Макс сжимает челюсти, и глубоко дышит, так, что двигается все его тело.
А следом его руки медленно ведут по моим плечам, вверх-вниз, так, что моя кожа приятно ноет вслед за его движениями.
— Ты хоть понимаешь, — медленно и тихо говорит Макс, приближаясь к моему лицу, — что он мог сделать, не появись в том кафе я? Блять, серьезно, стоило его прибить…
— Не стоило рисковать своей свободой ради договора, — тихо бормочу я, так как его губы уже напротив моих.
— Ты дура, малыш, просто дура, — качает Макс головой, — не ради договора. Ради тебя.
Он целует, не давая мне возразить, или даже просто вздохнуть, а сразу сжимая мой затылок, и привлекая меня так близко к своему лицу, что мы сплющиваемся друг о друга.
В этом поцелуи уж точно речь не идет о нежности.
Скорее, о подавленной тревоге, которую Макс глушит в себе, проникая в мой рот, и вышибая последние остатки воздуха, чтоб заполнить свободное место своим.
Мне душно в его поцелуе.
Но я ни за что на свете не прерву такую ласку, потому что одновременно я тону в моем мужчине, впервые в жизни чувствуя, насколько я ему необходима.
— Сзади затонированы стекла, — хрипит он мне в губы, не переставая между словами оставлять легкие поцелуи, — а в моем кабинете удобный диван.
— Я не стану трахаться с тобой на работе, — упрямо ворчу я, и чувствую, как меня утягивают в автомобиль за собой.
— Ты сама сделала выбор, — усмехается Максим, и опускает спинку переднего кресла, захлопывая за нами дверь.
— Мы можем сделать это дома… — пытаюсь возразить я, пока меня под попку пихают назад.
— Мы обязательно сделаем это дома, — кивает Макс, присоединяясь ко мне, и задирая рабочую юбку, — но здесь и сейчас — тоже.
Я охаю, когда его пальцы тянут вниз трусики, и чувствую приятную дрожь в теле. Мне есть чем крыть — обед заканчивается, мы опаздываем, и вообще я «не такая и не буду»…
Но проблема в том, что я такая и я буду.
Потому что хочу своего мужчину до сводящих мышц в животе.
Таких мышц, о существовании которых я раньше и не подозревала.
— Блять, ты мокрая, — матерится Макс, проводя по складкам пальцами, и глядя на меня уже почти сумасшедшим взглядом.
— А у тебя стоит, — с вызовом глядя на его натянутые брюки, отвечаю я, — будем рассказывать друг другу очевидное, или уже займемся делом, пока кто-нибудь не заглянул в это двор?
Макс, не церемонясь, толкает меня к окну, вынуждая развернуться к нему задницей, и задирает юбку.
Я двигаю бедрами, призывно и развратно, зная, что моему боссу это нравится.
А еще потому, что жажду его прикосновения там, и очень сильно желаю заполучить приятную наполненность внутри себя.
Но вместо его члена чувствую горячий поцелуй на бедрах, двигающийся по покрытой мурашками коже прямо к моему центру.
— Макс… — шиплю, закрывая в изнеможении глаза, — прибью…
— Угу, — отвечают мне, — у тебя даже задница от стыда покраснела. Отличный вид.
Он сжимает мою ягодицу, легонько хлопает по ней, и мурчит от моих шипящих звуков и проклятий в свой адрес.
— Помолчи немного, моя хорошая. Сейчас я налюбуюсь, и затем обязательно трахну тебя. Черт, жаль, не ношу с собой фотоаппарата…
— Только попробуй!
— Не рычи, малышка. Сказал же, не ношу.
Он наклоняется, проводя языком так развратно и приятно, что я скулю, и невольно двигаюсь назад, пытаясь насадиться глубже.
Но Макс не дает, лишь едва касаясь, с каждым движением заводя меня все больше, но ни капли не давая приблизиться к оргазму. Он лижет меня с такими звуками по влажной коже, что будь у меня еще хоть капля стыда, я бы точно провалилась в какой-нибудь из кругов ада.
Чтоб самолично рассказать чертям, какой подонок Орлов, и как искусно он выуживает шлюху изнутри «правильной и хорошей» меня.
Его палец так ненавязчиво скользит с моей ягодицы к попке, что когда слегка надавливает и оказывается внутри, я стону не от боли, а от удовольствия быть хоть как-то наполненной, и от дикого удовольствия его движениям внутри.
