начинают вибрировать, а тело - извиваться.
Хорошо. Пора обломать ее по полной. Подхватываю свободной рукой пэддл и аккуратно, но ощутимо шлепаю по промежности, не вытаскивая из вздрагивающей уже от боли Сабы пальцев. Счет здесь не ведется, и она понятия не имеет, сколько осталось до конца сессии.
Её нежные места покрылись отнюдь не стыдливым румянцем, да и Саба слишком уж судорожно дергается от каждого нового удара ─ ставлю шлепки пэддлом на паузу и принимаюсь вновь ее заводить, растопыривая внутри пальцы и создавая приятное давление на стенки. Ее нервные окончания бесятся, а низ живота дрожит. Довольно ухмыляюсь и вновь переключаю вид кайфа. От боли Лера кончит гораздо сочнее, но я качаю ее на грани, не позволяя разрядиться ни как Мазе, и ни как ванильной девочке.
От сочных, хлюпающих шлепков, ласкающих слух, уж слишком быстро перехожу на низкий старт, но стараюсь чуть абстрагироваться от ситуации, чтобы максимально растянуть действо, которым грезил и болел столько времени. Хотел придумать более изысканную кульминацию, но теперь укрепился в решении просто жестко трахнуть Сабу в финале сессии.
Тяжело остановиться, но место, в которое с хлюпаньем впивается пэддл, такое нежное и чувствительное, что нужно знать меру и регулировать силу приложения. Не выпуская рукояти, вновь возбуждаю ее, эмитируя пальцами движения члена, и останавливаюсь в миллиметре от оргазма. Вижу, что пальцы на ее правой руке сжаты в трясущийся кулачок.
За ней столько косяков, что я могу проигнорировать эту немую мольбу, но во время сессий я жестко соблюдаю все правила, которые сам же и устанавливаю. Я-то всегда был с ней честен. Почти всегда.
Вынимаю изо рта кляп, за которым тянутся ниточки слюны, и касаюсь кончиками пальцев мокрой от слез щеки.
─ Что ты хотела, девочка? ─ спрашиваю шепотом у виска, чтобы она ощутила мое горячее, словно пар, дыхание.
─ Мастер, прошу вас, позвольте мне кончить, ─ умоляет сдавленным голосом.
Чувствую себя, как никогда, живым и наполненным. Я мечтал о ее слезах и мольбах, о полной зависимости от моих действий и слов.
─ Кончишь, но, когда я захочу, ─ грубо обрубаю её мольбы.
Поворачивает голову и прислоняется к моему мокрому от пота виску. Дрожащие губы с размазанной красной помадой в немой мольбе прижимаются к щеке, и я на пару мгновений проваливаюсь в черную дыру ─ так мы сейчас близки.
Я вздрагиваю всем телом, возвращаюсь в текущий момент и шепчу севшим голосом:
─ Что ж, девочка, мы пока еще даже не на середине, так что твои мольбы бессмысленны.
Вталкиваю кляп в приоткрытый ротик с кровоточащими уголками и затягиваю ремни чуть слабее.
Без всякой жалости вновь берусь за пэддл, который ложится в ладонь, обтянутую перчаткой, как влитой и произвожу такое количество шлепков, что рука ниже локтя начинает неметь. Самая длинная серия ─ пусть потеряет надежду, и счет времени заодно. Пусть ее сознание начнет блуждать. Тогда…и только тогда разрядка сотрясет тело, разум и душу ─ все разом. Настанет время сказать ангелам привет, при этом отрастив рожки.
Вытянулась в струнку и реагирует на каждый шлепок рваными подергиваниями. Близка к своему пределу, но выдержала больше обычного. Вероятно, съехал болевой порог после родов. Я хочу видеть и чувствовать ее тело таким, каким оно было в день Лериного исчезновения, но постоянно натыкаюсь на изменения и вспоминаю о том, из-за чего она убежала. Точнее, о том, на кого она меня променяла. Запихиваю мысли о ней настоящей на задворки памяти и вновь вижу ту самую Леру, которой она была в прошлой жизни миллионы световых лет назад.
Швыряю испачканный мелкими сгустками смазки пэддл на пол и укладываю руку на попку, которая мелко дрожит и вся покрылась мурашками, и жестко завожу ее пальцами, которые все еще внутри слизистой, горячей полости. Выгибается и дергается, напоминая гусеницу. Зубами сдергиваю перчатку, подсовываю под неё руку и раздвигаю половые губки, оголяя головку клитора. Прижимаю пульсирующую «бусинку» и развожу внутри пальцы. Это слишком сладко, а она уже на пределе.
Хотя мой предел тоже не за горами. Позволяю ей насладиться долгожданным оргазмом, от которого по щекам текут потоки слез, ─ и повязка им не помеха ─ и выдергиваю пальцы из влагалища. Торопливо, путаясь в ремнях, отстегиваю манжеты на ногах и поворачиваю её, обильно пускающую слюнки, на спину. Чуть пораздумав, убираю кляп – все же хочу насытиться ее стонами и криками. Хотя вид кляпа в совокупности с ее распахнутыми глазками с мокрыми ресничками ой как заводит. Сдираю еще и повязку, хотя для Леры было бы чувственнее именно с ней.
Стягиваю брюки, устраиваюсь между ее раздвинутых ножек, попутно потираясь головкой члена о низ живота и выбритый лобок с крупной плоской родинкой, на которую всегда облизывался. Рывком закидываю острые колени к вискам и грубо вталкиваюсь на всю длину. Вскрикивает.
─ Прости, ─ вырывается у меня помимо воли. Не ожидал, что, взяв ее вновь, захочу растаять от крышесносящей теплоты, которая обволакивает меня в прямом смысле слова.
─ Продолжайте, мой Мастер! Я хочу жестко, ─ умоляет Лера хриплым шепотом и выгибается таким образом, что я упираюсь в шейку матки.
Хочет опустить ноги и так сильно зажать коленями корпус, что на ребрах проступят синяки, но я фиксирую бедра ладонями, чтобы полностью забрать себе весь контроль.
И все же я двигаюсь в ней хоть и мощно, но более бережно, стараясь входить мягче, если понимаю, что причиняю моей девочке боль. Необъяснимая и абсолютно непреодолимая тяга позаботиться. И разодрать на части. Внутри меня зверь борется с человеком.
Я умею контролировать свое тело, даже когда рвет чердак. Она уже на плато, а потому я замедляюсь, очистив черепушку от мыслей. Оргазм выстреливает в голове и, достигнув состояния мысленного вакуума, я могу довести ее до полной ручки. А там уже и присоединиться не зазорно.
Вскрикивает, сжимает зубы и запрокидывает голову. Корчится подо мной, как одержимая бесами, а я кормлюсь её кайфом.
Хватаю мою малышку за скулы и заставляю посмотреть на себя.
─ Я люблю тебя, Лера, ─ шепчу хрипло и выхожу из нее.
Изливаюсь бурно и
