— Хочу теперь всё делать правильно, — признаюсь девушке.
Чувствую спиной, как Вика легонько вздрагивает. Одна из ее ладошек гладит меня.
— Ты самый лучший, Богдан, — она говорит эту фразу очень естественно, — и я всегда это знала. Наверное, поэтому ушла… Странно? Но мне казалось, я совсем не нужна тебе. Нет, я никогда не хотела надеть на тебя поводок. Не буду снова говорить про твои поездки и отсутствие дома. Но просто в один момент я поняла, если меня выпилить из твоей жизни — ничего не изменится. И стало очень больно. Так, что я не смогла терпеть.
Наверное, мой кадык ходит ходуном, пока я слушаю ее речь. Самое гнусное, что Вика не с потолка взяла эти мысли. Я всегда и везде хотел быть самодостаточным. Модное словечко… Но ни от кого не зависеть я стремился с самого детства. И в отношениях тоже.
Вика… Кем она была для меня? Хорошая, красивая. Люблю, желаю, уважаю. Ничего не жалел для нее, не обижал. По крайней мере нарочно. Но я всегда считал, люди в отношениях не должны становиться частью друг друга. Союз свободных людей… С самобытным миром, границы которого нужно оберегать.
— Когда ты ушла, изменилось всё, — сглатываю, даже сам себе я озвучиваю такие вещи впервые, — я уехал из квартиры, я поменял автомобиль. Пропал настрой общаться с друзьями. У меня остались работа, родные и спорт.
— Я думала, мы кардинально не сошлись характерами, — Вика трется о меня щекой, — пилежкой уж точно ничего не добиться. Да и мне не хотелось выносить тебе мозги.
— Обещай, что овладеешь этим навыком, — смеюсь, — я честно готов получать выволочку, если накосячу.
— Спасибо, что не оттолкнул, — серьезно говорит Вика.
— Я рад, что не потерял в конец твое доверие. А выпилиться из моей жизни тебе не удалось, ты всегда оставалась ее частью.
— Взаимно…
Теперь мы вместе замираем в каком-то непонятном состоянии. Вроде бы признались в очень важных для пары вещах, но атмосфера притравленная. Однако в следующую секунду ее кое-что разряжает.
— Ма-а-у!
Кот орет именно так, протяжно. Кажется, он зазевался, и пылесос ткнул его в задницу. Да, в описании не врали, что техника бесшумная. Мы прыскаем от смеха и напряжение, наконец, сходит на нет.
— Пойдем его выручать? — шепчет Вика.
Но я перехватываю ее руки, осторожно перетягиваю к себе на колени.
— Он наверняка смылся сам и наблюдает за роботом со стола. Да и Чарли молчит, значит, его другу не угрожает опасность. Иди лучше сюда.
Вика отлично понимает, чего я хочу. Тянется ко мне губами, ладошки опускает на шею. По позвоночнику бежит ток, накрываю ртом мягкие губки. С каким-то остервенением набрасываюсь на них. Может, после разговора кажется, она снова куда-нибудь денется? Руками ощупываю изгибы стройной женской спины. Хочу ощутить ее всю… На себе и под… Но сейчас я просто обязан придержать свои желания и сохранить нечто более ценное.
Мы долго не можем напиться друг другом. Из Вики время от времени вырываются звуки, от которых по моему прессу бегут мурашки. Несмотря на то, что мы не можем дойти до конца, по венам бежит наслаждение. Я отрываюсь от девушки, только когда ее дыхание становится совсем тяжелым.
— Я люблю тебя, Вика.
Заглядываю в золотисто-карие глаза, как будто хочу еще больше усилить искренность своих слов. Хотя я сейчас не то что предельно откровенен, а просто вывернут наизнанку. Ее омуты светят, как два солнца.
— И я тебя люблю, Полонский.
Я не ждал, что она так открыто ответит взаимностью. Еще недавно Вика всего на свете боялась. Мне радостно, что она, наконец, спокойна.
Спустя секунду щеки девушки все же краснеют, и я покрываю их поцелуями. Не сразу слышим телефонный звонок. Мой мобильный. Вика сама слезает с моих колен.
— Посмотри, может, что-то срочное.
Иду в прихожую, где бросил телефон.
— Мама, — вздыхаю.
Не хочу делать тайны от Вики. Только надеюсь, она не сильно разволнуется. Беру трубку, я не против разговора с родительницей.
— Привет, мам.
