Да, действительно, даже кусочка не смогла съесть — так тошнит и мутит от нервов. И к любимому кофе тоже не притронулась, налила себе чай. Почему-то сегодня запах кофеина раздражает, еле терплю Реутова с чашкой кофе рядом.
— Я не буду потом ныть в аэропорту, что голодная.
— И я не буду!
— Вот ты как раз и будешь, — настаивала я. — Съешь хотя бы немного.
— Не хочу, — пробубнил недовольно ребёнок.
Не пихать же насильно ему. Пришлось сдаться.
— Ладно, оставь. Рюкзак свой принёс из комнаты?
— Нет, — округлил он глаза и покачал светловолосой головой. — Забыл…
— Иди, неси.
Сын вышел из-за стола и убежал наверх, а я воспользовалась минутой наедине и решила всё же поговорить с Реутовым.
— Влад, — повернулась к нему и получила встречный взгляд тёмных глаз. — Я в спальне растерялась очень, так всё неожиданно вышло… Не нужно думать, пожалуйста, что я сука, которая гонится за деньгами. Ты сам прекрасно знаешь, что это вовсе не так. Были бы для меня бабки важнее всего, я бы не бегала от тебя, а сразу согласилась с тобой спать. Да, я беру у тебя эти деньги на лечение сына, но ты же знаешь, что больше мне не к кому обратиться. И я тебе благодарна, совершенно искренне. Это большой и благородный поступок — помочь чужому ребёнку, я ценю. Поверь, я никогда не пыталась тебя использовать, — он молчал, просто смотрел на меня и слушал. А мне было сложно подбирать слова, но я чувствовала потребность сказать всё сейчас, чтобы между нами не осталась эта пропасть перед самым отлётом. — Дай мне время, пожалуйста. Моё мнение насчет…него действительно в корне изменилось, но так скоро я не смогу перечеркнуть всё, что было. И прости, что оговорилась. Я не со зла.
Реутов так и не ответил ничего. Вскоре к нам спустился Демид, и разговор в любом случае пришлось прервать. Ему ещё рано понимать, что между мной и Владом что-то происходит. Я просто не смогу ему сейчас внятно объяснить, что это всё значит. Реакции Реутова на мой монолог так и не поняла. Но Владу я всё сказала, что хотела. Моя совесть чиста.
— Пора, — сказал он и встал из-за стола. — Нужно выезжать.
Я ещё раз проверила наличие документов и истории болезни Демида, перепроверила чемоданы в багажнике, и мы отправились в аэропорт. Немного грустно было покидать дом, к которому уже успела привыкнуть. Когда ещё сюда приеду? Я буду с сыном или… Нет, об этом не стоит думать, сразу же слёзы рекой и руки дрожат.
— Мама, ты плачешь? — положил сваю маленькую ладошку сын на мою руку. Ничего-то от него не скрыть…
— Да, малыш, — мягко улыбнулась я, стирая пальцами слёзы. — Ничего страшного. Я просто буду скучать по нашему городу.
— Но ведь мы ещё не уехали, — удивился мальчик.
— А я уже скучаю.
— Как у вас так получается? — спросил Дёма.
— Что получается?
— Плакать по каждому поводу, — ответил сын. — Даже когда ничего не случилось.
— Не знаю, так выходит, — пожала я плечами.
— Вот женщины… — вздохнул он с таким видом, будто он уже сполна вкусил этой разницы между полами… — Я понимаю плакать, если сильно коленку разбил или машинка сломалась. А это что?
Влад негромко рассмеялся и глянул на меня в водительское зеркало. Ох уж, эта мужская солидарность!
Доехали быстро, в такое раннее утро поток машин ещё не плотный. Реутов помог выгрузить чемоданы, проводил нас до стойки регистрации и остановился:
— Ждать посадки не буду, мне нужно ехать в офис. Попроси сотрудников переносить чемоданы, сама не таскай. А ты, сорванец, — обратился Влад к Демиду и присел возле него, чтобы оказаться на равных. — Следи за мамой. Ты один рядом с ней остаёшься из мужчин, тебе и отвечать за неё. Слушай и выполняй то, что скажут доктора. Не капризничай, мужчины не должны так делать. Тогда и маме будет легче. Понял?
— Да, дядя Влад, — закивал сын. — Я постараюсь.
— Вот и молодец, — Реутов ласково щёлкнул его по носу и встал на ноги.
