- Кир. - Дима сел на постель рядом с ней и, взяв за руку, заглянул в глаза. – Послушай меня внимательно, - попросил он.
Золотова пробежала взором по его лицу, на секунду остановилась на глазах, потом посмотрела на лежащие на одеяле и, снова взглянув в на него, несмело кивнула.
- Наверное, нужно было заранее подумать, что сказать тебе, - выговорил Молотов. – Но знаешь… Я специально не стал этого делать. Мне кажется, как-то не слишком правильно говорить сейчас запланированную речь… Так что прости, если получится коряво, - улыбнулся он. Кира тоже приподняла уголки губ, и он продолжил. - Я не знаю, Кир, что такое счастье… Точнее, знаю. Теперь уже знаю, - произнес Дмитрий, и взгляд его стал безмерно серьезным. – Знаю, что такое счастье для меня. А вот что оно для тебя… Теперь я знаю, что ты – самое дорогое, что у меня есть, я тебя очень люблю. Я совершал отвратительные поступки, говорил тебе обидные слова, и это уже не исправить, но я надеюсь, что мы можем смотреть в будущее, не оглядываясь в прошлое. Я обещал подарить счастье тебе, а вместо этого, похоже, пытаюсь осчастливить себя, - нервно усмехнулся он.
- Дим… - хотела что-то сказать Кира, но Молотов приложил к ее губам палец, прося посидеть молча. Кира тут же затихла. - Выходи за меня замуж, - наконец выговорил Дима– Я не обещаю, что будет легко и просто, что все проблемы исчезнут в одно мгновение, но я клянусь тебе, что сделаю все, чтобы ты была счастлива. Ты – мое счастье, и я хочу, чтобы мы всегда были вместе и уже вместе построили собственное счастье, которое никто не сможет сломать.
Дмитрий достал из кармана домашних штанов красную бархатную коробочку и открыл ее. На маленькой подушечке лежало золотое кольцо… Довольно простое, без каких-либо камней или резьбы, не слишком тонкое, но и не вульгарно широкое.
Кира протянула дрожащую руку и несмело взяла коробочку. Достав кольцо, положила его на ладошку и полным слез взглядом уставилась на него. На внутренней поверхности кольца была заметна надпись. Дима провел пальцами по ее влажным щекам, стирая соленые дорожки.
- Там написано: «Счастье – быть с тобой», - глядя в её глаза, негромко сказал он. – И это правда, Кир.
- Я… Я не знаю… - запинаясь, ответила она. – Дим… Ты правда этого хочешь? – глядя ему в глаза спросила Кира. – Не лги только ни себе, ни мне.
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - твердо произнес он. – Хочу этого как ничего никогда не хотел. Ты нужна мне.
- И ты мне, - одними губами прошептала она. – Надень его, - протянула она раскрытую ладошку, на которой лежало заветное кольцо. – Я согласна, - всхлипнув, выдохнула она.
Молотов взял украшение и не спеша, словно смакуя сладкий, неповторимый момент, надел его на безымянный палец правой руки Киры. Коснулся кольца губами…
- Утром пойдем подавать заявление, - улыбнулся Дима. – И это не обсуждается.
- А я и не против, - все еще хлюпая носом, помотала головой Кира и подалась к нему, жарко целуя.
Дима знал, что повторения сладкой пытки которую он устроил им обоим недавно, уже не выдержит, поэтому, прижав Киру к груди, лишив ее тем самым способности двигаться, ловко приспустил ее пижамные шорты до середины ягодиц. Она же, будто только и ожидавшая этого, надрывисто вздохнула и, застонав от невозможности обнять, прикусила кожу на его шее. Гадать, являлось ли это действие провокацией, или она неосознанно опустила последнюю каплю в чашу его выдержки, он даже не думал, но реакция его последовала незамедлительно: еще один рывок, и вот уже приспущенные шорты, а вместе с ними и трусики Киры оказались еще ниже, дав Диме возможность ощутить под рукой бархат ее ягодиц. Немедля, он провел по желанным округлостям ладонью, и, зарычав от нетерпения, сжал ягодицу.
- Что же ты со мной делаешь, Кира? – просипел Дима с придыханием.
Рывком перевернув Киру на спину, Дима одной рукой стащил с ее ног шорты, уже и так спущенные чуть ли не до колен, а затем, немного разведя её бедра в стороны, опустился сверху.
- Дима… - приоткрыла Кира глаза и, застонав, прогнулась в спине. – М-м-м… Господи, как я люблю тебя… - прошептала она.