Говорю легким тоном, не желаю развивать конфликт. В конце концов, мама должна понять, в беременности Виктории нет трагедии.
— Здравствуй, сын, — голос мамы звучит напряженно, — я звоню тебе по делу.
Надо же.
— Что случилось?
— Понимаю, тебе не до того, — мама выпускает иголку, — но в следующую пятницу благотворительный концерт. Ты обещал помочь и сам присутствовать.
Хм, конечно, я не думаю о мероприятии постоянно, но в планере оно вписано. Мои сотрудники тоже в курсе.
— Мама, я помню про свои обязательства. Не знаю, получится ли приехать самому.
Слышу вздох.
— Богдан, я уже говорила, мы должны показать семейный пример милосердия.
— Но моей семье там не будут рады, — парирую, — а помочь я смогу и на расстоянии, сбрось мне расчетные счета клиник, суммы, цели. Буду рад вложиться в здоровье детишек. Мне эта тема очень близка.
Говорю прямо, чтобы мама не сделала вид, что не понимает.
— Все будут рады тебя видеть, Богдан! — мама повышает голос. — Хм, с кем угодно. Вся семья соберется, даже твой отец обещал. Будет твоя сестра, приедет бабушка.
— Не верю, что всё пройдет спокойно. А лишние волнения нам, как ты понимаешь, не нужны.
Не называю имя Вики, потому что она услышит и расстроится. Чувствую себя циркачом, который идет по канату. Шаг вправо, шаг влево…
— Богдан, иногда нужно задвинуть свои интересы ради общего дела.
Ох, кто бы говорил.
— Мам, я обязательно помогу в проведении праздника.
Мама думает пару секунд.
— Ладно, доброй ночи. Надеюсь, ты будешь на концерте.
Откидываю телефон на полку в прихожей, он приземляется слишком громко. Но судя по звукам, Вика пошла в душ. Хорошо, она не слышала мой тон и агрессивное падение мобильника.
Ух… Я не порву с семьей, всегда приду им на помощь. Буду любить, узнавать о делах. Но на всякие традиции и прочее «что скажут люди» забью с превеликим удовольствием. Особенно, если вся эта суета угрожает моей женщине. Так я рассуждаю и подумать не могу, что вернусь к теме концерта уже очень скоро.
Вика сначала хлопает дверью ванной комнаты, а через некоторое время показывается из спальни. В пижаме, с влажными волосами. Как я хочу запустить в них пальцы, оттянуть назад… Боже, только я думаю на что-то отвлечься, моя девушка подкидывает тему сама.
— Вы нормально пообщались с мамой?
Хмурюсь.
— Терпимо. У нее скоро концерт, она хотела напомнить.
Вика кивает.
— Да, Алина говорила. Благотворительность. Я восхищаюсь твоей мамой, Богдан. Тоже хотела бы приносить пользу.
У меня внутри поджимает. Мама приветлива с женой моего друга, тащит к себе Анжелику. А Вике в этот круг вход заказан, хотя она желает помогать.
— Ты и так безумно полезный член общества.
Обхожу Вику сзади, кладу ладони на ее живот. Она накрывает их пальчиками.
— А ты пойдешь на концерт, Богдан?
Делаю глоток воздуха.
— Не знаю. Тебе еще рано выбираться на такие мероприятия после больницы, а одному скучно. Переведу денег и сделаю им фуршет.
Вика усмехается.
— Твоя мама разозлится. Но я бы пошла, если честно. Мы не сможем скрываться всю жизнь. Хотя нужно сначала узнать, сохраним ли мы отношения. Наверное, рано пока вместе выходить.
Мне хочется застонать. Женщины! Вот как у них получается вывернуть ситуацию наизнанку?!
— Вик, я буду только рад пойти с тобой вместе. Но говорю сразу — малейший конфликт или неприятная ситуация — мы сразу уходим!
* * *
Виктория
В последние недели я чувствую себя как в сказке. Богдан так трогательно заботится обо мне! Он и раньше помогал, но теперь в деле замешано не только благородство. Сейчас он знает правду и полностью отдает себе отчет в том, что у него ко мне чувства. И он хочет стать отцом, хоть и не представляет, как это. Мне кажется, любая девушка была бы счастлива на моем месте!
Теперь осталось укрепить наши отношения и отстоять. Мне все равно на общественное мнение, но семья — это серьезно. В душе нет-нет, но появляется глупая надежда, что я смогу понравиться маме Богдана. Наверное, это проделки беременности.