— Что ж… хорошо вам долететь, и удачи… в лечении.
— Спасибо, — ответила я тихо, боря ком в горле после слов о лечении.
Горячая и сильная рука сжала мои пальцы. Тёмные глаза смотрели в мои.
— Всё будет хорошо. Если что-то ещё понадобится — говори. И напиши смс, что вы долетели. Не звони, это очень дорого, потом купишь местную сим-карту.
— Хорошо, — кивнула я, и поняла, что мне очень хочется сейчас коснуться пальцами непослушной щетины и ощутить на губах его вкус. Но при сыне я бы не решилась.
Влад тоже смотрел на мои губы, но так же как и я, не стал смущать ребёнка. В итоге, мягко поцеловал в щёку, нежно прижав меня к себе на пару секунд, а потом отстранился.
— Мне пора.
— До связи, — ответила я.
Он кивнул и, ещё раз улыбнувшись ребёнку, развернулся и пошёл по направлению к выходу из аэропорта. Ненавижу прощаться. А ещё поймала себя на мысли, что мне не очень хочется расставаться… Рядом с Владом я как будто чувствую себя чуточку увереннее в своём будущем и в будущем сына.
19
Иерусалим встретил нас ярким солнцем. В конце сентября здесь самое настоящее лето, в то время как мы в Москве уже можем ходить в пальто. Нас с Демидом встретил нанятый для нас водитель и отвёз в современный медицинский онко-центр. Персонал был в курсе нашего прибытия, и мы легко попали в детское отделение и подготовленную для нас палату. Как и обещал Влад, палата напоминала скорее номер отеля, и состояла из двух небольших комнат и ванной комнаты. В обеих комнатах был примерно один и тот же набор мебели: одиночная кровать, шкаф для вещей, стол со стулом, телевизор, кондиционер. Здесь уютно, приятно находиться. Различия спален были лишь в некоторых деталях: комната для пациента была ближе к выходу, большего размера и с различным медицинским оборудованием. Именно оно, стоящее возле кровати, напоминало, что это всё же больница, а не санаторий. Даже страшно думать, в каких бы ситуациях оно бы пригодилось…
— Добро пожаловать! Вы говорите по-английски? — спросила меня медсестра, что привела нас в палату.
— Спасибо, — отозвалась я. — Да, говорю.
— Очень хорошо, — улыбнулась она. — Все наши врачи, за редким исключением, владеют английским, и буду изъясняться с вами на нём. Или вам потребуется переводчик?
— Нет, я всё сама понимаю. Если это, конечно, не какие-то сложные термины.
— Вы из России, верно? — вдруг спросила она.
— Да, верно.
— Тогда я прикреплю к вам сестру из России. Думаю, что так будет легче понимать терминологию.
— У вас даже из России работают врачи?
— Конечно, — кивнула она с важным видом. — У нас работают лучшие специалисты со всего мира.
— Что ж… — улыбнулась я ей. — Это было бы прекрасно. Если вам несложно, конечно.
— Главное, чтобы вам было здесь комфортно. Чуть позже она придёт с вами познакомиться.
— Спасибо.
Персонал и обращение с пациентами действительно на высшем уровне. Неудивительно, что здесь такие цены. Как быстро деньги превращают холопа в царя.
— Располагайтесь. Скоро обед, вам принесут его в палату. На столе лежат правила нашего центра. Пожалуйста, выполняйте их, иначе договор придётся расторгнуть.
— Я читала, спасибо.
— Тогда не буду больше вам мешать. Дождитесь медсестру, она расскажет вам о планах на завтра.
— Хорошо. Благодарю вас.
Девушка ушла, и пока мы раскладывали вещи по шкафам, к нам пришла другая сестра, на вид чисто русская.
— Добрый день, — обратилась она с улыбкой к нам на русском языке, хоть и с акцентом. Похоже, эта женщина уже давно живет в Израиле. Но все равно приятнее слышать родную речь в незнакомом месте, пусть и немного непривычную по звучанию. — Меня зовут Анна, я буду вас курировать. Ваш лечащий врач познакомится с вами позже.
— Здравствуйте, — поздоровались мы с Дёмой в унисон.
— Елена Сергеевна и Демид, — посмотрела она на меня, потом на сына. — Всё верно?
— Да, — кивнула я. — Можно просто Елена.
— Учту. Приятно познакомиться.