- Тс-с-с, - отозвался Дима. Глядя в ее глаза, провел кончиками пальцев по виску и скуле, обвел контур приоткрытых губ… - Кира… прости за все, - нежно поцеловал, не слишком жадно, но так, чтобы чувствовать ее каждой частицей себя. – Люблю тебя, - отстранился и, заключив одну руку Киры в плен своей ладони, завел ее наверх, так, чтобы кисть её оказалась выше ее головы. Повторил то же самое со второй рукой.
Легко захватив оба запястья Киры, Дима вновь стал целовать её, пустив свободную ладонь в вольное путешествие по её телу. И снова напряженная, неимоверно чувствительная из-за сильного возбуждения грудь с торчащими коричневатыми вершинами сосков, не остановиться ласками на которой просто невозможно, трепещущий живот, кожа – нежная, дарящая чистое, без примеси вульгарности или наигранности наслаждение, наслаждение сладкое, как рафинад, растворяемый сейчас в любви и свободе быть с тем, к кому так бешено рвется сердце.
Все чаще с губ Киры слетали стоны, громче, неистовее… Временами она дергала плененными Димой руками, стараясь высвободиться из его хватки, но он, властный и сильный, не давал ей воли. Губы его касались ее лица, шеи, ключиц и плеч, жаркое дыхание щекотало и без того разгоряченную кожу, тело ее, послушное лишь прихотям Димы, откликалось на каждый призыв его пальцев. Его ладонь, закончив терзать ласками ее грудь, переместилась на живот и, вдоволь насладившись восхитительным трепетом, двинулась дальше. Еще мгновение, и пальцы, миновав гладкий лобок, тронули бусинку, в которой было сосредоточено безумное желание Киры. Мимолетного касания было достаточно для того, чтобы разгоряченная, Кира дугой выгнулась на постели. Глоток воздуха раскрытым ртом, рваный выдох… Еще одно касание мужских пальцев – уже более уверенное, и она, всхлипнув, облизнула губы. Дернулась, желая высвободить руки из мертвой хватки Димы, хотя и знала, что сможет сделать это только если он сам позволит ей выбраться из плена. И он позволил, но прежде раздвинул нежные складки ее лона и, довольный ее желанием, окутавшим влагой его пальцы, еще раз поцеловал ее, взятую в плен, беспомощную, любимую.
Убрал руку, в тисках которой находились ее запястья и, не дав опомниться, снова поработил, но на этот раз всего одну кисть – нежно сжал и, поднеся к губам поцеловал запястье, где были видны тонкие синие ниточки вен. И вновь губы, только теперь она обняла его за плечи, тесно прижимая к себе, в поцелуях смешивая совершенно сбившееся дыхание и тихие хрипловатые стоны.
Опустив руку, Молотов погладил бедро Киры, пробежал по внешней стороне, остановился на колене, еще вниз, и обратно, ближе к промежности. Кира лишь громче застонала и сильнее обхватила его плечи, чуть выгнулась… Дима легко дотронулся до губ любимой и, отведя согнутую в колене ногу Киры в сторону, устроился удобнее. Возможности растягивать прелюдию и далее больше не было, да Кира и не хотела этого. Она призывно развела ноги шире, всем своим существом стараясь ощутить Диму еще ближе.
- П-пожалуйста… - сбивчиво прошептала Кира, сжав пальцами Димины плечи. – М-м-м… - застонала она сквозь стиснутые зубы, ощущая, как Дима стал погружаться в нее. – М-м-м… - приподняла бедра навстречу, стремясь вобрать, наполнить им себя, отдаться ему со всей искренностью и готовностью.
Молотов тоже не смог сдержать рвущийся из его нутра рык наслаждения. Ощущать себя в ней являлось верхом блаженства. Теплая и влажная, покорная и нежная, она принимала его, позволяя ему чувствовать себя действительно живым. Кто же он без неё? Кем был без неё? Он едва не потерял её…
Сладко… Поймав ладошки Киры и сплетя их пальцы, Дима прижал руки Киры к постели. Несколько толчков и снова взгляд глаза в глаза. Дима, двигаясь неспешно, желая растянуть это упоительное удовольствие, не торопился набирать темп и было похоже, что Кира полностью его в этом поддерживала. Хотелось прочувствовать каждый миг, каждое касание… Взгляд из-под полуопущенных ресниц, жаркое, шумное дыхание. Желая стать еще ближе, Кира обхватила его стройными ногами, доверяясь ему полностью, позволяя владеть собой, покорять себя. И он покорял… Она была такой податливой, ищущей в нем спасение и убежища, что он не мог обмануть ее доверия. Он чувствовал, что ей хорошо. Страсть, взметнувшаяся во время прелюдии, внезапно сменилась нежностью, плавностью, теперь хотелось просто чувствовать и растворяться в неге, с кровью текущей по венам.
