом, если бы сказал, что не стремлюсь к этому. Я люблю тебя, и ты знаешь, что я никогда не причиню тебе боль, — ответил Роджер.
Трейси не сомневалась в этом, но…
— Но иногда сама жизнь преподносит нам сюрпризы, — вслух сказала она.
— Но она же дает нам возможность залечить свои раны, — мягко заметил он. — Позволь мне помочь тебе, принцесса.
— Как я могу быть уверена в том, что у тебя это получится? — грустно спросила Трейси.
Роджер провел тыльной стороной руки по ее щеке.
— Просто доверься мне, и ты увидишь, что у нас все будет хорошо, — прошептал он.
— Боюсь, что во мне уже не осталось никакой веры, — ответила она, опуская глаза.
— Зато у меня ее более чем достаточно, — с улыбкой сказал Роджер и добавил, надеясь поднять ей настроение: — Пойдем, не будем терять время. Ты переоденешься, а потом я оседлаю лошадей. Нам с тобой не повредит длинная прогулка верхом. В такой прекрасный день нельзя грустить.
Он решительно зашагал к дому, и Трейси последовала за ним, задумчиво глядя на его широкую спину.
Она была согласна с тем, что любовь — это прежде всего доверие. Оттолкнув от себя этого человека, она, вместо того чтобы избавиться от боли, стала страдать еще больше. Над этим стоило подумать.
Они проехали уже много миль. Настроение у обоих было великолепное. Ветер трепал волосы Трейси, и, сидя верхом на лошади, она испытывала ни с чем не сравнимое ощущение свободы, смеясь только оттого, что ей было просто хорошо.
Она наслаждалась состоянием необыкновенной легкости, которого уже давно не испытывала, и понимала, что благодарить за это следует Роджера. А если бы она могла окончательно справиться со своими страхами, он бы дал ей несравнимо больше.
Глядя на него, такого высокого и сильного, Трейси вдруг подумала: а может, все-таки…
Солнце поднялось уже высоко. Они спешились в небольшой роще у ручья и, пустив лошадей попастись, сели у раскидистого дуба. Роджер отвязал от своего седла сумку с провизией, и они устроили небольшой пикник.
— Здесь так тихо, — покончив с едой, проговорила Трейси.
— Да, очень. Когда у меня выдается несколько свободных дней, я всегда приезжаю сюда, — откликнулся Роджер, растягиваясь на траве, — чтобы расслабиться.
Она жевала травинку, задумчиво глядя вдаль.
— Тебе повезло, что есть место, куда ты можешь приехать в любое время.
Он сцепил руки на затылке и прикрыл глаза.
— Каждый должен иметь какую-нибудь отдушину. На кого-то действует умиротворяюще океан… Для тебя, например, это лошади. Они дают тебе успокоение, в котором ты нуждаешься. Не случайно ведь ты опять вернулась к ним.
— Благодаря тебе, — улыбнулась Трейси. Получалось, что Роджер всегда отдавал, ничего не требуя взамен, и делал это, чтобы доставить ей удовольствие. Она почувствовала себя неловко. Страх снова обжечься заставлял ее все время сдерживать себя, хотя она понимала, что Роджер заслуживает благодарности. — Я тебе очень признательна за это, правда.
— Ты прощаешь мне, что я обманом заманил тебя сюда? — спросил Роджер, поворачивая к ней голову.
Трейси выглядела отдохнувшей и удовлетвореннои, и уже одно это искупало его вину, хотя бы в собственных глазах.
Она взглянула на него с неодобрением.
— Я еще не решила. Ты очень нехорошо поступил со мной.
— Согласен, но я сделал это из лучших побуждений.
— Возможно, — нехотя признала Трейси. Роджер прислонился спиной к стволу дерева и снова закрыл глаза.
— Мы могли бы быть счастливы, принцесса, если бы ты доверилась мне, — мягко произнес он.
Трейси пробежала глазами по его расслабленной фигуре. Слова Роджера, вопреки ожиданиям, не вызвали у нее негативных эмоций.
— Почему ты так в этом уверен?
— Я не пророк и не могу сказать, что ждет нас впереди, — ответил он, — но твердо знаю, что расшибусь в лепешку, чтобы сделать тебя счастливой. Остальное в руках Божьих. Я убежден, что вместе мы преодолеем любые трудности, которые могут возникнуть у нас на пути.
— Ты говоришь… так уверенно, — пробормотала Трейси, обращаясь скорее к самой себе, чем к Роджеру.
— Любовь к тебе придает мне веру в свои силы. А прав я или нет, покажет жизнь, и я не собираюсь прятаться от нее.
— Когда ты говоришь такое, я чувствую себя слабой и беспомощной, — сказала она.
Роджер повернулся на бок и посмотрел ей в глаза.
— Ты не права, дорогая. Ты очень сильная женщина.
— Ты действительно так считаешь? — удивилась Трейси.
Он кивнул.
— Судьба была несправедлива к тебе, но ты выстояла. Надо было быть очень сильной, чтобы в одиночку вынести такое. Но теперь ты не одна, дорогая, у тебя есть я, и какие бы страхи тебя ни мучили, вдвоем мы одолеем их. Неужели ты не понимаешь этого? — Роджер говорил твердым, лишенным эмоций голосом, чтобы заставить ее поверить ему.