— Блять, малыш… Твоя задница. Отвечаю, я сегодня трахну ее.
— М-м-м… — мычу я, и от желания возразить не остается ни следа, когда я чувствую вместо языка горячий член, одним движением проникающий в мою изнывающую щель, и вырывающий оттуда оргазм сразу, заставляя меня кричать от удоволсьтвия.
— Тише-тише, — ладонь Макс закрывает мне рот, глуша мой крик в своих пальцах, — ты охуенно кончаешь, детка. Сегодня хочу на бис, в квартире и только для меня.
Он делает еще пару быстрых толчков, а затем выходит, и изливается мне на бедра, с тяжелым стоном наваливаясь сверху.
Мне безумно приятна его тяжесть, и даже сперма, покрывающая мои ягодицы.
Боже, он действительно меня «портит».
Хотя, черт, как же мне нравится быть испорченной рядом с ним!
— Сейчас, малыш, я помогу тебе.
Я чувствую, как он находит влажные салфетки, и тщательно вытирает меня ими. Это просто невероятно, но даже после проходящего возбуждения я стою перед ним на коленях, и жду, когда он закончит.
А после совсем слегка краснею, когда чувствую поцелуй в ягодицу, и Макс самолично натягивает на меня трусики, прикрывая бесстыдство застрявшей на груди юбкой.
— Ну вот, теперь можно и на работу, — удовлетворенно произносит он, оглядывая севшую вперед меня, и заводя машину. — Знаешь, ты лучше любого коньяка для снятия стресса.
— Ну спасибо, — нарочно «дуясь», отвечаю я, и получаю легкий щелчок по носу.
— Не за что, малыш. Кстати, мне похуй, что там кто подумает, но я везу тебя прямиком до работы. И закажи еду в офис, мы ведь так и не пообедали… Хотя я чувствую себя на удивлении сытым.
Он облизывается, посылая мне очередной горячий взгляд, а я закатываю глаза.
Но соглашаясь со всем сказанным моим любимым мужчиной.
Глава 43
Аврора
Этот рабочий день сотрудники Макса запомнят надолго.
Сперва их босс в компании своей секретарши появился спустя час после окончания обеда. Растрепанный, но довольный, он исчез у себя в кабинете, чтобы через полчаса вновь позвать свою молоденькую секретаршу, и запереться с ней на…. Обед.
Леночка, кажется, переломала свой карандаш для губ в пальца, когда я с милым видом благодарила курьера за доставленную пиццу, и с огромной коробкой шла к кабинету босса.
А следом я успела услышать, как она принялась разносить сплетни по отделам, как только за мной захлопнулась дверь.
Наверно, мне должно было быть стыдно.
Но я не испытывала даже неловкости, когда Макс сгреб меня в охапку, усаживая рядом с собой на диван, и стал отчитывать, что я так долго.
Кажется, мне действительно становится плевать на людей вокруг.
И на все остальное, что не касается нашего маленького личного пространства тоже.
Мы успели съесть весь обед, пока болтали о деталях разоблачения Станиславского, тесно прижавшись друг к другу. И я видела, что хоть Макс и улыбается, в его глазах горит ничем не прикрытая ненависть к этому мужчине.
— У меня ничего не болит, — чуть лукавлю я, протягивая ему для наглядности ладонь, — смотри, даже синяка почти нет. Ты успел вовремя, очень вовремя.
— Это неважно, — мрачно отвечает Макс, перехватывая руку, и целуя место рядом с синяком, — он не имел права тебя касаться. Поверь, если б твой отец узнал…
— Он поступил бы точно также, — перебиваю, прикасаясь к гладко-выбритой щеке.
Я произношу это, как нечто само собой разумеющееся, но через секунду понимаю, что мои слова — чистая правда. И даже слегка зависаю от такого открытия, потому что раньше была уверена — мой отец — недостижимый идеал мужественности и заботы, каким-то непостижимым образом сочетающиеся в одном человеке.
А теперь вижу Макса, который выглядит так, словно просчитывает в голове варианты убийства Станиславского шестью разными способами только за то, что тот посмел ко мне прикоснуться.
И понимаю, что это просто мой идеал защитника, Мужчины и главы семейства, рядом с которым я всегда смогла бы чувствовать себя хорошо.
