— Вам не нравится?
— Да нет, книжка хорошая. Свежая, оригинальная. — Франсис глубоко затянулась, стряхнула пепел на каменный пол террасы. — Но больше он ничего не напишет.
— Почему вы так считаете? — нахмурилась Селина.
— Чтобы засесть за вторую книгу, нужна внутренняя дисциплина, которой ему не хватает.
— Джорджу сказали, что у него творческий застой.
— Милочка, это я ему сказала, — расхохоталась Франсис.
— Даже если вы полагаете, что он не способен написать вторую книгу, зачем было говорить о застое?
— Да он был в депрессии, а я хотела его подбодрить, объяснить, что не у него одного такое бывает. Джорджу незачем писать. Денег у него достаточно, а писательский труд жутко выматывает. Игра не стоит свеч.
— Но он должен написать вторую книгу.
— Почему?
— Потому что обещал. Потому что издатель ждет. Потому что это нужно ему самому.
— Чепуха!
— Вы что, не хотите, чтобы он писал?
— Неважно, хочу или не хочу. Я просто высказываю свое мнение. Понимаете, детка, я — владелица художественной галереи. Мне все время приходится сталкиваться с людьми искусства... с их темпераментами, настроениями... Джорджа творческой личностью я не считаю.
— Но что ему делать, если не писать?
— А что он делал до того, как написал «Фиесту в Кала Фуэрте»? Ничего. На острове Сан-Антонио очень легко ничего не делать и на все говорить «Mañana»[16]. — Она усмехнулась. — Не надо так ужасаться. Мы с Джорджем вдвое вас старше, а к сорока годам иллюзии и возвышенные мечты блекнут. К жизни не стоит относиться так серьезно, как в восемнадцать... или сколько вам там...
— Двадцать.
В голосе Селины зазвучали ледяные нотки, и Франсис обрадовалась, решив, что допекла ее. В первый момент, увидев девушку, она испугалась, но сейчас страх улетучился — ведь та уезжает и через какие-нибудь полчаса уже будет в дороге. А там аэропорт, Лондон, размеренная жизнь в Куинс Гейт, о которой Франсис ничего не знала и не желала знать.
Шум мотора возвращающегося «ситроена», которому сопутствовало менее впечатляющее покряхтыванье старенького автомобиля Пепе, нарушил напряженное молчание. Селина встала.
— Вот и такси.
— Отлично! — Франсис растоптала сигарету на полу. — Сейчас я вам дам деньги.
И полезла в сумку, но в эту минуту вошел Джордж, и она застыла с чеком в руке. Вид у Джорджа был ничуть не веселее, чем у Селины, но он только сказал, что Франсис напрасно подписала чек «Американ Экспресс»: Селине в Лондоне понадобятся стерлинги. Тем не менее она вручила его Селине со словами:
— Поменяете в аэропорту.
— Очень вам благодарна.
— Пустяки, — ответила Франсис. — Мне это только приятно.
— Я... я непременно их вам верну...
— Ну естественно.
— Где твои вещи? — спросил Джордж.
— В доме.
Джордж пошел за вещами; потом взял у Селины чек и засунул в самый глубокий внутренний карман ее сумки.
— Смотри, снова не потеряй. Я этого не переживу, — сказал он. Последние слова должны были прозвучать шутливо, но Джордж тут же о них пожалел: могло сложиться впечатление, что он не переживет, если Селина снова свалится ему на голову. И, чтобы сгладить неловкость, поспешно добавил: — Паспорт на месте? — Селина кивнула. — Ты уверена?
— Да, конечно.
— Пожалуй, пора ехать. У тебя не так много времени...
Селину выпроваживали: вежливо, но решительно. Ей никогда сюда не вернуться... Она медленно последовала за Джорджем в дом. Он взял ее светло-бежевое пальто и посторонился, словно хотел, чтобы она вышла первой. Франсис Донджен осталась стоять в открытых дверях террасы.
Джордж мягко сказал:
— Пепе ждет...
Селина проглотила застрявший в горле комок.
— Ужасно хочется пить, — вдруг сказала она. — У меня еще есть минутка?..
— Ну конечно. — Джордж шагнул к колодцу, но Селина его остановила:
— Нет, нет. Я выпью содовой, она холоднее и лучше утоляет жажду. Не беспокойтесь, я сама. В холодильнике есть бутылка. Я сейчас.
Скользнув за стойку, она нагнулась, чтобы открыть холодильник, и на мгновение скрылась из виду, но тут же выпрямилась с запотевшей бутылкой в руке. Откупорив ее, налила целый стакан и выпила залпом; Джордж не удержался и заметил, что так можно и лопнуть.
— Не лопну, — Селина отставила пустой стакан и неожиданно улыбнулась, словно холодная содовая помогла ей разрешить все проблемы. — Потрясающе вкусно.
Они вышли из дома на яркое солнце; Пепе ждал возле своей машины. Он взял у Селины пальто и аккуратно положил на тщательно вычищенное заднее сиденье, Селина попрощалась с Франсис, поблагодарила ее за помощь и повернулась к Джорджу. Она не протянула руки, а он не решился ее поцеловать. Они просто сказали друг другу «до свидания», но у Джорджа возникло такое чувство, будто их растащили силой.
Селина села в машину, очень прямая, очень трогательная и ужасно беззащитная, Пепе уселся с ней рядом, Джордж дал ему с полдюжины наставлений, пригрозив убить, если что-нибудь случится, и Пепе все понял, и кивнул, и даже засмеялся, сверкнув беззубыми деснами, и завел свой старенький автомобиль.
Машина покатила в гору, удаляясь от дома, а Джордж долго стоял и смотрел ей вслед — даже после того, как она исчезла из виду, пока слышен был шум мотора.
В этот вечер в гостинице «Кала Фуэрте» состоялась грандиозная пьянка. Никто ее не планировал, все получилось само собой, как это бывает, когда вместе собираются представители десятка различных национальностей, а спиртное льется рекой. Веселились до упаду. Какая-то толстуха возомнила, что может танцевать на столе, но свалилась в объятия своего кавалера, уснула и до конца вечера так и не проснулась. Какой-то яхтсмен играл на гитаре, а француженка танцевала фламенко: ничего более уморительного Джордж в жизни не видывал. Около часу ночи, однако, он вдруг объявил, что уходит домой, в Каса Барко. Раздались протестующие возгласы, обвинения, будто он хочет испортить все веселье, требования поставить выпивку, но Джордж остался непреклонен: он понимал, что должен уйти, — иначе ему будет не до смеха, и из глаз покатятся слезы. А ничего нет омерзительнее пьяных слез.
Встав и с громким стуком отодвинув стул, Джордж вышел из-за стола. Франсис сказала:
— Я тоже пойду.
— Ты ночуешь здесь, помни.
— Я отвезу тебя домой. Зачем идти пешком, когда под дверью стоит прекрасный автомобиль?
Джордж не стал возражать: это было проще и менее утомительно, чем устраивать сцену. Стояла теплая южная ночь с россыпью ярких звезд на небе. Франсис оставила свой «ситроен» посреди площади; приблизившись к нему, она сунула ключи Джорджу в руку и сказала: